Милая Шарлотта (СИ)

– Благодарю покорно, – хмыкнула Жоржетта свысока, – но так как покупка этих болонок все равно отразится на кошельке барона, то ваша заслуга здесь невелика, а быть обязанной Его Милости я не желаю.

– Ну почему же на кошельке барона, – не сдавался Госкар, – у меня имеются и собственные сбережения, и даже небольшой надел земли в Провансе, приносящий некоторый доход. – Жоржетта взглянула на него недоверчиво. – Я работаю на барона с младых ногтей, а Его Милость, должен вам заметить, весьма щедр. Так что же мне мешает сделать скромный подарок женщине, которая мне нравится?

Только вчера он говорил, что ее наряды отвратительны, и всячески давал понять, что единственное, на что она годится – так это заниматься уборкой, а сегодня заявляет, что она ему нравится?

Жоржетта нервно хмыкнула и отвернулась, крайне взволнованная.

И тут же, ахнув, повернулась обратно:

– Ах, Боже мой! Госкар, не глядите туда… давайте лучше поскорее наймем экипаж.

– Что случилось, кого вы там увидели?

Жоржетта еще раз быстро обернулась, чтобы удостовериться, и тут же попыталась прикрыть лицо рукой:

– Там моя маменька… Дама в синих шелках с меховой горжеткой на плечах, видите?

– А под руку с ней – ваш папенька? Уж больно он молод…

– Нет, это, вероятно, мсье де Лабранш – ее нынешний фаворит. Она заметила меня?! Умоляю, скажите, то нет!

– Боюсь, она вас заметила, – отозвался Госкар, – и торопится догнать. Я не понимаю, а что такого ужасного во встрече с матушкой – она выглядит очень милой.

– Вы не понимаете… она каждый раз, в каждом своем письме всячески пытается донести до меня, что мой муж слишком хорош для меня, что он обманывает меня с каждой горничной и вообще скоро сбежит!

– Как интересно… – хмыкнул Госкар.

– Ничего интересного! Вы представляете, что она скажет теперь – она наверняка уже знает, что Шарль уехал. А я здесь – одна и с глупой прической! – Жоржетта как в детстве принялась нервно обкусывать заусенцы.

И уже слышала голос матери за спиной:

– Жоржетта, дорогуша моя, это ведь ты?

Ничего не оставалось, кроме как изобразить улыбку и удивление на лице и обернуться:

– Маменька, мсье де Лабранш – какая неожиданность!

Матушка цвела и пахла как обычно: она была миниатюрной шатенкой с яркими голубыми глазами и белоснежной кожей. Ей было сейчас чуть меньше сорока, а стройности ее талии и румянцу на щеках, могла, пожалуй, позавидовать и какая-нибудь молоденькая красотка.

Расцеловав Жоржетту в обе щеки, матушка разглядывала ее не дольше мгновения, а потом взгляд ее с любопытством, которое она даже не пыталась скрыть, скользнул за плечо Жоржетты.

– Матушка, позвольте представить вам мсье Госкара, это… – сочла нужным познакомить их Жоржетта и запнулась, не зная как его назвать – секретарь барона де Виньи? Ее знакомый?

Но Госкар вмешался сам и, почтительно целуя матушкину ручку, отрекомендовался:

– … очередной несчастный, сраженный наповал вашей прелестной дочерью, – а выпрямившись, очень по-свойски приобнял Жоржетту за плечи, будто делал это изо дня в день.

– Вот как?… – изумленно отозвалась матушка.

Она переводила несколько потерянный взгляд с Жоржетты на Госкра и, кажется, не знала, что сказать. Жоржетта прежде не помнила такого – чтобы ее матушка не могла найти слов. И это ее раззадорило и развеселило настолько, что Жоржетта тотчас приняла решение подыграть мсье Госкару и, аккуратно стряхивая его руку со своего плеча, жеманно произнесла:

– Госкар, прошу вас, ну не здесь же… – и продолжала лучезарно улыбаться маменьке.

Затянувшееся неловкое молчание нарушил мсье де Лабранш:

– Господа, раз мы так удачно встретились, быть может, вы не откажетесь прогуляться с нами по Тюильри?

Сад находился совсем рядом.

Во время прогулки дамы обменялись кавалерами: матушка и Госкар шагали чуть впереди, а Жоржетта под руку с мсье де Лабраншем следом. Причем мама, придя в себя, теперь уже не умолкала ни на мгновение. На первый взгляд, она вела непринужденную светскую беседу, но успела разузнать все: женат ли Госкар, имеет ли должность, каково его состояние и даже любит ли он детей.

Мсье Госкар отвечал учтиво, успевая и пошутить, и удовлетворить матушкино любопытство, еще и всячески демонстрировать свой интерес к Жоржетте, именуя ее не иначе, как «лапочка моя».

По окончании прогулки, когда мужчины направились к набережной, чтобы поймать два экипажа, мать и дочь чуть отстали. Оборвав пустой разговор о погоде, герцогиня де Мирабо вдруг сказала:

– А ты очень похорошела в последнее время, деточка моя, – матушка машинально поправила несколько волосков, выбившихся из прически Жоржетты, и смотрела на нее теперь с улыбкой. – Не думала я, что ты повторишь мою судьбу, но твой мсье Госкар очень милый молодой человек, не то, что этот хлыщ де Руан…

– Мама… – поморщилась Жоржетта, но мать ее не слушала.

– Он не пара тебе и даже не спорь! А мсье Госкара постарайся не упустить: я знаю, характером ты пошла в родню своего папеньки, то есть просить тебя бесполезно, но постарайся сдерживать свой нрав… Ах, милая, – она вздохнула, – это такое счастье, когда находишь свою любовь в столь юном возрасте. Ты еще очень молода и пока не понимаешь, что титулы, состояние, даже положение в обществе – это наживное, мелкое и радует лишь тогда, когда есть главное – человек, с которым можно все это разделить.

– Мама… – снова простонала Жоржетта, испытывая теперь огромное желание сказать матери правду.

Но та не желала ее слушать, тем более что торопилась – мсье де Лабранш, наконец, добыл коляску. Встав на цыпочки, чтобы дотянуться, герцогиня чмокнула Жоржетту в лоб и скороговоркой закончила:

– Все, деточка моя, мне пора, обнимаю крепко. Передавай привет отцу!

И, развернувшись, быстро зашагала к экипажу, кажется, пытаясь скрыть слезы.

Слова матери все не шли из мыслей Жоржетты, пока она ехала в карете вместе с мсье Госкаром. Она несколько забыла о его присутствии рядом, и когда вдруг заметила его взгляд на себе, сочла нужным сказать:

– Спасибо вам, мсье Госкар, вы мне очень помогли сегодня. Наверняка эта выходка мне еще аукнется и, возможно, я даже пожалею, но… – она не смогла сдержать довольной улыбки, – право, момент, когда матушка не знала, что сказать, глядя на нас – это того стоило! Кажется, сегодня она была довольна мною впервые за всю мою жизнь. Глупо, да? Я, взрослая замужняя женщина, я убила когда-то медведя одной стрелой – и я боюсь неодобрения собственной матери.

– Забавно… – отозвался на это Госкар. Он сидел напротив Жоржетты, но тут, заинтересовавшись, вдруг пересел рядом с ней. – Нет, я не о вашей матушке, а о медведе… убить его одной стрелой – это невозможно.

– Вполне возможно, раз я это сделала, – высокомерно ответила Жоржетта и пояснила: – просто попасть нужно в глаз, использовать тяжелые стрелы и стрелять, разумеется, с небольшого расстояния.

– Вероятно, это был совсем небольшой медведь… медвежонок.

Он ей не верил. Осознав это, Жоржетта рассердилась не на шутку:

– Да, сравнительно небольшой! – с ядом в голосе ответила она. – Всего-то четыреста фунтов весом [34]! Его шкура лежит на полу в большом каминном зале в замке моего отца, и каждая собака в округе знает, что это я его подстрелила. Или вы считаете меня лгуньей?!

Госкар примирительно поднял руки, ладонями вверх и торопливо заверил:

– Верю-верю! Иначе, чего доброго, вы еще вызовете меня на дуэль – право, я уже не знаю, чего от вас можно ожидать, мадам.

– То-то же! – победно закончила Жоржетта, упиваясь его вниманием к себе.

Ей доставляло огромное удовольствие видеть неподдельный интерес в глазах Госкара. Это придало ей смелости настолько, что Жоржетта вдруг подсела ближе к Госкару так, что касалась его плечом, и, затаив дыхание от собственного бесстыдства, дотронулась пальцами до щеки Госкара – холодной, жесткой и гладко выбритой. А потом, поддавшись порыву, и вовсе прильнула своими губами к его, легонько целуя.