Видение в голубом

— Как ты вообще решилась опять пойти туда? — Луиза бросила взгляд на Смелтерса: — Скажите Лили, пусть приготовит прямо сейчас ванну для мисс Джеммы. А потом принесет еду ей в комнату. Там ты мне все и расскажешь, — обратилась она к Джемме.

Джемма кивнула. Едва живая от усталости, с незажившим и поэтому сильно нывшим от боли плечом, она с трудом взобралась наверх. У себя в комнате тщательно почистила щеткой одежду, погрузилась в ванну и с помощью Лили вымыла волосы. Вытершись, уселась у камина и принялась их расчесывать. Потом завернулась в шаль, накинув ее на ночную сорочку. В этот момент Лили принесла ей еду.

По крайней мере теперь, зная, что приютские дети, к их явному удивлению, наслаждались непривычно обильным и вкусным обедом, который состоял из свежеиспеченного хлеба, цыпленка и тушеного мяса с овощами, Джемма приступила к еде без угрызений совести.

Вскоре пришла Луиза. Сев в кресло, она с достойным похвалы терпением ждала, пока Джемма не съест все до последнего кусочка, и лишь тогда сказала:

— Я хочу знать, как все было.

Когда Джемма сообщила ей о бегстве миссис Крэгмор, Луиза открыла рот от удивления. Рассказала она и о найденных бумагах с весьма скудными сведениями.

— Подумать только! — воскликнула Луиза. — Какой позор! Но зачем надо было это скрывать, если ничего важного там, судя по тому, что ты говоришь, нет?

— Возможно, все дело в деньгах, — сказала Джемма. — Против многих имен указана денежная сумма. Думаю, именно это и взволновало капитана.

— Но… — Луиза запнулась. — Тебе не кажется, что…

Ни одна из девочек не осмелилась сказать о той страшной участи, которая могла выпасть на долю любой воспитанницы приюта, не имевшей ни семьи, ни друзей, которые могли бы о ней позаботиться. Мрачные предчувствия не давали покоя Джемме, как только она увидела этот список.

— Надо надеяться на лучшее, пока точно ничего не известно, — ответила Джемма. — Но я знаю, что капитан Фаллон одержим желанием как можно быстрее найти свою сестру. — «Если, конечно, девочка еще жива», — подумала про себя Джемма, а вслух проговорила: — Расскажи мне о сэре Лукасе. Видимо, его возвращение в Лондон откладывается? Мне очень жаль, что ты не смогла увидеться с ним за обедом. Представляю, как ты расстроена.

— Во всяком случае, больше, чем он, — резко ответила Луиза. — Мне вообще больше не хочется его видеть.

— Возможно, он слишком увлекся всевозможными развлечениями, которым предается с друзьями. Не думаешь же ты, что его чувства к тебе изменились!

Луиза медлила с ответом. Потом наконец сказала:

— Я не уверена, Джемма. Видимо, я мало его интересую. Мы почти не видимся. Я даже не успела поделиться с ним потрясающей новостью насчет визита леди Гейбриел и бала. Он сказал несколько слов и ушел.

В голосе Луизы звучала обида. Джемма отодвинула поднос с остатками еды, придвинулась к подруге и похлопала ее по плечу:

— Он просто не очень внимателен к тебе. У меня нет большого опыта по этой части, но, по-моему, все молодые люди таковы.

— Но меня это тревожит все сильнее и сильнее, — призналась Луиза. — Мои чувства к нему могут измениться.

— Неужели ты это серьезно? — воскликнула Джемма. — А я думала, ты обожаешь сэра Лукаса?

— Да, обожаю, точнее, обожала, так по крайней мере мне казалось, — со вздохом произнесла Луиза. — В прошлом году, когда между нами произошла размолвка и мы на какое-то время расстались, я очень скучала по нему. По ночам даже плакала. А сейчас… думаю, что мне просто хотелось, чтобы рядом со мной кто-то был. После кончины отца мы с Лукасом не расставались. Я не беспокоилась, что останусь одна. Мне больше нравилось быть любимой, чем самой любить. Ведь мы выросли вместе. Порой мне кажется, что он относится ко мне как к сестре, а не как к возлюбленной.

Джемма хотела было напомнить, что у нее нет ни малейшего представления о том, как должен вести себя брат по отношению к сестре, но затем передумала.

— В самом деле? Луиза кивнула.

— Он целуется со мной только украдкой. — Она покраснела. — Сегодня поцеловал меня в лоб, словно ребенка. Меня удивляет, что…

— Ты не должна выходить за него замуж, если не уверена в своих чувствах к нему, — заявила Джемма. — Луиза, ты не останешься без куска хлеба, если не выйдешь за него замуж. На твое счастье, у тебя вполне достаточно денег благодаря стараниям твоего отца.

— Да, в этом смысле мне повезло. Но в прошлом году я разорвала помолвку, Джемма. И не могу снова так поступить!

Джемма во все глаза смотрела на нее. Луиза ей об этом не говорила. Оно и понятно. Светское общество строго судило тех, кто нарушал брачные клятвы.

— Я не сомневаюсь, что у тебя были на то веские причины.

— Да, были, — вздохнула Луиза. — Но я не могу обмануть еще одного джентльмена!

Глубоко взволнованная, Джемма пристально посмотрела на подругу:

— Но, Луиза, речь идет о твоей жизни…

— Я не могу! — упрямо повторила Луиза. — Мне остается лишь надеяться на лучшее. Какие бы чувства я ни испытывала к нему, я буду ему верной и заботливой женой. А может, он вовсе не безразличен ко мне? Я молю Бога, чтобы именно так и было.

Она вытерла слезы. Джемма полагала, что брак без любви не бывает счастливым, но говорить об этом не стала. Луизе стоило бы подумать об этом самой, без чьей-либо указки.

Джемма протянула ей руку, и Луиза тут же схватила ее. Они обе молчали. Немного погодя Луиза встала.

— Я знаю, как ты устала. Спи, я ухожу, — сказала она и вышла.

Джемма вздохнула, проводив ее взглядом, дотянулась до свечи у кровати и задула ее. Вряд ли кто-нибудь уснет нынешней ночью. Джемме не давали покоя мысли о капитане Фаллоне, у Луизы был свой повод для волнений. Джемма вспомнила тот день, когда они приехали в Лондон, преисполненные легкомысленных надежд и блестящих планов.

Но город так и не признал их своими. Она натянула одеяло до подбородка и закрыла глаза.

Мэтью проскакал большую часть дня, меняя по мере необходимости лошадей. Несколько раз он задерживался и спрашивал направление и лишь перед самым закатом солнца приехал в Клапгейт. Местечко оказалось совсем крохотным, в нем была одна улица, и та не мощеная, несколько домишек и две лавки. Между лавками находилась таверна. В конце улицы, где по обеим сторонам вытянулись приземистые лачуги, прямо в небо уходил церковный шпиль, который отливал золотом в лучах заходящего солнца.