Похищенное сердце

Стражник у ворот увидел его и махнул рукой, показывая, что все в порядке. Рис облегченно вздохнул, невольно придержал уставшего коня и окинул взглядом весь замок – от основания до шпиля башни.

Роузклифф – его дом. Как странно: замок, который он ненавидел больше всего на свете, стал ему родным. Он полюбил Роузклифф, так же как и многое другое в жизни, и все благодаря Изольде.

У него от волнения запершило в горле. Как он благодарен ей! Она помогла ему открыть в его душе такие глубины, о которых он даже не подозревал. Самое большое, самое светлое чувство, которое она пробудила в нем, была любовь. Она была так велика, что ему порой делалось страшно.

Скоро она должна разрешиться от бремени, и он жутко волновался за нее. Первые роды, а ведь некоторые женщины, случалось, умирали, рожая ребенка.

Рис слегка пришпорил коня, и умное животное, чувствуя близость теплой конюшни, рванулось вперед.

Ньюлин долго смотрел вслед Рису, скакавшему к замку.

– Знаешь, башня, похоже, волшебная, – сказал он, обращаясь к Тилли, сидевшей неподалеку и нежащейся в лучах заходящего солнца.

Солнце скоро должно было зайти, но сейчас оно согревало своим теплом все живое и красило золотистым светом стены замка.

– Ты прав, – задумчиво протянула Тилли. – Неужели сегодня ночью родится малыш?

– Думаю, да, – пробормотал Ньюлин.

– Кстати, о младенцах. Я слышала, что в деревне, откуда приехал Рис, родился ребенок с отклонениями от нормы. Жители думают, что он проклят. Но мы же понимаем, что все это чепуха. Он такой маленький, беззащитный и всеми брошенный.

Ньюлин помолчал.

– И ты хочешь его усыновить?

– Да, ты угадал.

Ньюлин улыбнулся и в знак согласия похлопал ее по руке.

– Наконец-то зима кончилась, – сказал он и с довольным видом огляделся по сторонам.

Все вокруг расцветало. На деревьях набухали почки. Лесные птицы начали брачные игры. Скоро в замке должен был родиться ребенок, а у них с Тилли появится приемный малыш. Жизнь продолжается вопреки всем невзгодам.

Сердце старика дрогнуло и сладко забилось от тихой переполнявшей его радости.

– Во сне я слышал песню, – начал он, раскачиваясь взад-вперед.

Тилли закачалась вместе с ним.

– Слушай.

Валлийцы склонят головы тогда,

Когда скалы будут там, где была трава,

И луна почернеет, как спинка жука,

А зимой вместо холода будет жара.

Все, что сломано, восстановлено,

Что посеешь, то и пожнешь.

Сердце чистое получит тот,

Кто добро и мудрость изберет.

Последний солнечный луч осветил узорчатую кайму стен Роузклиффа и погас. Ночь постепенно вступала в свои права. В замке начали зажигать свечи и факелы. Когда совсем стемнело, огни потушили. Все легли спать.

И только в одном окне башни еще долго горел свет. Одинокий человек бродил по большому залу, от одного конца до другого. В эту ночь у его жены начались роды, и он с ужасом прислушивался к тем страшным крикам, которые доносились из спальни.

Он вспомнил когда-то сказанные ею слова: «Сражаться легче, чем любить». Теперь он убедился в их истинности.

И вдруг раздался крик ребенка: громкий, дрожащий, полный жизни.

– Рис? – послышался сверху голос Изольды. – Иди сюда! Взгляни на своего сына!

Слезы бесконечной радости потекли по его щекам, и он, пьяный от счастья, пошел наверх к своей любимой.