Терпкий вкус страсти

– Нет. – Его голос окреп. – Ты хочешь быть со мной. – Его рука легла На ее лоно, и он начал медленно и настойчиво поглаживать треугольник мягких волос. – И тебе хочется иметь от меня ребенка. Я не насиловал тебя, ты приняла меня по своему желанию.

– Ребенок будет незаконнорожденным, а я стану проституткой. С самой первой минуты своей жизни я жила во мраке. И теперь ты хочешь, чтобы я до конца своих дней оставалась погруженной в этот мрак? – Она сделала еще одну попытку освободиться. – Я не хочу этого. Я не позволю тебе…

– Ты думаешь, я бы не женился на тебе, если бы мог? – В голосе Лиона звучала печаль. – Ты что же, хочешь, чтобы я убил Бьянку – ведь только тогда я смогу взять тебя в жены?

Ее глаза широко распахнулись от ужаса.

– Нет, я не думала об этом.

– Брачные узы невозможно разорвать. Бог свидетель – я хотел бы. – Его глаза засверкали. – Я не могу сделать тебя своей женой. Я могу только дать тебе свою любовь.

– Любовь? – прошептала она.

– Должно быть, это и есть любовь. Ты заполнила мою жизнь без остатка, ты нужна мне каждый час, каждый миг – что же это, как не любовь?

– Но ты не говорил, что любишь меня.

– Слова даются мне с большим трудом. – Его руки с силой сжали ее плечи. – Никогда прежде я не произносил слово «любовь». И никогда прежде не испытывал ничего подобного. Это чувство перевернуло мою душу, оно заставляет меня страдать.

– Это не похоже на любовь.

Он пристально посмотрел на нее.

– Это странное чувство заставляет меня причинять тебе боль. И в то же время выполнять твои прихоти, защищать и оберегать тебя. – Он медленно приподнял ее над собой. – Оно заставляет желать, чтобы ты желала меня. Я знаю, что могу вызвать в тебе ответное желание, но… Почему ты слушаешь и молчишь?

– Я смущена. Никогда не представляла, что ты произнесешь такие слова.

– И я никогда не представлял, что скажу их. – Он прямо посмотрел на нее. – А ты не любишь меня?

– Не знаю. – Она покачала головой. – Надеюсь, что нет.

Боль мелькнула в его глазах.

– По крайней мере, ты честна, – горько усмехнулся он. – Тогда все зависит от того, смогу ли я вызвать в тебе достаточную страсть. Большего не могу требовать. Страсть или ребенок в твоем теле. – Он повернулся к огню.

Она быстро начала одеваться из боязни, что он остановит ее.

– Ты так спешишь. – Он оглянулся через плечо. – Думаешь, что я запру тебя в башне и буду тешить себя?

– Конечно, нет. – Ее дрожащие пальцы безуспешно пытались привести в порядок прическу. – Я все равно нахожусь в тюрьме. Тебе незачем менять одну клетку на другую. – Она направилась к двери.

– В конце концов, я заперт вместе с тобой.

Она повернула ключ и открыла дверь:

– Такой глупости ты не совершишь, потому что слишком ценишь свою независимость и свободу.

– Санчия.

Она остановилась, не глядя на него.

– Ты ведь поверила мне, когда я сказал, что люблю тебя.

– Не знаю. – Одна мысль не давала ей покоя:

– Скажи мне, ведь, помимо всего прочего, ты завлек меня сюда сейчас в надежде на то, что я сумею зачать ребенка?

– А как ты думаешь?

– Мне кажется, что ты преследовал именно эту цель.

– Ты хочешь сказать, что я обманывал тебя? – В его голосе зазвучал гнев. – Может быть, я безжалостен, даже жесток, но ты знаешь, я не терплю обмана.

Санчия вдруг поняла, что за его грубостью, которой он прикрывался, как панцирем, скрывается боль, и это пробудило в ней ответную боль, столь острую, что она, сама того не осознавая, шагнула к нему.

– Я знаю, что ты честный человек, я не хотела… – Она устало покачала головой. – Все дело во мне. Я оказалась не такой сильной, как представляла раньше, и это пугает меня. – Она выпрямилась и напряженно посмотрела на него:

– Но больше это не повторится. Теперь я вооружена.

– Это случится опять, – сказал он спокойно. – Опять и опять. Я поймаю тебя в саду. И уложу в любой свободной комнате, где есть кровать, ковер или кушетка. И так будет продолжаться до тех пор, пока ты не привыкнешь к этому, как к еде, питью и сну. До тех пор, пока мне не станет ясно, что ты готова уехать вместе со мной.

«Этот человек действительно добьется всего, чего хочет», – в отчаянии подумала Санчия. Пробормотав что-то неразборчивое, она резко выбежала из комнаты и стала быстро спускаться вниз по винтовой лестнице.

Остановившись на площадке первого пролета, она прислонилась щекой к холодному камню стены. Ей не хотелось снова возвращаться в зал и видеть Катерину и Бьянку. Она предала их обеих. И предала себя.

Она вновь начала спускаться, теперь уже медленнее, чувствуя, как слезы бегут по ее щекам. Добраться незамеченной до комнаты Бьянки и упасть на кровать! Ей хотелось заснуть и не думать о Лионе, о том, каким было его лицо, когда он признался, что любит ее, и о том, как забилось ее сердце при этих словах. Между ними не может быть любви. Разве любовь не приносит в первую очередь радость? Марко и Бьянка любят друг друга, и их лица сияют от счастья. И если бы она любила Лиона, она должна была бы испытывать то же самое.

Слезы не переставая струились из ее глаз, и она замедлила шаги у двери, ведущей в комнату Бьянки. Она совсем забыла про горничную Бьянки – Анну, которая ждет свою хозяйку. Санчии не хотелось вызывать любопытство Анны, поскольку та непременно сообщит своей хозяйке о том, что она плакала.

Санчия повернулась и побежала мимо зала в комнату, которую занимал Пьеро, – дверь к нему оставалась незапертой, и она незаметно проскользнула туда. Огонь в камине уже догорел, и оранжево-красные угли освещали комнату. Белокурая головка Пьеро светилась в полумраке на подушке, и Санчии показалось, будто прохладная успокаивающая рука легла на грудь.

Вот любовь без боли, любовь, которая сохраняет и честь, и независимость. Всепоглощающее чувство. Она приблизилась к кроватке и посмотрела на Пьеро. Его длинные ресницы лежали полукругом, и он казался таким маленьким и беззащитным, что у Санчии защемило сердце.

Как будто услышав ее мысли, Пьеро открыл глаза и посмотрел на нее:

– Санчия.

– Тсс. Все хорошо. Я пришла убедиться, что ты спишь. – Она поплотнее подоткнула одеяло. – Это был чудесный вечер. Я все расскажу тебе завтра утром.

Он приподнялся на локте.

– Почему же ты плачешь?

Быстро вытерев слезы тыльной стороной ладони, она беззаботно ответила:

– Просто так. Я немного устала.

– Ты никогда не плакала от усталости. У тебя болит рука?

– Нет, на следующей неделе я сниму повязку, и все будет хорошо. – Она встала и поправила волосы. – Спи. Я посижу здесь немного.

Внимательно посмотрев на нее, он покачал головой.

– Приляг. Я хочу, чтобы ты обняла меня, пока не засну снова. Пожалуйста, Санчия.

Она помедлила, а затем прилегла рядом с ним.

– Почему ты хочешь, чтобы я обняла тебя? Ты боишься темноты?

– Конечно, лет. Я не боюсь ничего… – произнес он упрямо. – Просто я подумал, что это будет… хорошо. – Он обвил ее ручонками и крепко прижал к себе. – Спокойной ночи, Санчия.

– Спокойной ночи, Пьеро, – прошептала она. Ее горло сжалось так, что она едва смогла выговорить эти слова. Конечно же, она прилегла не для того, чтобы успокоить его, а для того, чтобы получить успокоение. Пьеро, со свойственной ему с самого детства чуткостью, угадал ее боль и смятение и попытался утешить тем способом, который знал. И ее сердце стало биться спокойнее, как только она прижала к себе теплое маленькое тельце Пьеро.

Да, это единственная любовь, которая нужна ей в жизни.

– Ты превратила свой сад в райские кущи. – Лоренцо восхищенно любовался розами самых разных цветов и оттенков, мимо которых они медленно шли, направляясь к деревьям в глубине сада. – Мне всегда нравился твой цветник.

– Райские кущи… хорошее выражение ты выбрал. Около тридцати лет я обретаю покой и забвение в этом уголке сада. – Катерина вслед за Лоренцо обвела взглядом цветник. – Когда я невестой появилась здесь, земля вокруг замка заросла непроходимым кустарником. – Она помолчала, прикоснувшись к лепестку полностью распустившейся дамасской розы, а потом продолжала: