Сброшенный корсет

— Не верю, — пренебрежительно заметил Габор, — все только и говорят, что она постоянно падает с лошади.

— И это верно. Стоит ей взять барьер, как она падает… в объятия Косанику.

Раздался оглушительный хохот.

— Но прыжки просто превосходные.

— Обворожительная птичка эта Хюбш, — заметил некий Геза, который сидел за нашим столом и всегда строил мне глазки. — Но яблочко еще не созрело, ей надо немножко подрасти — вот мое мнение.

— Для меня, мой дорогой, вполне созрело.

Габор поднял свой бокал, Геза чокнулся с ним. Осушив бокалы, они швырнули их о стену. Сколько же Габор выпил? Очевидно, не меньше других: ведь у него сегодня день рождения. Хотя выпившим он не выглядел, как, впрочем, и его друзья. Было заметно лишь, что они становились все неподвижнее. Сидели на своих стульях, словно проглотив шпаги, но речь была связная и четкая, только слегка замедленная.

— Очень уж хрупка, — заметил Аттила, — впрочем, талия, как у императрицы.

— Городская барышня, — сказал Геза, повернувшись к Борису. — Известное дело. Сдунет малейшим ветерком. Мой тебе совет: держись от нее подальше. Слабенькая. На четыре дня вышла из строя. Говорят, у нее чахотка в начальной стадии.

— Лизи! Какой предатель, — прошептала я. — Всегда говорит мне комплименты, а сейчас…

— Тсс, — зашипела Лизи. — Геза шутит. Вообще-то, он на нашей стороне. Он взвинчивает пари.

— Пари?

— Да. Пари на вас. Против конкуренток. Он хочет разжечь интерес к белокурой Венере.

— На четыре дня? Сомневаюсь, — в разговор снова вступил Тибор. — Но, Габор, тебя надули…

— Он тоже на нашей стороне, — прошептала Лизи.

— …Ты ничего не потеряешь, если невинная крошка шмякнется за барьером, но будешь в проигрыше, если она побоится его взять. Пари сформулировано точнейшим образом. Нам нужно вывести из строя малышку. Тогда весь выигрыш наш.

— Куплю нового рысака, — сказал Геза, — на свой выигрыш. Белокурая Венера в отличнейшей форме, скажу я вам.

Габор заказал новую партию шнапса.

— Кто причисляет себя к моим друзьям, ставит на меня. — Компания осушила бокалы, снова швырнув их об стену. — Так на кого я могу рассчитывать?

— На меня, — сразу же заявил Аттила.

— Снова играл в карты? — спросил русский князь.

— Есть перспектива получить наследство. Совершенно непредвиденное.

— И от кого же? — с довольной улыбкой спросил Борис. — Хорошо утешил богатую вдовушку?

— Мои вдовы все в добром здравии, — коротко заметил Аттила.

— A-а, любовное вознаграждение! Немудрено, с твоим классическим профилем. Перед тобой не устоять ни певичке, ни прин…

— Послушай, Аттила, откуда золотишко? — быстро спросил Габор.

— Дядюшка из Мерана — на смертном одре.

— И сколько?

— Да ерунда. Три раза по три тысячи гульденов. Завтра после утренней службы пойду в контору, сделаю ставки на тебя…

— К черту контору! — вскрикнул русский князь и впервые посмотрел Аттиле прямо в глаза. — Все уладим между собой. Я ставлю против тебя. Три раза по тысяче гульденов на белокурую Венеру и на Косаника.

— Но почему?

— Потому что в дороге сильно поиздержался. Надо срочно пополнить свой бюджет.

— Как хочешь. По рукам!

— По рукам?

— Все здесь свидетели? Трижды по тысяче против трижды по тысяче. Оплата в?.. Борис, ты как платишь? В гульденах? Оплата в гульденах после скачек, 18 августа, в день рождения кайзера. В течение двадцати четырех часов. Всем шнапсу! За мой счет, господа! — Аттила с довольным видом окинул всех взглядом.

— Зачем тебе столько? — Тибор обратился к князю. — Новая пассия?

К сожалению, в звоне бьющихся бокалов я не могла разобрать ответа, а кроме того, Лизи хотела мне что-то сказать.

— Видите, как все отлажено? — весело спросила она. — Борис поставил так, и завтра другие сделают то же самое, из престижа. Сейчас на вас, барышня, можно делать еще большие ставки. Идет как по маслу.

— Все решается так быстро?

— Да. Ой, смотрите: вот и Пипси вернулся! Сейчас будет большая потеха.

Действительно, мой именитый родственник снова появился откуда ни возьмись — но уже без мундира. На нем были только голубые панталоны, остальная часть тела открыта. Боже мой, конец света! Полуобнаженный эрцгерцог в борделе! Какое у него нежное телосложение! И какая белая кожа!

Он сел рядом с Габором, отказавшись от шнапса, и позвал хозяйку.

Та, взволнованная, уже спешила к их столику, подобрав обеими руками свое красное платье, и согнулась в глубоком книксене, какие принято делать только при дворе, да так изящно, как будто неделями репетировала.

— Знаю, что сейчас будет, — сказал Лизи. — Я уже слышала об этом.

— Что? Скажи, Лизи, что сейчас будет?

— Сами увидите.

— Ваше Королевское Высочество! — воскликнула симпатичная полька. — Что я могу для вас сделать?

— Скрипку, пожалуйста! — детским писклявым голосом ответил эрцгерцог.

Полька выпрямилась. На ее лице было замешательство.

— Ваше Высочество сказали, что желают скрипку?

— Скрипку! Чтобы играть на ней смычком. Музыку!

— Да-да, прошу прощения. У нас тут есть фортепьяно. Сказать Максу, чтобы он играл дальше?

— Его Высочество желает скрипку, — вмешался князь Борис, прикуривая новую сигару. — Может быть, придумаешь, где ее достать?

Баидерша-полька подбоченилась и строго сказала:

— Ваше Высочество, у нас ведь тут не филармония. У нас не на скрипке играют, а на…

— Да, но мне хотелось бы помузицировать, — с надеждой в голосе произнес эрцгерцог, — а Макс пусть аккомпанирует мне на рояле, если это не доставит слишком больших хлопот.

— Тогда… — хозяйка отвернулась в сторону и хлопнула в ладоши: — Эй, Франц, Зеппи. Живо ко мне!

И когда оба паренька, прислуживавшие в зале, примчались на ее зов, она обратилась к младшему из них:

— Франц, ты сейчас помоешь руки и физиономию и мигом к господину учителю Майеру в его дом. Стучи громче: скажи, поручение от высоких гостей — срочно нужна скрипка.

— А если он спит? — робко спросил Франц.

— Ничего. Скажи ему, чтобы за скрипку не беспокоился, завтра отдадим в целости и сохранности… А ноты? — она обратилась к эрцгерцогу: — Ваше Высочество желают ноты?

— Да, Генделя, — утвердительно пропищал Пипси.

— А еще попросишь Хендля, и чтобы через десять минут был здесь.

— Неужели он сейчас разбудит господина учителя? — в ужасе прошептала я.

Лизи кивнула.

— Он к этому привычный.

Действительно, через рекордно короткое время паренек вернулся со скрипкой, затем вызвали пианиста, принесли пюпитр для нот, девицы расселись полукругом вокруг рояля, и полуголый эрцгерцог сыграл от начала до конца сонату Генделя, причем совсем недурно.

Исполнение каждой части сонаты сопровождалось бурными аплодисментами, и окрыленный успехом эрцгерцог сразу же переходил к следующей части.

— Лизи, если и дальше так пойдет, мы сегодня домой не вернемся.

— Боюсь, что так и будет, барышня.

— Что же нам делать, если он до восьми утра пиликать будет?

— Надо что-то придумать.

В этот момент эрцгерцог опустил скрипку, кивнул своему аккомпаниатору, что-то шепнул ему на ухо, указывая смычком на нашу нишу.

Человек в красном фраке встал из-за рояля.

— Приглашаются все присутствующие, — крикнул он в нашу сторону. — Пожалуйста, к сцене. Его Императорское Высочество дает концерт.

Мы с Лизи переглянулись.

— Что сейчас будет! — прошептала она и опустила на лицо черную вуаль. — Только ничего не бойтесь. Я не дам вас в обиду.

— Прошу всех дам и джентльменов ближе к нам!

Мы затаили дыхание. Не было слышно ни звука. Эрцгерцог возобновил игру. Кажется, опасность миновала.

В этот момент красный бархатный занавес раздвинулся, и в проеме ниши появился Габор.

— Прошу извинить меня, — сказал он в темноту, — не соблаговолите ли проявить любезность и выйти к обществу? Просьба императорской особы приравнивается к приказу.