Святая преданность

– Вилла, я здесь, – низкий голос Смита послышался из темноты.

Девушка остановилась, как вкопанная.

– Смит?..

– Я здесь, у дома.

На скамейке перед хижиной сидел Смит, вытянув поврежденную ногу перед собой. Мужчина почесал пса за ушами, когда тот подошел к нему. Собака была очень рада видеть своего друга после долгой разлуки, слабый визг удовольствия исходил от Бадди.

– Тсс… садись, – Смит взял Виллу за руку и потянул вниз на скамейку около себя.

– Я не могу поверить, что ты здесь, на улице. В тебя стреляли только этим утром. Ты потерял много крови и долгое время находился без сознания. У тебя поднимется высокая температура…

– Ты волнуешься за меня? – он взял ее руку и медленно и нежно сжал ее своей рукой.

– Какую глупую вещь ты говоришь! Конечно, я волнуюсь, я очень волнуюсь.

– Пленти принес мне раздвоенную подпорку и помог выйти на улицу. Я совсем не напрягал твои стежки, так что ничего не разошлось.

– Ты даже без рубашки, – раздраженно произнесла Вилла.

– У меня не было времени надеть ее. Ты беспокоилась обо мне? Поэтому ты пришла? – спросил он с надеждой.

– Нет. Я знала, что Билли позаботится о тебе не хуже, чем я. Я шла, чтобы сказать Билли, что Джо Белл замыслила что-то неладное, – прошептала Вилла.

– Почему ты не пришла, чтобы рассказать это мне? – он положил руку на ее плечо так, чтобы губами достичь ее уха.

– Потому что ты не в состоянии что-либо предпринять. Я думаю, что Джо Белл уходит с ранчо.

– Я знаю. Пленти рассказал мне.

– Знаешь? И что ты собираешься делать?

– Ничего. Пленти наблюдает, чтобы наверняка знать, что они возьмут только одного гнедого Чарли и спокойно ускачут. Пусть скачут.

– Она уберется отсюда, – Вилла задумалась… – Ты сказал… они?

– Она связалась с молодым парнем, который был здесь вместе с покупателем мулов для железной дороги. Теперь он вернулся за ней.

– Откуда тебе известно об этом?

– От Пленти Мэда. Он видит в темноте как сова. Он сегодня заметил лошадь позади загонов и узнал в ней ту, которая принадлежала парню. Потом Пленти обнаружил и его самого, прячущимся возле веранды. Пленти предположил, что Винс ожидает Джо Белл, потому что он уже видел их вместе в ночь перед тем, как мужчины уехали. Он и теперь наблюдает за ними.

– Ради Бога. Разве у Джо Белл недостаточно разума, чтобы знать, что небезопасно уезжать с незнакомым мужчиной?

Смит молчал несколько секунд.

– Ты же делала так, – сказал он мягко.

– Да, но это совсем другое.

– Почему? Тогда тоже было темно.

– Да, но ты был… ты был… Короче, это было другое, и ты знаешь это.

– Тесс… слушай… Бадди, оставайся здесь, – сказал Смит, когда Бадди напрягся, и тихое рычание вырвалось из глотки собаки.

– Я ничего не слышу, – промолвила Вилла, и вдруг услышала топот копыт по мягкой земле. – Теперь слышу, – прошептала она.

Воцарилась тишина.

– Они уехали, – сказал Смит, спустя несколько минут. – Глупый паренек будет проклинать эту злополучную ночь. Девчонка принесет ему массу неприятностей. Я надеюсь, что он в конце концов придет в здравый разум, и случится это до того, как она убьет его.

– Ты думаешь, она вернется?

Рука Смита все еще покоилась на плече Виллы. Она сидела прижавшись к мужчине и вовсе не желала двигаться.

– Если все пойдет своим чередом, она не вернется.

– Чарли будет беспокоиться. Он воспринимает свою ответственность серьезно.

– Ему повезло, что он так просто освободился от нее. Рано или поздно она втянула бы его в такое, с чем он не смог бы справиться.

Смит повернулся и посмотрел на Виллу.

Его лицо было в дюймах от ее лица. Она могла чувствовать теплое дыхание мужчины на своих губах. Девушка боролась, желая закрыть свое сердце от трепета, находясь так близко к мужчине и вдыхая запах его тела.

Когда она была рядом с ним, его магнетизм, каплю за каплей, вытягивал из ее мозга всю логику. И сейчас для нее имело значение только одно: желание всецело принадлежать ему, и чтобы он всецело принадлежал ей.

– Ах… тебе следовало бы надеть рубашку.

– Мне не холодно, – он взял ее руку и положил ладонью себе на грудь. – Смотри…

Кожа его была действительно теплой, но Вилла чувствовала, что Смит дрожит.

– Ты дрожишь…

– Не от холода.

– Значит от слабости. Ты ужинал?

– Билли засунул в меня все, что смог.

– Мне не стоило приходить сюда, Смит. Если бы у меня были мозги, я убежала бы в дом так быстро, что только пятки засверкали бы.

– Пожалуйста, не жалей, – он пальцами убрал пряди волос с ее щеки и заложил их за ухо. – Я надеялся, очень надеялся, что ты вернешься.

– …Я только получу еще больше боли…

– Я умру, прежде чем причиню тебе боль и позволю хоть кому-нибудь причинить тебе вред.

– Есть разная боль.

– Я знаю, о Господи, я знаю, – его пальцы нежно гладили ее щеку, потом перешли, на ухо. – Помнишь, когда я вытирал твои волосы своей рубашкой?

– Я помню все.

– Мы были одни в темноте. Я чувствовал, как будто нахожусь в другом мире, спокойном уютном мире, где были только ты и я. Я чувствую так каждый раз, когда нахожусь рядом с тобой.

Медленно и осторожно, давая Вилле массу возможностей отстраниться и уйти, Смит прижал свои губы к ее. Он целовал ее сладко и задумчиво. Его губы медленно и нежно ласкали девушку, Смит действовал очень осторожно, боясь поцарапать ее своей щетиной.

Он остановился и посмотрел Вилле в глаза. Ее глаза были полны отчаяния и боли.

– О, Смит… Я не понимаю себя… Мы совершенно не подходим друг другу.

– Я знаю. Я не могу простить себя. Как я могу ожидать, что ты или кто-нибудь другой простит меня?

Сильная боль в его голосе тронула Виллу так, как никакие слова не смогли бы проникнуть к ней в душу. Она вытащила свою руку из-под его и прикоснулась к щеке мужчины.

– Мы не можем повернуть время. Ты сам говорил так.

– Однажды в жизни в момент маленькой вспышки во времени у тебя есть шанс иметь все, все, о чем мечтал. И если ты упустишь этот шанс, ты потеряешь его навсегда. Я не схватил, я упустил свой шанс, и теперь знаю, ЧТО я потерял! – Смит уткнулся губами в ладонь девушки.

Мгновение Вилла не могла произнести ни слова, а когда, наконец, заговорила, голос ее был тихим и ласковым.

– Я не знаю, что и сказать.

– Ты ничего не должна говорить, – произнес он утомленно. – Я просто хочу, чтобы ты знала… знала… ты теперь знаешь, что я всегда буду помнить о тебе, я никогда не забуду тебя, Вилла.

– Ты добрый, нежный человек, как папа Айгор. Он был маленьким и уродливым, но он тоже умел говорить прекрасные, проникающие в самое сердце, слова.

– Я никогда никому не говорил таких слов, Вилла. Я сказал их только тебе.

– Ты говорил это и другим через свою прекрасную музыку.

Они были так увлечены друг другом, что не услышали рычание Бадди, когда Пленти Мэд вышел из-за дома.

– Эй, Смит! Я однажды заброшу эту чертову собаку в кипящую в кастрюле воду и сварю ее там!

Индеец подошел, встал перед ними и уперся руками в бедра. Вилла хотела отстраниться, но Смит удержал ее и еще сильнее привлек к себе.

– Бадди принадлежит к особой породе собак, Пленти. Он рычит только на тех людей, которые ему нравятся. Ты нравишься ему, Пленти.

– Ах, так?! – Пленти Мэд склонил голову на бок и сверху вниз посмотрел на Бадди. – Черт, Пленти Мэд не знал особенной собаки. Теперь он видит. Ты очень хорошая собака.

– Они взяли только гнедую лошадь и седло Чарли?

– Они берут… делают больше шума, чем стадо буйволов, – с отвращением сказал Пленти Мэд. – Глупая белая женщина говорить… говорить… говорить, – он сделал жест рукой, как ножом провел по горлу. – Тебе нужна помощь от Пленти Мэда, Смит? – Индеец многозначительно посмотрел на Виллу.

– Нет, спасибо…

– Тебе нужна помощь, ты зови Пленти Мэда. Глупая белая женщина очень худая, чтобы помочь такому большому мужчине, как друг Смит.