Невеста дьявола

Девил отметил, что она подчеркнула слово «нашей», причем не отворачивалась, говоря это, а продолжала смотреть ему в лицо бесстрашно и твердо. Грозное молчание тянулось долго. И сколько за ним стояло невысказанных упреков! Онория бросила вызов властной натуре мужа и хорошо понимала это но отступать не собиралась.

— Ты невероятно упряма, — сказал Девил, прищурившись.

— Ты знал это еще до свадьбы, — надменно возразила она.

Он сухо кивнул.

— К сожалению, в этом ты не изменилась. — В его голосе звучало раздражение.

Онория передернула плечами,

— Ты выбрал меня — и на счастье, и на горе.

Глаза Девила вспыхнули.

— Ты тоже.

Их взгляды снова скрестились, как шпаги. Атмосфера накалялась. Онория медленно подняла бровь. Рассерженный Девил указал ей на кушетку:

— Эта история не для женских ушей.

Скрывая свое торжество, Онория послушно села. Девил устроился рядом и пересказал ей суть грязных слухов, которые дошли до Люцифера. Оказывается, кто-то из Кинстеров начал часто посещать «дворцы».

— Дворцы? — недоуменно переспросила Онория. На скулах Девила заиграли желваки.

— Бордели. Только очень дорогие.

— Но ты же не веришь, что это кто-то из вашей «коллегии», — сказала она, заглянув мужу в глаза.

Это был даже не вопрос, а утверждение. Девил угрюмо покачал головой.

— Я знаю, это кто-то из наших, — заявил он, решив не посвящать Онорию в детали того, что там происходит. Его жене не следует знать о проституции, тем более в ее худших проявлениях. — Возможно, Толли заходил туда из любопытства и увидел или услышал нечто важное. Хозяйки «дворцов» богаты и обладают огромной властью. Ведь к ним наведываются люди, которым есть что скрывать и которые могут заставить замолчать человека, узнавшего их тайны.

— Почему ты выбрал именно Брамли? — спросила Онория, внимательно глядя на мужа. Девил скривил губы.

— К несчастью, мнение Кинстеров по этому поводу широко известно. Хозяйки осторожны: нам они ничего не скажут.

— Неужели ты действительно думаешь, что это был Толли? — помолчав, уточнила Онория.

Девил отрицательно покачал головой.

— Значит, остается только… — Он нахмурился и опять состроил гримасу. — Нет, тоже не верю.

Какое-то время они молчали. Онория очнулась первой.

— Пресвятые небеса! Я же опаздываю! — воскликнула она, посмотрев на часы, и вскочила с кушетки.

— Куда это ты собралась?

— Хочу навестить Луизу, а потом надо ехать к леди Коулберн на обед.

— Ничего не говори ни Луизе, ни моей матери. Онория снисходительно посмотрела на мужа.

— Разумеется, не скажу.

Она уже направилась к двери, но Девил остановил ее, развернул к себе и заглянул в глаза, дожидаясь, пока в них зажжется огонек страсти. Потом поцеловал. За поцелуем последовали шепот и мучительные, дразнящие прикосновения…

Девил внезапно отстранился. Онория рассердилась, но тут же успокоилась, увидев его улыбку. Она выпрямилась и величественно кивнула.

— Желаю вам хорошо провести день, милорд.

— Я желаю вам того же, миледи.

Остаток дня Онория проклинала мужа: его дьявольский поцелуй все время напоминал о себе. Дрожь, время от времени пробегавшая по телу, была совершенно необъяснима, поэтому пришлось последовать совету Луизы и выпить рюмку ликера. Расположившись на кушетке в гостиной (близнецы уселись на низеньких скамеечках у ее ног), Онория воспользовалась случаем и поделилась идеей, совсем недавно пришедшей ей на ум.

— Я хочу дать бал.

Онория знала, что обязана показаться обществу в качестве герцогини Сент-Ивз. Бал в межсезонье представлялся ей прекрасным решением проблемы.

— Бал? — У Аманды округлились глаза. Она повернулась к матери. — А нам можно будет пойти?

При виде сияющих лиц дочерей Луиза постаралась скрыть улыбку.

— Это зависит от того, пригласят ли вас и что это будет за бал.

Аманда и Амелия посмотрели на Онорию, но та притворилась, что ничего не заметила, и снова обратилась к Луизе:

— Думаю, это будет «домашний» бал. Только для родственников и друзей. Луиза кивнула.

— Светское общество еще не собралось, большинство занято охотой. Сейчас герцогине Сент-Ивз не пристало давать свой первый официальный бал.

— Конечно. Это будет расценено как оскорбление. Все гранд-дамы надуют губы. Но «домашний» бал не вызовет их гнева.

— Поскольку вы приехали в Лондон по делам, никто не осудит вас за это маленькое развлечение, — великодушно согласилась с ней Луиза. — И разумеется, первый официальный бал ты не можешь провести без Хелен.

— Верно. — Онория кивнула. Вдовствующая герцогиня гостила у друзей и должна была вернуться только в начале сезона. — Но этот бал мы устроим только для друзей…

— И для семьи, — добавила Луиза.

— Значит, — задумчиво продолжала Онория, — можно будет сделать это в ближайшее время.

Близнецы бросали умоляющие взгляды то на мать, то на Онорию, а те сидели с непроницаемыми лицами.

— А нас пригласят? — заныли они.

Онория посмотрела на них с напускным удивлением.

— Боже милостивый! Сначала причешите как следует свои волосы.

Луиза рассмеялась. Девочки надулись, а потом вскочили со своих скамеечек и подошли к кушетке.

— Мы обещаем, что будем одеты и причесаны очень аккуратно.

— Мы будем самыми благовоспитанными девочками.

— И у нас так много кузенов, что вам и партнеров не нужно будет нам искать.

Глядя на их горящие глаза, Онория представляла, какое впечатление произведут на близнецов их великолепные кузены в бальном зале да при полном параде. Заметив ее сомнения, девочки напустили на себя такой жалобный вид, что она расхохоталась.

— Разумеется, вас пригласят. — Она перевела взгляд с одного восторженного личика на другое. — Но пойдете вы на бал или нет, будет решать ваша мама.

Взоры девочек устремились на Луизу. Несмотря на добрую улыбку, голос Луизы звучал строго:

— Сначала я должна поговорить с вашим отцом. Но, учитывая, что в этом сезоне состоится ваш первый выход в свет, «домашний бал», особенно у герцогов Сент-Ивз, будет прекрасным началом вашей новой жизни.

Окрыленные надеждой, близнецы просияли и тут же стали теребить мать по поводу своих бальных платьев. Оставив их в весьма возбужденном состоянии, Онория отправилась к леди Коулберн, чтобы отобедать с ней в окружении целой толпы молодых дам. Те требовали устроить бал и не желали принимать никаких отговорок новоиспеченной герцогини. Как только стало известно, что Девил в городе, в глазах многих загорелся огонек: теперь он не вольный повеса, а женатый человек, и с ним не так страшно завести интрижку.

Безмятежно улыбаясь, Онория думала о том, что неплохо бы поставить на мужа тавро (или татуировку?) — на лоб и на другую важную часть тела. И пусть скучающие светские дамы ищут развлечений в другом месте — Девил принадлежит только ей. Онория с трудом удерживалась от желания заявить это публично.

Когда она села в карету и отправилась в обратный путь, на Гросвенор-сквер, ревность разыгралась вовсю. Ее потрясла неистовая сила этого чувства, но его источник был очевиден. В светском обществе мужа потерять легко.

Такие мысли не посещали Онорию давно — с той самой ночи, когда Девил во время бури зашел к ней в спальню. Несмотря на все свои страхи, несмотря на то что Слиго и старший конюх разделяли ее подозрения, больше ничего ужасного не происходило. И теперь казалось, что Девил был прав: никто не портил ось фаэтона — произошел несчастный случай.

Пристально глядя в окно кареты, Онория почувствовала неожиданный прилив сил и решимости. Она удивилась, но приняла это как должное. Уж слишком часто ей говорили, что сама судьба благословила их с Девилом брак.

Значит, она никому его не отдаст.

Девил пообедал с друзьями, потом зашел в клуб. Шел третий день его пребывания в столице. Несмотря на присутствие жены, он постепенно возвращался к прежнему удобному распорядку жизни.