Опасная близость

Элен облизнула пересохшие губы, кивнула и пошла за ним. Когда Саманта направилась следом за матерью, Пенн покачал головой:

– Не сейчас. Он позовет тебя позже.

Поднимаясь по лестнице, он сказал:

– Успокойся, мама. Я не жалею о том, что он все узнал. Для меня это огромное облегчение.

Она была не столько напугана, сколько ошеломлена. Ее привело в замешательство и ужаснуло утреннее известие о том, что Дэвид Литтон пытался убить Маркуса. Что Каталина тоже была там, только она не Каталина, а англичанка и тоже едва избежала смерти от руки Дэвида.

Молодой человек, который спас их, был серьезно ранен, и никто не знал, выживет он или нет. Сейчас они находятся в Хэмпстеде, в доме Каталины. Маркуса же привез в особняк на Кавендиш-сквер очень приятный господин, майор Карузерс. Майор в общих чертах сообщил о случившемся, о смерти Дэвида и настоял на том, чтобы при разговоре присутствовал Пенн. Это было весьма затруднительно, поскольку Пенн пребывал в тяжелом похмелье и его с трудом удалось вытащить из постели. Пока они скрывали от Саманты подробности этой трагической истории. Маркус сам решит, что ей можно будет сказать.

Элен взглянула на сына; тот был похож на ожившего мертвеца. Она была уверена, что он снова пил, но сейчас было не до этого. Маркус желал говорить с ней, и она не знала, как посмотрит в глаза ему и своим детям.

У двери в комнату Маркуса она взяла Пенна за рукав и, остановив его, попросила:

– Не оставляй меня одну.

– Я буду рядом, мама, – ответил он с нежностью и вошел в комнату.

Маркус сидел в постели. При нем было двое слуг, которые тут же вышли. Пени усадил мать в кресло возле кровати Маркуса, а сам встал так, чтобы мать могла все время видеть его.

Вид у Маркуса был такой, словно над ним поработал боксер. Лицо распухло и было все в кровоподтеках. На лбу блестели крупные капли пота.

– Ничего страшного, Элен, – сказал он, попытавшись улыбнуться. – То, что я узнал от Дэвида Литтона, ничего не меняет. Ты, Пени и другие по-прежнему члены моей семьи. Но я хочу знать все досконально. Я попросил Пенна объяснить мне наше положение, но он говорит, что это должен сделать не он.

– Да, Пени сказал мне об этом.

– Может быть, – мягко попросил Маркус, – начнешь с самого начала и объяснишь все?

Она оглянулась на Пенна, и он кивнул, подбадривая ее. Секунду-другую Элен колебалась, но потом начала явно очень трудный для нее рассказ. Она не смела поднять глаз на Маркуса и беспрестанно теребила в руках кружевной платочек.

– Я никогда не хотела быть женой твоего отца, – рассказывала графиня. – Я была влюблена в другого. Мне было всего восемнадцать, а твоему отцу почти сорок. Я знала, какая о нем шла слава. Он слишком много пил и… в общем был не тем человеком, которого хотела бы видеть своим мужем порядочная девушка. Ты знаешь, что случилось. Он похитил меня и привез в Ротемский замок. Он не собирался жениться на мне, он хотел сделать меня своей любовницей, но я не соглашалась. Пусть я и не принадлежала к высшему обществу, но была из уважаемой семьи. Мой отец держал несколько магазинов в Лондоне, дал мне хорошее образование.

Рассказ о давних событиях причинял ей боль, и Элен на некоторое время замолчала.

– Увидев, что я непреклонна, твой отец предложил мне стать его женой, но я рассмеялась ему в лицо. Я так была уверена, что родители вызволят меня. Но вместо этого от них пришло письмо, где говорилось, что, если я откажу графу, они бросят меня на произвол судьбы.

Что я могла сделать, не имея ни денег, ни помощи от друзей? И вот мы поженились – во всяком случае, я так считала. Молодой священник твоего отца совершил обряд и сделал запись в церковной книге. Я была слишком наивна и еще не знала, что без одобрения церкви и без оглашения брак не считается действительным.

Элен первый раз за время рассказа подняла глаза на Маркуса и продолжала:

– Джону было только восемнадцать. Он не был настоящим священником, ему еще предстояло получить сан. А твой отец угрожал ему – дал понять, что если Джон не подчинится его воле, то не бывать ему священником. По прошествии лет Джон во всем мне признался.

– Джон? Ты имеешь в виду Джона Ривза, моего священника? – спросил Маркус. – Почему мне этого никто не сказал? Почему его не отстранили от должности?

– Я не хотела, чтобы все это стало известно. Не хотела, чтобы позор лег на моих детей. Что до Джона, то он был такой же жертвой твоего отца, как я. С тех пор он всегда был мне истинным другом.

Она помолчала, успокаиваясь.

– Долгое время я ничего не подозревала, мне и в голову не приходило, что можно жить, выдавая любовницу за законную жену. А твой отец всех заставлял называть меня графиней. Ему ничего так не нравилось, как плевать в лицо обществу. «Посмотрите на Ротема, – кричали его дружки, – он живет по своим правилам».

Я, наверно, должна была все понять, когда после свадьбы он не вручил мне фамильный браслет. Сказал, что потерял его, и я поверила. А когда его приятели, идя к нам, не брали с собой жен и дочерей, твой отец отговаривался тем, что они, мол, все благородного происхождения, аристократы, что они смотрят на меня сверху вниз, потому что я всего лишь дочь портного. Больше десяти лет прошло, пока я узнала правду.

– Но ведь об этом мало кто знал? – сказал Маркус, взглянув на Пенна. – Я ничего подобного не слышал…

– Да, – подтвердил Пени. – Ходили слухи, но по большей части им не верили. В конце концов мы жили в Ротемском замке, и ты признал нас как членов твоей семьи. Ты не можешь представить, каким тяжким грузом все это лежало на нас. Я рад, что ты наконец все узнал. Я сам давно хотел тебе это рассказать.

– Все это не имеет ни малейшего значения, – сказал Маркус решительно. – Во всяком случае, для меня. Продолжай, Элен. Как ты узнала правду?

Элен тряхнула головой.

– Достаточно сказать, что это произошло случайно. Наш брак оказался недействительным. Когда я обвинила твоего отца в мошенничестве, он рассмеялся. Я хотела оставить его, но куда я могла пойти? Он не позволил мне забрать детей, а если бы и позволил, на что бы мы жили? Поэтому я осталась.

– Я сочувствую тебе, – искренне сказал Маркус, – сочувствую всем сердцем.

– Так что, – Элен опустила голову, – все это время Дэвид Литтон был твоим наследником. Я не видела смысла рассказывать тебе все это, предполагая, что ты женишься, у тебя появятся дети и тогда никто ни о чем не узнает.

– А если бы со мной что случилось, что тогда?

– Тогда правда, конечно, открылась бы, – ответил за мать Пени.

– И все перешло бы к Дэвиду, – добавил Маркус.

– Разумеется.

– Ты давно об этом знал, Пенн?

– С тех пор, как ты ушел на войну. Мама почувствовала, что должна все мне рассказать на тот случай, если ты не вернешься. Мы решили ничего не говорить Саманте и Трису. Это было нашей с мамой тайной.

Маркус улыбнулся своим мыслям.

– Что ты находишь в этом смешного? – спросил Пени.

– Все то время, пока я был на войне, – сказал Маркус, – я чувствовал себя одиноким, думал, моей семье будет все равно, случись что со мной. Но вам, значит, было не все равно?

Пени улыбнулся:

– Думаю, вряд ли кто так горячо молился, чтобы ты уцелел на войне, как мама и я. Нам пора, Маркус. Тебе нужен отдых.

Пени взял чашку с раствором лауданума и протянул Маркусу. Тот принял ее, но пить не торопился. Он еще не все сказал.

Он посмотрел на мачеху.

– Что такое, Маркус?

– Я не хочу, чтобы это беспокоило тебя, Элен. Все останется по-прежнему, никакого скандала не будет, обещаю. Мы с Пенном позаботимся об этом. Тристаму и Саманте знать все это ни к чему.

Элен казалась удивленной, но согласно кивнула.

– Хорошо. Теперь мне нужно поговорить с Пенном, спустись, пожалуйста, вниз и подожди его там.

Когда братья остались одни, Маркус сразу приступил к главному:

– Вся эта ситуация с наследованием просто не выносима, Пени. Я бы убил отца за то, что он так поступил с Элен, со всеми вами. Я серьезно говорю. Нам с тобой предстоит обо всем позаботиться.