Изумрудный дождь

Николас, прикрываясь праведным гневом, причинил не меньше боли.

Дрейк не мог вымолвить ни слова. Руки и ноги отказывались ему повиноваться. От необходимости что-то сделать его избавил голос Ханны. — Джонас, солнышко мое! Где ты?

Его сына зовут Джонас. На лице Николаса появилась слабая улыбка.

Но Джонас не откликался на призыв Ханны. Мальчик не сводил глаз с Николаса — две пары голубых глаз никак не хотели отрываться друг от друга.

Дрейк, будь он в другом состоянии, наверняка рассмеялся бы, глядя на мальчугана.

— Джонас, что ты тут делаешь? — Ханна, отдуваясь, преодолевала последние ступени. — Господи, да ты ходить еще толком не научился, а все на лестницу да на лестницу. Оступишься и попадешь в больницу, как твоя…

Увидев Николаса, Ханна мгновенно потеряла дар речи.

— Господи, помилуй мою душу, — ахнула она, переводя взгляд с Джонаса на его отца и обратно. — Вас здесь не должно быть!

— Я тут, — прошептал он надтреснутым голосом. — Я тут.

— Такого не может быть, просто не может быть! — продолжала причитать Ханна. Снизу донесся звук захлопнувшейся входной двери.

Барнард торопился наверх, шагая аж через две ступеньки. Добравшись до них, он не мог сказать ни слова и только беспомощно ловил воздух широко открытым ртом. Чуть отдышавшись, старик бросился в бой:

— Черт возьми, приятель. Еще не все беды обрушил на голову бедной Элли? Почему ты никак не оставишь ее в покое?

— Именно поэтому я здесь. Я даже не знал, что тут… Джонас.

— Мириам! — воскликнул Барнард. — Это Мириам

И Николас понял, что это действительно ее рук дело. Она подвела его к сыну, а заодно и к пониманию того, что он натворил. Он чуть не сгорел от стыда, вспомнив, как только что решил, что Мириам отправила его сюда из чувства мести.

— Не волнуйся, Барнард, я не сделаю Элли ничего дурного. Пора остановиться.

Барнард кивнул на разбросанные по столу листы:

— Смею полагать, теперь вы знаете все.

— Да. Всю эту печальную историю. Боже мой, ну почему же я был так слеп? — В голосе Николаса одновременно слышались страх и гнев. — Все лежало передо мной как на ладони. Чуть ли не каждый день тыкался носом. Или я на самом деле непроходимо глуп?

Он поднялся и шагнул к сыну. Джонас смотрел, как он подходит, и не убегал. Он не боялся. Ему было интересно. Николас присел перед ним на корточки.

— Привет, — сказал Джонас, медленно вытянул вперед крохотную ручонку и тихонько потрогал щеку Николаса.

— Привет, малыш, — отозвался Николас и отчего-то часто-часто заморгал.

Голубые глазенки просияли радостью. Николас очень осторожно взял в свою руку ручонку малыша. Какая маленькая, изумился он.

— Господи, если бы я только знал! — снова с горечью воскликнул Дрейк.

— И что бы вы тогда сделали, Николас? — спросил Барнард. — Что?

— Не знаю, Барнард, — честно ответил Николас. — Единственное, что я знаю точно, — жизнь моя не удалась. Строительство домов, деньги и власть еще не все, на них свет клином не сошелся. Если судить по нажитому опыту и обретенной любви, то я просто бедняк.

— Если бы вы поняли это чуть раньше, Элли осталась бы жива, — сузил глаза Барнард. Николас вдруг рассвирепел:

— Элли не умрет. Я не дам ей умереть, Я не смог спасти Шарлотту… мою мать… но, клянусь Богом, Элли я спасу любой ценой!

Николас поцеловал тоненькие пальчики сына и поднялся.

— Я должен ее спасти. У меня есть еще одна возможность все исправить.

Глава 38

Николас широким шагом вошел в холл больницы Белвью. Следом торопились Ханна и Барнард. Мириам в одиночестве стояла в приемном покое и грустно смотрела в давно не мытое окно. Она обернулась на звук шагов да так и застыла, увидев Джонаса на руках у Николаса.

Сердце куда-то вдруг провалилось. Правильно ли она поступила? Ведь Элли ее просила. Бесстрастное лицо брата ничего ей не сказало. Но он уже шел к ней, вперив в нее холодный, непроницаемый взгляд своих голубых глаз. Когда он оказался совсем рядом, Мириам увидела, что ошиблась, — глаза его были полны радости и тепла.

— Спасибо тебе, — сказал Николас почти тем же тоном, каким она сама произнесла эти слова несколько лет назад. Он взял ее руку и с нежностью сжал. — Спасибо, сестра.

— Ники! — В приемный покой, размахивая запечатанным конвертом, ворвался Джим. — Тебе письмо от твоего друга!

Николас передал сына Джиму, который усадил его на колченогий диван. Оба с увлечением занялись какой-то понятной только им двоим игрой. Николас распечатал конверт, прочел вложенную в него записку и остервенело выругался.

— Что там, Николас? — с любопытством спросил Барнард.

— Они задержали несколько человек, которых подозревают в причастности к несчастному случаю с Элли.

— Кто они?

— Типы, с которыми у меня вышла небольшая стычка три года назад. — Он яростно смял письмо. — Я их убью. Николас ринулся к выходу. Но на его пути встала Ханна.

— Николас, когда наконец это кончится? — требовательно спросила она. Он непонимающе нахмурился.

— Я имею в виду ненасытную жажду мести, — пояснила Ханна. — Получается какой-то замкнутый круг. Он начинает жить своей жизнью, увеличивается не по дням, а по часам и захватывает все больше и больше людей. Может, хватит мстить, Николас? Ты сказал, что хочешь все исправить. Так начни с сегодняшнего дня. Пусть этими типами занимается полиция. Ты нужен сейчас Джонасу и Элли.

Николас слушал Ханну и понимал, что она права. Зло порождало зло. Сколько сил ушло безвозвратно. Если он что и понял за последние дни, так именно это.

Теперь он предоставит полиции разбираться с Руди, Билли и Бо. Пора подумать об Элли и о сыне. Николас громко позвал дежурного. Вскоре к ним торопливо подошел лечащий врач.

— Вы не можете забрать миссис Монро из больницы! — встревоженно обратился он к Николасу. — Эта женщина тяжело больна.

— Это вы так считаете. — Взгляд голубых глаз стал ледяным. — Однако чуть раньше вы сказали, что ничем не можете ей помочь.

Доктор неловко переступил с ноги на ногу:

— Да, это так…

— Тогда почему я не могу забрать ее отсюда?

— Но вы должны понять…

— Да ничего я никому не должен!

С этими словами Николас стремительно зашагал к палате Элли, не заметив поднятого им переполоха. Бледное лицо Элли с крепко закрытыми глазами стояло перед ним каждую ночь. Николас прекрасно понимал, что в живых она осталась просто чудом. А чудо это, свершившись, давало ему и всем им еще один шанс.

— Я здесь, моя маленькая, — прошептал он. То, что Элли не слышала его, было не важно. — Мы с Джонасом познакомились и вроде понравились друг другу. А я пришел за тобой. Хочу тебя забрать, пора идти на поправку.

Поплотнее закутав хрупкое, почти невесомое тело Элли в одеяло, Николас поднял ее на руки. Несколько минут спустя они все уже садились в экипаж — Хана и Барнард, Мириам и Джим, Джонас и Элли.

— А куда мы поедем? — с любопытством поинтересовался Джим.

Николас крепко прижал К себе и поцеловал ее в висок.

— На Лонг-Айленд, — коротко ответил он. Когда-то она назвала это место волшебным. Сила солнца и сила моря должны совершить чудо. Элли поправится.

Николас всегда был человеком действия. Он не выносил сидеть на одном месте и жаловаться на превратности жизни. Все дела он сразу брал в свои руки и всегда стремился доводить их до конца. Сегодня он взял на себя заботу об Элли. Николас не собирался отступать. Он ничем не смог помочь маме. Не сумел спасти Шарлотту. В борьбе с Элли сколько раз он терпел поражение. Но не на этот раз.

Время шло. Элли не шевелясь лежала в маленькой комнате под самой крышей. С утра до вечера Николас просиживал у ее изголовья. Большую часть времени Джонас тоже был здесь. Оба они разговаривали с Элли так, будто она их прекрасно слышит, вот только ответить пока не может. Лишь когда сына не было рядом, Николас позволял себе немного расслабиться. Он то ласково просил, то требовал от любимой одного — очнуться. Но Элли оставалась в своем никому не ведомом мире, в который Николас не имел сил пробиться.