Горе от богатства

– Мы проведем Рождество в Тарне, – сообщил Александр Мауре за обедом в столовой, напоминающей мрачную пещеру.

Только присутствие лакея за высокой спинкой мягкого стола помешало Мауре вскочить и броситься через всю комнату к противоположному концу длинного обеденного стола, где сидел Александр, и обнять его.

В Тарне тоже были огромные и роскошно отделанные комнаты, но там Маура чувствовала себя намного уютнее. Слуги относились к ней почтительно, без холодной враждебности, не так, как в городском особняке Каролисов на Пятой авеню. В Тарне она сможет вволю гулять, любоваться лошадьми. В Тарне они с Александром были счастливы.

У Александра сжалось сердце, когда он увидел, какая радость охватила Мауру. Ему так хотелось, чтобы она всегда была счастлива. Ну зачем ей эти бедняки, почему она так волнуется за них?

– Может быть, пригласить Чарли и Генри провести с нами Рождество? – спросил Александр, положив салфетку рядом с тарелкой и поднимаясь из-за стола.

Лакей, стоявший позади Александра, проворно отодвинул стул, два других уже были готовы распахнуть двойные двери, ведущие в смежную гостиную.

– Это будет замечательно! Можно поставить рождественскую елку, украсить комнаты бумажными гирляндами, остролистом и плющом…

– Знаешь, дорогая, я могу представить что угодно, только не Чарли и Генри за изготовлением бумажных гирлянд – рассмеялся Александр.

Он подошел к Мауре, подал ей руку и помог подняться со стула. Их пальцы переплелись, глаза встретились, и Александр прочел радостное ожидание в глазах жены.

Александр был нежен и осторожен с Маурой, боясь навредить ребенку. Они лежали на огромной кровати, приходя в себя. Они опять слились в одно целое, ничто не разделяло их сейчас. Александр с любовью провел рукой по уже заметно округлившемуся животу Мауры.

– Я говорил тебе, что попросил Генри бьггь крестным отцом? – спросил он. У него было удивительно спокойно на душе.

Маура положила свою руку на руку Александра, плотнее прижала ее к животу и довольно улыбнулась, чувствуя через его руку, как шевелится ребенок.

– А Чарли ты тоже пригласил? – спросила она, поворачиваясь к нему.

На шее у Александра блестели мелкие капельки пота, и Маура поцеловала его, слизывая их языком.

Он опять почувствовал желание и подвинулся, приподнимаясь на локте, чтобы посмотреть на Мауру сверху.

– Да, – ответил он с улыбкой, – хотя не могу представить Чарли в роли крестного отца. Крестные ведь должны следить за воспитанием своих крестников, наставлять их на праведный путь. Боюсь, что крестники Чарли начнут посещать бега раньше, чем научатся ходить, в этом я совершенно уверен.

Маура нежно провела рукой по груди и животу Александра.

– Думаю, к крестникам Генри это тоже относится, – тихо отозвалась она, читая желание в глазах мужа.

Он склонился над Маурой, целуя ее виски и уголки глаз.

– Тогда нам надо осторожно обрадовать его этой ответственностью, – мягко проговорил Александр, целуя ее в губы прежде, чем Маура успела ответить.

Александр ошибался, сказав, что Чарли и Генри вряд ли увлекутся изготовлением бумажных гирлянд. В первый же вечер они занялись этим с таким рвением, что даже он сам снизошел и помог им.

– Бирюзовые и серебряные цепочки мы развесим в передней и в столовой, а лимонные и зеленые – в гостиной, – сказала Маура. Она разрезала цветную бумагу на полоски и раздавала их добровольным помощникам.

– Мне нравится запах клея, – с обезоруживающей улыбкой заявил Чарли, – он пахнет гвоздикой.

– Значит, мы все будем пахнуть так же, если ты не перестанешь махать кисточкой для клея, – с напускной досадой сказал Генри. Он поднял полоску бирюзовой бумаги и приложил ее к лимонно-желтой полоске, внимательно посмотрел на них – так пристально он обычно рассматривал только скаковых лошадей. – Маура, а почему бы не сделать и такое сочетание? По-моему, очень красиво. Может, мне стоит переменить цвета моих скаковых лошадей на бирюзовый и лимонный?

Они сидели в гостиной вокруг большого низкого стола перед камином, в котором весело горел огонь. Александр дотянулся до бутылки виски и наполнил свой стакан.

– Может быть, сделать цепочки поменьше и украсить ими елку? – предложил он, не понимая, как такое детское занятие может интересовать взрослых людей.

– И мою спальню, – добавил Чарли, бумажные гирлянды были обмотаны у него вокруг шеи и спускались до самого пола. – Знаете, у Вилли Райнландера изголовье кровати украшает сделанный в полный рост павлин из бирюзы и изумрудов.

– Говорят, его сестра старается использовать траур, чтобы отомстить, – подхватил Генри. Он сосредоточенно сдвинул брови, соединяя желтое колечко с зеленым. – По-моему, балы для вдов – дурной тон, а бал, который дает Ариадна Райнландер, похоже, будет самым громким событием со времен празднеств, устраиваемых Марией-Антуанеттой в Версале.

– Бревурт, – поправил Чарли, увлеченно склеивая колечки. – Ариадна уже не Райнландер, она вышла замуж за Бревурта.

Генри с гордостью посмотрел на свое произведение – желто-зеленую цепочку. Впервые в жизни он сделал что-то своими руками, и это занятие доставило ему удивительное удовлетворение.

Он увлекся и не сразу заметил, что Александр и Маура не принимают участия в разговоре. Он отругал себя за бестактность. Генри заметил, что в последнее время Александр очень болезненно воспринимает любое упоминание о светской жизни, в которой для него теперь нет места. Чтобы как-то исправить неловкость, Генри положил свою цепочку на стол поверх груды уже готовых гирлянд и сказал с неподдельным интересом:

– Я и Чарли очень гордимся тем, что вы просите нас стать крестными отцами вашего ребенка. А кто будет крестной матерью?

Александр пожал плечами.

– Скорее всего, никто, нет подходящей кандидатуры…

– Есть, конечно, есть, – уверенно перебила его Маура.

Александр удивленно посмотрел на нее:

– О ком это ты? Во всем Нью-Йорке нет ни одной женщины, которая нанесла бы нам визит!

– Но ведь крестная не обязательно должна быть из Нью-Йорка, правда? – спросила Маура, деловито разматывая и снимая с Чарли пестрые гирлянды, цвета которых он подбирал сам, хотя и не всегда удачно.

Александр взъерошил рукой волосы, он испугался, что Маура опять вытащит на свет кого-нибудь из своих деревенских родственников.

– Нет, конечно, – согласился он без всякого энтузиазма, – но на крещении она должна присутствовать обязательно.

– Совсем не обязательно, – вмешался Генри. – Кто-нибудь может представлять ее. Такое часто случалось и раньше.

– Я не думаю… – сурово начал Александр, собираясь сразу же дать отпор Мауре, но Чарли быстро перебил его:

– Кого вы имеете в виду, Маура? Кого-нибудь в Ирландии?

– Нет. – Маура покачала головой. – Я говорю о своей подруге, мы вместе выросли. Она сейчас живет в Лондоне. – Маура посмотрела на Александра. – Изабел с радостью согласится стать крестной матерью. Как ты думаешь, это можно будет как-то устроить?

Александр облегченно вздохнул. Он согласился бы на кого угодно, лишь бы у крестной матери не было ирландского имени.

– Конечно, – обрадованно сказал он, памятуя, что Изабел – это все-таки леди Изабел.

В камине негромко потрескивали поленья. Маура, успокоившись, собрала готовые гирлянды. Потом, словно извиняясь сказала:

– Я устала. Оставлю вас наедине с виски, хочу лечь пораньше. Вы не против?

Мужчины с большим сожалением отпустили Мауру, понимая ее положение.

Генри и Чарли с удовольствием проводили время в ее компании. Для Генри она стала дочерью, которой у него никогда не было. Для Чарли – сестрой. Оба искренне полюбили ее. Им было жаль, что она оставляет их.

Александр проводил ее глазами до дверей. Со спины Маура оставалась такой же стройной и соблазнительной, как в первый день знакомства. Александр вспомнил их встречу на «Скотий». Тогда он и предположить не мог, что Маура станет так нужна ему, что он будет так страстно желать ее.