Серенада любви

– Думаешь, у меня хуже получится, чем у того, кто командовал бедными парнями? – с жаром спросила Лидия.

– Обещай мне одну вещь, – попросил Брюс, целуя ее. – Пожалуйста, постарайся не ввязываться в рукопашную, пока меня не будет.

– Глупо, Брюс. Ты знаешь, что не стану!

Выражение ее лица заставило его рассмеяться.

– Ради меня не поддайся искушению, ладно?

– Предоставлю эту работу местным силам, – поклялась она, положив руку на сердце.

– Лучшая защита, – подсказал ей Брюс, – это держаться на безопасном расстоянии от местной милиции. Они скорее друг друга перестреляют, чем неприятеля.

– А если меня атакуют или наш дом обстреляют?

– В таком случае спасайся бегством! – сказал он. – Британцы стреляют не лучше нас.

– Понятно. – В ее сине-фиалковых глазах блестели озорные искорки. – Уж и не знаю, что предпочту: быть подстреленной «красными мундирами» или соседями.

– Стреляй из чертовой пушки, Лидия, и беги в подвал. – Брюс проводил ее до дома. – Не волнуйся, жена, пока я не поймаю того парня, который подает синие сигнальные огни, я никуда от тебя не денусь.

– Будь моя воля…

Внезапная боль внизу заставила Лидию замереть на месте. Она прикусила губу, чтобы не застонать.

– Все в порядке? – спросил Брюс.

Лидия кивнула:

– Защемило нерв. – Она снова тронулась. – Говорят, что те голубые огни загораются на рыбацкой лодке.

Брюс бросил палку, приглашая Брана поиграть.

– Знаешь, что меня озадачило? – спросил он, с тоской глядя в море. – Голубые сигнальные огни появились впервые много месяцев назад. С такой же проблемой столкнулся Декейтер, со своей командой. Наверняка у некоторых скептиков появилась мысль: Декейтер – свой в доску парень и прочее, – поэтому люди на «Македонце» и «Соединенных Штатах» придумали голубые огни как предлог, чтобы перезимовать здесь. Теперь, похоже, меня выбрали для этой сомнительной чести.

Лидия нахмурилась:

– Но зачем кому-то…

– Думаю, сначала нужно отловить его, чтобы узнать, что заставляет человека помогать неприятелю.

Брюс тронул корабельный колокол, установленный на заднем крыльце. Тот издал такой громкий звук, что Лидия зажала уши. К счастью, Брюс вовремя остановил звон, иначе она накинулась бы на него с бранью.

– Может, это женщина? – предположила Лидия.

– Ты единственная женщина, заинтересованная в том, чтобы я остался в порту. – Он заключил ее в объятия и поцеловал. – Но даже ты не дошла бы до такой подлости.

Нехотя Лидия отстранилась.

– Не надо, Брюс. Я сегодня неважно себя чувствую.

– Это не?.. – Брюс с подозрением посмотрел на ее живот.

– Нет. Просто сегодня очень жарко. – Она взглянула на небо. – Если бы только хоть чуточку стало прохладнее.

– Давай спрячемся от солнца, любимая, – сказал он ласково, увлекая ее в кухню. Смочив под краном полотенце, Брюс приложил его ко лбу жены. – Посиди, а я схожу к колодцу за водой.

Лидия с усилием улыбнулась:

– Приму прохладную ванну и почувствую себя лучше.

– Я приготовлю ее для тебя, – вызвался Брюс.

– И оставишь на полу грязные следы? – с раздражением спросила Лидия. – Пусть лучше Айзек это сделает, Брюс. А ты возвращайся к своим пушкам.

Брюс с облегчением вздохнул:

– Ты не против?

Лидия махнула рукой:

– Иди, милый. Развейся.

Решив, что Лидия находится в одном из тех загадочных настроений, которые порой случаются у женщин, Брюс сбежал по ступенькам во двор. Вызвав из поля Айзека Йорка, он велел ему принести Лидии воды для ванны, после чего удалился в каретный сарай, чтобы заняться починкой упряжи.

Во второй половине дня желудок напомнил Брюсу, что настало время обеда. Войдя на кухню, он обнаружил, что Пейшенс убирает со стола остатки еды. У него вытянулось лицо.

– Я опоздал?

– Могу предложить вам холодный язык.

– Нет, спасибо. Здесь еще осталась, какая-то еда. Возьму немного и кувшин эля. – Сделав большой глоток эля, Брюс спросил: – Вы не знаете, где моя жена?

– Странно. – Пейшенс нахмурилась. – Она не спускалась обедать.

Брюс поставил кружку на стол.

– Пойду наверх переодеться и посмотрю, как она там.

Проходя по просторным светлым комнатам, Брюс в который раз дивился происшедшим переменам. Сквозь сияющие окна в дом вливались солнечные лучи. Деревянные полы и двери сверкали полировкой. Больничный запах давно выветрился, уступив место лимонному. Камины были чисто выметены, и возле каждого возвышалась небольшая поленница в ожидании первой холодной ночи. Повсюду в комнатах чувствовалась заботливая рука Лидии. В гостиной возле его любимого кресла лежали газеты. Рядом с газетами она оставила стеклянную вазочку с любимыми мятными лепешками и любовное стихотворение Роберта Шеридана, переписанное ее рукой. Лидия знала тысячу способов сказать Брюсу, что думает о нем.

Заметив детские пинетки и недовязанную кофточку, брошенную на столике возле ее стула, Брюс улыбнулся. Удивительная женщина!

Перепрыгивая через ступеньки, он направился в хозяйскую спальню.

– Лидия! – окликнул он ее.

– Я здесь, Брюс, – донесся слабый голос из-за двери.

Брюс заглянул внутрь. Его жена болтала ногой, свесив ее через край ванны. С заколотыми на голове волосами она выглядела очаровательно! Особенно Брюсу понравилась соблазнительная грудь, колыхавшаяся на душистой водной поверхности.

– Привет, любимая! – поздоровался он, проходя мимо, чтобы умыться и переодеться. – Не пора ли тебе выбираться наружу? Пока ты не посинела, как слива?

– Не могу, – объявила она сквозь стиснутые зубы. Что-то в голосе жены заставило Брюса обернуться. Она вцепилась в края ванны, как в спасательный круг.

– Судорога схватила? – справился он.

– Что-то вроде того, – ответила она, с трудом шевеля губами. По выражению ее лица он понял, что Лидии не до смеха.

– Позволь помочь тебе, – предложил он, галантно протянув руку.

– Ты… сейчас… увидишь… как делается… история… – предупредила она, тяжело дыша.

Ее щеки надувались, как мехи на калиопе. Метнув в него сердитый взгляд, Лидия обиженно поджала губы.

Вцепившись в края ванны, Лидия наполовину приподнялась.

Брюс стоял, загипнотизированный хлюпаньем вспененной воды и странным выражением лица жены. Либо она пребывала в крайнем смущении из-за того, что он застал ее нагую в ванне, – но эту мысль он отбросил как маловероятную, – либо…

Брюс замер.

У нее начались роды!

– О мой Бог, Лидия! – воскликнул он, и его прошиб пот.

– У меня отошли воды, – пожаловалась она, погружаясь в ванну по шею, когда увидела, что он споткнулся, спеша ей на помощь.

Меньше всего ей хотелось, чтобы он уронил ее с ребенком.

– Не волнуйся, Лидия, – сказал Брюс, шагнул к двери и бросил через плечо: – Я вернусь, как только вызову доктора.

– Помогите! – запричитала Лидия, вынырнув на поверхность. – Кто-нибудь, помогите!

К несчастью, господская спальня находилась в дальнем конце коридора, и никто не слышал ее криков. Лидия собралась с силами, чтобы пережить следующую схватку. Если повезет, Брюс достигнет города через полчаса. Через час – в худшем случае через два – во дворе раздастся цокот копыт двадцатидвухлетней кобылы доктора Троубриджа, запряженной в его коляску. А пока…

«Я рожу ребенка прямо в ванне», – подумала она, борясь с охватившим ее ужасом.

Доктор Троубридж не успеет.

«Господи, умоляю тебя! Почему все, что я делаю, заканчивается катастрофой?»

– О, Брюс, – стонала Лидия, – возвращайся скорее! Помогите!

Рождение ребенка не имело ничего общего с тем, как она себе это представляла. Судя по тому, что она об этом слышала, роды, особенно первые, – это длительный процесс, занимающий от одного до двух дней.

Будучи человеком дисциплинированным, Лидия следила за часами на туалетном столике. С тех пор как у нее отошли воды, прошел час и пятьдесят семь минут. Схватки участились, интервалы между ними длились не больше минуты. И делались длиннее и сильнее, в то время как она теряла силы.