Тропиканка. Том второй

Рамиру Соарес не собирался идти в церковь. У него не было подходящей к такому случаю праздничной одежды, и он считал, что не может позорить сына, появившись в церкви в своих обносках. Он сказал, что придет только на праздник, чтобы поздравить молодых.

— Не валяй дурака, Рамиру, — не позволила ему окончательно впасть в самоуничижение Серена, — ты прекрасно знаешь, что твоя праздничная одежда лежит дома. Но если ты не хочешь стоять рядом со мной в церкви, тогда другое дело…

— Как ты можешь говорить такое, Серена? — вырвалось у Рамиру. — Мы же все время об этом мечтали! Мечтали видеть свадьбу наших детей, понянчить внуков! Я с удовольствием пойду в церковь и буду там рядом с тобой! Я хочу увидеть все собственными глазами. Господи, я ведь так переживал, что не смогу быть рядом с вами, радоваться вместе с людьми, дороже которых у меня нет!

Серена выслушала эту тираду со своей открытой улыбкой на лице и проговорила:

— Значит, так тому и быть. Ступай переодеться, пора ехать в церковь.

* * *

После венчания все жители поселка двинулись на берег залива. Здесь уже были разложены костры, приготовлены вино и еда. Гвоздем программы праздника был спуск на воду баркаса под названием «Далила».

Все мужчины, включая Дави, которого привез Самюэль, приняли участие в этом замечательном действе. Баркас протащили на веревках посуху, а затем уже все жители поселка столкнули его в воду. Рамиру разбил о нос «Далилы» бутылку вина — на счастье.

После этого они вместе с Самюэлем прочитали над молодыми старинную клятву, которую издавна читали после венчания рыбаки.

— Наши пути сошлись отныне в один путь, наши души слились воедино, одни и те же птицы поют нам, и одни и те же ангелы простерли над нами свои невидимые крылья. Ничто отныне не разлучит нас, потому что в каждом из наших детей мы будем плотью единой и сердцем единым. И не дано человеку разорвать то, что соединено Богом, и время не властно над нашей любовью, — произнес Рамиру, и слезы показались у него на глазах, устремленных на Серену. Каждый из них как будто сказал другому: «Ты помнишь?.. А ты, ты?..»

— И когда придет мой час, — продолжил Самюэль, — погрузиться в вечный сон, пусть руки твои закроют мои глаза. Наши пути сошлись в один путь, и мне не надо протягивать руку, чтобы коснуться тебя. И тебе не надо кричать, чтобы я тебя услышал…

После всех огорчений, которые причинил семье Витор, Аманда почувствовала, что ей хочется куданибудь уехать. Попутешествовать. Разобраться в себе, оказавшись вдали от дома.

Ее решение было воспринято матерью и дедом без особого восторга, но они понимали желание Аманды. Девочке пора приучаться к самостоятельной жизни. Возможно, путешествие по Европе ее чему-нибудь научит. Одним словом, Гаспар заказал внучке билет на самолет.

Эстела выразила желание тоже проводить ее, но Аманда вдруг сказала:

— Нет-нет, тебе надо беречь себя. Оставайся дома.

— Это почему же? — удивился Гаспар. Аманда с Эстелой обменялись смеющимися

взглядами.

— Скажи деду, Эстела, скажи, — попросила Аманда. — Я хочу увидеть, как он запляшет от радости.

— У меня есть для этого повод? — поинтересовался Гаспар. — В самом деле? Что у вас за секреты от нас с Летисией?

— Аманда беспокоится о своей тете, — загадочно сказала Эстела.

— Какой еще тете? У нее нет тети, — не понял Гаспар.

Аманда подмигнула деду:

— Никогда не поздно завести тетю… или дядю… Я, правда, буду старше их на восемнадцать лет.

Летисия догадалась первая, о чем идет речь:

— Не может быть, Эстела! Ты беременна?! Эстела шутливо ткнула ошеломленного Гаспара в бок.

— Похоже на то, Летисия. Этот человек снова будет отцом.

В неудержимом порыве радости Гаспар подхватил жену на руки.

— Стоп, стоп! — воспротивилась Эстела. — На руках будешь носить меня позже… вернее, нас обоих — меня и ребенка.

Гаспар был готов плясать от счастья вместе с Эстелой на руках.

— Дорогая… — восторг буквально переполнял его. — Ну… не знаю, что сказать!

Аманда потянула деда за рукав.

— Поставь Эстелу на землю. У нее может голова закружиться.

— И ты все знала и молчала, предательница! — упрекнул внучку Гаспар.

— Молчала, дед. Представляю, как теперь с ребенком будут носиться в этом доме. Теперь он займет мое законное место младшенькой, — проговорила Аманда. — Только смотри, дед, не слишком сюсюкайся с мальппом!

На другой день после свадьбы Далилы и Кассиану Эстер забежала к Серене.

— Послушай, кто сегодня пойдет торговать? Вообще-то очередь Далилы, но, кажется, Асусена обещала ее заменить…

Серена толкнула дверь в комнату дочери — и ноги у нее буквально приросли к полу.

…Асусена с Витором, обнявшись, лежали в кровати. Асусена спрятала голову под одеяло.

Но Витора, похоже, ничем нельзя было смутить.

— Здорово, теща! — поприветствовал он остолбеневшую Серену и, потянувшись, добавил:

— Завтрак уже готов?

Серена еле сумела справиться со столбняком.

Окно было раскрыто настежь, и ей стало понятно, каким образом Витор проник в комнату ее дочери незамеченным.

— А ну-ка убирайся отсюда! Какой же ты мерзавец! Уходи, как вошел! Как шкодливый кот! — и она гневным жестом указала Витору на окно.

— Мама, — подала голос из-под одеяла Асусена. — Мама, он…

— Не надо, любимая, — отверг ее заступничество Витор. — Я не хотел, но так получилось. Мне больше ничего не оставалось, донна Серена… Как еще я мог заставить вас понять, что я люблю вашу дочь и хочу на ней жениться!

— Убирайся, — повторила Серена, отвернувшись.

Витор выскользнул из постели и стал натягивать на себя майку и шорты.

— Мама, — жалобным голосом повторила Асусена.

— Иди умойся, — брезгливым тоном сказала ей Серена. — Смой с себя грязь этого подонка. Я жду тебя в комнате.

Эстер слышала весь этот разговор.

— Бог мой, Серена, — сказала она, — что же теперь делать? Похоже, твоя дочь и вправду попала в лапы этого негодяя! Пойди разыщи Рамиру. Тебе надо с ним посоветоваться, как теперь быть!

Глава 34

Рамиру не чувствовал себя одиноким в своей хижине на берегу моря.

Гораздо большее одиночество он ощущал в особняке Летисии. Там он чувствовал себя большим зверем, посаженным в клетку. Любовь, которую он испытывал к Летисии на протяжении долгих лет, ушла. Свеча, горевшая на ветру, погасла, когда ее внесли в некое безвоздушное пространство.

Они вдвоем с Летисией могли восстать против всего мира, враждебно настроенного против них, но борьба друг с другом оказалась бесплодной, и в результате нее погибла любовь.

Теперь он понимал, что это была не любовь, а страсть, страсть, которую питала фантазия, а любовь, настоящую, искреннюю, неподдельную, он испытывал лишь к одному человеку — Серене.

Ему хотелось вернуться к ней, в свой настоящий дом, где он чувствовал себя человеком и хозяином собственной судьбы, владельцем бесчисленных сокровищ, которые посылает человеку жизнь, но он не знал, как это сделать. Он был уверен, что Серена не простит ему его предательства. Конечно, есть многое, что их соединяет, и прежде всего — дети, годы, прожитые вместе, общие воспоминания и привычки… Обо всем этом думал Рамиру, когда неожиданно в его хижину вошла Серена.

Он был так счастлив увидеть ее, но побоялся показать это и неуклюже молвил:

— Серена? Зачем ты пришла?

И только сейчас Рамиру заметил необычайное, взволнованное состояние Серены.

— Не знаю, Рамиру. Честно сказать, сама не знаю, как я здесь оказалась.

— Что произошло, Серена? Скажи, что случилось?

— Рамиру, — слезы брызнули из глаз Серены, — ты должен мне помочь. Никогда еще я так сильно не нуждалась в твоей помощи. Я не знаю, в чем виновата, за что Бог меня наказывает, но ты должен мне помочь!..

Дамасену, агент по недвижимости, явился к Мануэле с известием, что один человек хочет купить ее бар. Этот человек сейчас сидит за столиком на веранде и желает переговорить с ней.