Любовь сладка, любовь безумна

В свете мерцающих свечей его фигура казалась таинственной и немного зловещей, хотя голос был звучным и чистым.

Позже Джинни вспомнила, как Стив несколько раз брал ее за руку, какой теплой была его ладонь и как леденило кольцо, которое он надел ей на палец. Она не спросила Стива, где он раздобыл кольцо, — оно слишком маленькое, чтобы принадлежать ему.

В любом случае Джинни теперь замужняя женщина, но нет мужчины, которого она любит и которому верит. Она почти с облегчением подставила губы Диего. Тот долго целовал ее, объявив, что это привилегия спасителя невесты. Поцелуй Ренальдо был каким-то испытующим, почти печальным.

Потом он крепко сжал руки Джинни и сказал, что всегда будет ее другом и она во всем сможет на него положиться.

Когда Ренальдо исчез в темноте вместе со священником, Джинни ощутила невыразимое одиночество. Она долго провожала его взглядом, зная, что это уходит единственный настоящий друг в мире. Но тут Стив вновь обнял ее за талию.

— Я начинаю думать, что ты влюблена в Ренальдо, чуть язвительно прошептал он. — Подумай только, ты могла бы выйти замуж за него! Не повезло тебе! Но не нужно огорчаться, дорогая, я не потребую многого! Уверен, ты предпочитаешь быть женой, а не любовницей!

Они направились к дому. Диего и американец шли сзади, о чем-то переговариваясь. Лицо Стива в лунном свете выглядело словно высеченным из гранита. Боже, как он собирается объяснить все дону Франсиско? И что скажет она сама? Почему он сделал это? Почему она позволила втянуть себя в подобную авантюру? И тут в голову внезапно пришла ужасная мысль: как жена Стива, она не имеет права теперь давать показания против мужа — без сомнения, он именно поэтому ускорил события. Какое разочарование для бедного полковника Деверо! Теперь она может послать отцу известие о свадьбе!

— Ты необычно молчалива, — резко-неприязненно бросил Стив.

И действительно, глядя на белое напряженное яйцо Джинни, он почувствовал, как в душе поднимается злоба.

В самом деле! Можно подумать, она забыла твердую решимость выйти за него замуж, чтобы превратить его жизнь в ад! Можно подумать, что ее ведут на муки! Выглядит словно трагедийная актриса. Что это с ней?

Но Джинни, спокойно подняв глаза, ответила странно-безжизненным голосом:

— О чем говорить? Во всяком случае; мне нечего сказать!

Ему отчаянно захотелось хорошенько встряхнуть ее, причинить боль так, чтобы волосы рассыпались по плечам, услышать яростный крик! Именно его вынудили подчиниться и вступить в этот смехотворный брак, а она разыгрывает жертву. Что за непоследовательная, непредсказуемая женщина!

Только воспоминание о спокойном приказе Бишопа скрыться где-нибудь и переждать, поскольку женщина обладает свойством лишать разума мужчину в тот момент, когда ему необходимо мыслить здраво, помешало Стиву схватить ее в объятия, стереть с ее лица холодное трагическое выражение.

С трудом взяв себя в руки, Стив отпустил талию Джинни и, потемнев от гнева, зашагал вперед.

— Постарайся скрыть свои сожаления. Отступать поздно, милочка, и тебе лучше понять это, прежде чем встретиться с моим дедом! У меня предчувствие, что ом далеко не в лучшем настроении!

Ощутив себя брошенной и никому не нужной, Джинни почти побежала, стараясь догнать Стива, и, схватив его за руку, заставила замедлить шаг.

— Лучше объясни, что с тобой? — потребовала она. — Что это вдруг на тебя нашло? То беспокоишься за меня, то злишься на что-то, становишься просто невыносимым! Неужели не хочешь, чтобы я защитила тебя перед доном Франсиско? — продолжала Джинни, разъяренная его пренебрежительным взглядом. — Ведь он — единственный, кого ты побаиваешься!

И конечно, ты сделал все, чтобы я не могла давать показания полковнику Деверо! Доволен?

И ошеломленно услышала, как Стив громко расхохотался:

— Ну вот, наконец-то ты пришла в себя! Не долго страдала!

Схватив Джинни за руки, он весело закружил ее. Она заметила, что лицо его больше не было холодным и замкнутым; Стив весело улыбался. Но пока Джинни обдумывала, как бы поязвительнее ответить, Стив опередил ее, признавшись, что и в самом деле нуждается в защите от гнева деда:

— О, конечно, я все свалю на тебя — скажу, что ты не хотела всей этой суматохи и пышной свадьбы и что тебе не терпелось забраться ко мне в постель с благословения церкви…

Джинни побагровела от смущения, услышав за спиной приглушенный смешок, который Диего тут же замаскировал кашлем.

— Стив Морган! — взвизгнула она. — Ты…

Но тут же замолчала — внезапно они оказались на большой поляне, сбоку от главного дома. Здесь тоже была широкая крытая веранда с пологими ступеньками, ведущая в небольшой закрытый двор, где стояли стулья и столы. В тени высокого дуба три музыканта играли для девушки в широкой сборчатой юбке с гребнем из слоновой кости в волосах. Маленькая группа зрителей, собравшихся вокруг девушки, ритмично хлопала в такт щелканью ее кастаньет. Танцовщица была очень красива. Красная роза над ухом пламенела на фоне черных, как вороново крыло, волос. Она танцевала грациозно, с неподдельным увлечением. Но тут в круг неожиданно влетел мужчина и присоединился к девушке.

Распахнутая короткая черная куртка открывала ослепительно белую рубашку, серебряная отделка на рукавах и лацканах переливалась в неверном свете фонарей.

Джинни задохнулась от неожиданности и забыла все, что хотела сказать: примитивно-земная чувственность танца заставила забыть обо всем. Вот она — истинная безмолвная страсть, древняя как мир игра мужчины и женщины!

— Ее зовут Консепсьон — она цыганка. Они танцуют как дышат. На гитаре играют ее братья. А вон тот мужчина со зловещими усами — их отец, вожак племени, — пояснил Диего медленнее, мечтательно, зачарованно. Даже не поворачиваясь, Джинни поняла, что он не может оторвать взгляда от цыганки.

Все четверо присоединились к кругу зрителей. Стив, рассеянно обняв Джинни за плечи, уставился на танцующих, в уголках рта играла странная полуулыбка.

О, если бы она могла так танцевать! Эта женщина олицетворяла всех женщин в мире — она издевалась и манила, выказывала страсть и холодность, приближалась к партнеру так, что полная грудь задевала сорочку, но тут же поворачивалась спиной. Играла с ним, предлагала себя и через миг отстранялась; иногда зубы блестели в улыбке, словно жемчуг, но временами она принимала высокомерный, неприступный вид.

Танец приближался к мучительно-страстному завершению — женщина наклонилась к любовнику, подняв лицо, обвив руками его шею… лишь на мгновение, и тут же ускользнула.

Мужчина отступил, растаяв в темноте, и девушка снова начала танцевать одна, зазывая, » улыбаясь всем мужчинам.

Музыканты заиграли медленнее, жалобнее — девушка, казалось, без всякого стыда предлагала себя. Кастаньеты молчали, тело извивалось, словно ветка на ветру. Руки на миг запутались в волосах, и сияющая темная масса неожиданно рухнула на плечи. В руках оказалась роза, и, когда музыка резко смолкла, цветок с силой полетел в лицо Стива.

«Это просто смехотворно, — подумала Джинни несколько минут спустя. — Сколько женщин было в его прошлом… и сколько еще появится?»

Она не знала только, чего больше в ее душе — ярости или изумления.

Толпа мгновенно притихла, расступилась перед девушкой, решительными шагами направлявшейся к Стиву. На какое-то мгновение Джинни даже испугалась, что эта дикарка выкинет что-нибудь безумное. Она почувствовала, как Стив снял руку с ее плеч — каким-то образом роза оказалась в его пальцах, а сам он… широко улыбался. Как хорошо Джинни знала эти издевательские шутливые нотки в голосе, но на этот раз с непонятным раздражением поняла, что они звучат для другой.

— Ты танцуешь прекрасно, как всегда, Консепсьон! И все такая же красавица! Но где твой муж?

Глаза девушки превратились в узкие злобные щелки, как у разъяренной кошки.

— Ха! А ты, мой галантный кабальеро? С каких пор беспокоишься о таких пустяках, как муж, когда являешься к друзьям? Муж! — презрительно выплюнула она. — Прекрасно знаешь, что я вышла за него только тебе назло… ты… ты… — И тут девушка разразилась потоком таких грязных ругательств, что уши Джинни загорелись, а Диего разразился смехом. Но, продолжая обличать Стива, Консепсьон, вскинув руки, прижалась к нему, отыскала губами его губы. И Стив ответил на поцелуй, и еще как!