Дикий цветок

Баффэло Билл должен был приехать в Коди на торжественное открытие отеля «Ирма», назначенное на 18 ноября 1902 года, всего лишь через четыре дня. Утром в воскресенье, в день прибытия полковника Коди, весь город, казалось, двигался по направлению к станции, чтобы приветствовать его. Не только учреждения, но и жилые дома были украшены знаменами, вымпелами и портретами великого человека, а соседний городок Мититс прислал свой духовой оркестр, чтобы добавить великолепия этому знаменательному празднеству.

Шелби Мэттьюз и Вивиан Кролл катили рядышком на своих велосипедах, следуя в конце процессии из пары сотен экипажей, марширующих музыкантов и высших должностных лиц города верхом на лошадях, направляющихся по Шеридан-авеню к железнодорожной станции.

— Иногда я думаю — лучше бы он никогда не приезжал в Вайоминг, — заметила с тяжелым вздохом Шелби.

Вивиан озадаченно взглянула на нее:

— Полковник Коди?

— Что? А… нет, я говорю о Джефе!

Небо у них над головой было белесо-серым, и ветер, гнавший перекати-поле по улицам, безжалостно напоминал о приближении зимы. Шелби, поплотнее закуталась в кашне и добавила:

— Если бы я никогда не повстречала его, я бы не чувствовала теперь утраты.

Вивиан слегка улыбнулась подруге. Она понимала, конечно, что Шелби подавлена отъездом Джефа и вот уже, более трех месяцев продолжает тосковать по нему, но Вивиан трудно было особенно сочувствовать тому, кто наслаждался такой жизнью, о которой она могла только мечтать. Шелби ничто не угрожало, близкие любили ее, и, что самое главное, она могла сама распоряжаться своей судьбой.

— Я очень плохо веду себя?

Шелби подвела свой мужской велосипед поближе, чтобы коснуться затянутой в перчатку руки подруги.

— Обещаю, что не скажу больше ни слова об этом за весь день, пока мы вместе. Это слишком радостное событие, чтобы испортить его моими стенаниями… и, кроме того, я подозреваю, что у тебя есть трудности, о которых я не знаю. Это правда, Вивиан? И ты никогда не жалуешься, никогда даже словечком о них не обмолвишься.

Ее подруга не смотрела на нее, глаза ее были подернуты усталостью.

Мужество начало пробуждаться в ней давно, еще когда Шелби и Джеф, впервые вошли в ее скорбное существование. Она все еще была бессильна против бесчеловечного обращения Барта, но в душе ее нарастала отвага. Он мог продолжать истязать ее — и нравственно, и физически, — но это не сломит ее. Присутствие Шелби, озарявшее ее жизнь, и ее дорогого щеночка Вилли не только подбадривало ее, но и давало ей надежду на то, что впереди ее ждут лучшие дни. И все же она не рисковала полностью довериться своей подруге. Барт был способен на все. А потому она снова взглянула на Шелби и пробормотала:

— Да, ты и правда не можешь себе этого представить. Для меня было громадной победой получить разрешение приехать сюда сегодня.

— Разрешение? Как ты можешь такое говорить? Ты, кажется, его жена, а не раба.

Вивиан только вздохнула. Жизнь гораздо сложнее, чем Шелби думает, и она редко бывает безоблачной и справедливой.

Почувствовав ее мгновенную слабость, Шелби не отставала:

— Пожалуйста, скажи мне правду. Я ведь могу помочь тебе!

— Я…

Вивиан вдруг оборвала себя. «Ни слова больше», — подумала она. Она не должна больше ничего говорить, или она не сможет остановиться — и он как-нибудь проведает! Если она впутает в это Шелби, то лишь навлечет опасность на них обеих. А потому Вивиан постаралась переменить тему, указывая на гостиницу «Ирма», украшенную даже большим количеством флагов, чем остальные здания в городе.

— Ты посмотри только, какая красота!

Шелби проглотила свои мольбы и уговоры, зная уже по опыту — если Вивиан заупрямится, ее ни за что не удастся переубедить. Она только ласково улыбнулась ей и кивнула.

— Вот подожди, ты еще увидишь великолепный бар, который королева Виктория прислала полковнику Коди пару лет назад в благодарность за то представление в Лондоне, что он давал для нее. Задняя стенка, вся в зеркалах, сделана из чудесного резного вишневого дерева, и дядя Бен говорил, что бар было ужасно трудно доставить сюда. Его сделали во Франции, потом пароходом перевезли в Нью-Йорк, потом на поезде в Ред Лодж, в Монтану, а затем им пришлось разобрать его и привезти сюда на лошадях, в фургоне. Удивительно, правда? — Она радостно улыбнулась. — Мы, конечно, увидим этот бар на церемонии открытия отеля в среду вечером.

— Я просто не могу дождаться, когда ты мне расскажешь обо всем, — сказала Вивиан. — Обещай, что приедешь ко мне на следующий день! Надеюсь, у Барта найдутся дела на ранчо, и мы сможем спокойно поболтать. Теперь, когда снова наступает зима, — так быстро! — у него все меньше и меньше дел на улице, и этот маленький домик кажется таким… тесным!

— Но, Вив, я хочу, чтобы ты поехала на этот вечер со мной! — воскликнула Шелби. Она притормозила и полезла в карман пальто за приглашением, в верхней части которого было отпечатано изображение золотого бизона [8] .

— Смотри, полковник Коди разослал таких тысячи, и на них не проставлено имя. Ты можешь пройти как наша гостья! Как же я смогу веселиться, если тебя там не будет?!

Вивиан отказалась взять приглашение с печатью, она лишь взглянула на него печально, уловив слова «Полковник У. Ф. Коди от всего сердца приглашает вас на торжество».

— Я не могу, Шелби. В четверг — День Благодарения. Это невозможно. Я знаю, Барт просто не разрешит мне. — Она помолчала. — Я боюсь оставлять Вилли, с Бартом. По правде говоря, мне и сегодня не стоит задерживаться.

— Но это же смешно! Что он может сделать — побить тебя, если ты его не послушаешься?

Она тут же пожалела, что так неосмотрительно сказала это: Вивиан побледнела как смерть, и ее глаза, всегда грустные, обреченные, наполнились слезами.

— О, Вив, прости меня! Но я не понимаю! Я знаю, что он грубиян, но ведь не может же он ударить тебя! То есть я хочу сказать, это так ужасно, что просто невозможно себе представить!

Маленький, нежный подбородок Вивиан дрожал, когда она снова садилась на велосипед.