Жемчужина страсти

— Не беспокойся обо мне, — сказал принц со странной улыбкой. — Я ускользну, клянусь тебе.

— Ивакура! — вскричал сегун, со страхом глядя на своего друга. — Ты хочешь умереть! Я понимаю тебя, но я не принимаю спасения такой ценой. Я еще государь, не правда ли? Ну, так я приказываю тебе следовать за мной.

— Мой возлюбленный государь, — сказал Нагато твердым голосом, — если правда, что я служил тебе с преданностью, не откажи мне в первой милости, о которой я прошу тебя: не приказывай мне покидать этот дворец.

— Я больше не приказываю, друг, я заклинаю тебя не лишать меня товарища такого, как ты, я умоляю тебя бежать с нами.

— Я присоединяю свои мольбы к мольбам моего сына, — сказала Йодожими. — Не дай нам уйти с горем на сердце.

— Знатный принц, — сказала Омити своим нежным и робким голосом, — я в первый раз говорю с тобой, и, тем не менее, имею смелость просить тебя, в свою очередь, не упорствовать в своем жестоком желании.

Лоо бросился на колени.

— Мой господин! — вскричал он.

Но мальчик не мог ничего прибавить и расплакался.

— Я поручаю тебе этого юношу, — сказал Нагато Фидэ-Йори.

— Значит, ты остаешься глух к нашим словам? — спросил сегун. — Значит, наши просьбы не имеют никакой власти над твоим сердцем?

— Если б она была потеряна для тебя, — сказала принц, указывая на Омити, — согласился бы ты жить? О, ты, которому я доверил страшную тайну моей жизни, разве не понимаешь, до какой степени мучительна для меня жизнь? Разве ты не видишь, какая радость горит в моих глазах теперь, когда мои страдания приходят к концу? Только ради службы тебе я не избавился уже давно от наказания жить. Ты не победитель, как я того желал, но я вижу тебя в убежище, полном цветов, радости и любви. Ты будешь счастлив, если не могуществен, я больше не нужен тебе, я свободен и могу умереть.

— А, жестокий друг! — вскричал Фидэ-Йори. — Я хорошо вижу, что твоя воля непреклонна.

— Торопитесь, — сказал принц, — вы и так слишком опоздали. Идите к лодке. Райдэн спрячет вас под складками паруса, брошенного на дно, потом он возьмется за весла. Лоо будет править рулем.

— Нет, нет! — вскричал юноша, цепляясь за платье своего господина. — Я не хочу уходить, я хочу умереть с тобой.

— Послушание — первая добродетель хорошего слуги, Лоо, — нежно сказал принц, — я приказываю тебе с этой минуты повиноваться нашему общему господину и служить ему до самой смерти.

Лоо, рыдая, бросился на темную лестницу подземелья, обе женщины последовали за ним, потом спустился, в свою очередь, сегун.

— Прощай, прощай мой друг, мой брат — ты, самый прекрасный, самый благородный, самый преданный из моих подданных! — вскричал он, дав волю слезам.

— Прощай, знаменитый друг, — сказал принц, — да будет твое счастье так же продолжительно, как твоя жизнь!

Он закрыл вход в подземелье. Наконец-то он был один. Возвратившись на дворцовый двор, он взял из кучи еще горевших углей пылающую головню и поджег все павильоны принцев и дворец Фидэ-Йори. Пробежав все залы до последнего, он достиг башни Золотых Рыб, разнося пожар с этажа на этаж. Добравшись до последней террасы, он бросил горевшую головню и облокотился на красные лакированные перила площадки. Над этой террасой находилась широкая крыша с загнутыми вверх краями, покоившаяся на четырех толстых столбах.

Принц смотрел на море. Маленькая лодка была уже у устьев Йодо-Гавы. Одинокая на воде, она, казалось, привлекала внимание победоносных воинов, которые стояли лагерем вдоль берега. Но рыбак Райдэн закинул свою сеть, и успокоившиеся солдаты пропустили лодку. Джонка принца Сатсумы казалась маленьким темным пятном в открытом море, на фоне красного зарева заходящего солнца.

Воздух был чрезвычайно прозрачен. Море походило на большую бирюзу.

Вокруг замка раздались крики солдат.

— Фидэ-Йори поджег дворец, он погибнет в пламени.

Те, которые находились еще под защитой третьей стены, открыли ворота и поспешно вышли. Они сдались. Наконец, битва прекратилась. Похититель престола был у ворот крепости. Перед ним падали на колени. Его приветствовали, его провозглашали единственным законным сегуном. Это было на второй день шестой луны первого года Ненго-Гень-Ва [30].

С вершины башни принц Нагато видел носилки, на которых возлежал Гиэяс. Он слышал торжествующие крики, которыми приветствовали его.

— Слава и царское могущество — ничего перед счастливой любовью, — пробормотал он, переводя взгляд на лодку, которая уносила его друзей.

Теперь она была в море, вне выстрелов солдат. Она распускала паруса и быстро удалялась.

— Они спасены! — сказал принц.

Тогда он обратил свой взгляд на другую сторону, к Киото и Найку. Он видел начало дороги, которая вела в священный город и по которой он столько раз проезжал. Он видел берега, которые вырисовывались на лазури моря и терялись вдали, у провинции, где возвышается древний храм Тень-Сио-Дай-Тсин. Казалось, он хотел разглядеть через пространство ту, которую ему не суждено было больше увидеть.

Солнце скрылось, зарево пожара начинало преодолевать дневной свет.

У подножья башни дворец сегуна представлял огромную печь, которая сверху казалась морем огня, волнуемым бурей, пламя скрещивалось, крутилось, извивалось, как волны в бурю. По временам облако красного дыма застилало горизонт перед взорами принца. Все этажи башни горели, страшный скрип, смешанный с прерывающимся треском, наполнял стены. Однако последняя площадка еще не была охвачена, но пол уже разгорался и трещал. Пламя взвилось и начало лизать край верхней крыши.

— Иди же, спасительный огонь, — вскричал принц. — Приди усмирить жгучую рану моей души, попытайся затушить неугасаемое пламя моей любви!

Нагато взял с груди смятую бумажку и развернул ее. Он поднес ее к своим губам, потом прочел ее в последний раз при свете пожара:

Жара была нестерпимая. Бумага вдруг вспыхнула между пальцев принца. Он задыхался и чувствовал, что умирает.

— Моя возлюбленная! — вскричал он. — Я ухожу первый, не заставляй меня долго ждать свидания.

Как огромные лепестки огненного цветка, пламя поглотило последнюю террасу и распространилось по крыше. Две гигантские золотые рыбы завертелись на гребне крыши, как живые, потом потекли двумя добела раскаленными ручьями. Вскоре все здание рухнуло со страшным треском, и к небу взлетел огромный столб огня и искр.