Дикое Сердце (ЛП)

Хуан медленно приближался к Айме, устремив на нее глаза. Он увидел ее издалека и намеренно замедлил шаг, дав время Ренато удалиться. Он видел, как тот улыбнулся, поклонился, поцеловал ее руку, а затем ушел. Челюсти Хуана сурово сжались, он сдержал поднимавшуюся горькую волну злости и ревности, и в глазах скользнула темная вспышка, когда сказал Айме:

- Вижу, ты наслаждаешься медовым месяцем. Как нежно тебя приветствует обходительный муж! Кажется, вы созданы друг для друга. Все в вас одинаково: внимание, утонченность, воспитание, знаменитое имя.

- Хватит, Хуан! Разве ты не понимаешь?

- Но несмотря на все это, ты пойдешь со мной. Оставишь свой позолоченный дом в зеркалах, шторах и коврах, чтобы запереться в четырех стенах каюты моего Люцифера. Все готово, этой ночью мы сбежим.

- Ты спятил?

- Не будет для тебя опасности, ты будешь цела и невредима. Нет причин бояться. Убежим со всеми предосторожностями, уедем далеко. Подло, гнусно, трусливо я вырву у Ренато жену, которой она никогда не должна была быть! Знаю, он не виноват. О, если бы был виноват, каким было бы сладострастием и удовольствием вырвать тебя из его рук, унося с собой и его жизнь! Этой ночью я буду ждать тебя в двенадцать, позади церкви, с двумя оседланными лошадьми.

- Это слишком быстро, Хуан! – возразила Айме, испуганно выбирая между страстным желанием и беспокойством потерять благосостояние, так хитро и лицемерно приобретенное.

- Мы и так уже задержались, и я не хочу больше видеть тебя с ним, ты слышала? Не хочу, потому что не уверен, что смогу сдержаться. Я делаю, как ты хочешь, уступаю твоим капризам, как раб. Не подведи меня, Айме, потому что я этого не прощу, поняла?

- Замолчи, ради Бога! – умоляла встревоженная Айме, увидев приближавшегося Ренато.

- Не было необходимости, – объяснил Ренато безразлично. – Ноэль уже позавтракал и полностью погружен в книги и бумаги. Что касается Моники, она отправилась к больным. Так что нас будет трое. Прикажи, чтобы накрывали, дорогая.

Вошло двое слуг, безупречно одетых в белое, и накрыли деликатесами роскошный стол. Все было приготовлено с предельной тщательностью, при одном только взгляде накрытый стол вызывал эстетическое удовольствие, фарфоровые чашки, расшитые скатерти, изящное стекло, серебряные подносы, вазы, переполненные лучшими видами фруктов, выращенных на плодородных землях.

Айме натянуто улыбнулась, заняла место, которое ей предоставил Ренато. Справа от нее сидел Хуан, мрачный и молчаливый; слева Ренато, с натянутой светской улыбкой и пристальным беспокойным взглядом ясных глаз.

- Донья София, как неожиданно!

- Я бы хотела поговорить с вами наедине, Ноэль, не привлекая внимания слуг с извещением зайти в мою комнату. Как вы себя чувствуете, будучи снова в этом кабинете?

- Как я должен себя чувствовать? Очень хорошо, и чрезвычайно вам благодарен.

- Не за что, наоборот. Я была несправедлива к вам, пренебрегая вашими в высшей степени отличными услугами, и хочу, чтобы вы знали, что я с раскаянием и печалью много думала о вас. Но смерть Франсиско настолько потрясла меня, что я испугалась за Ренато, появился страх за его будущее, и чтобы защитить сына, все средства мне казались ничтожными.

- Я бы всегда хотел помогать вам в этом.

- Я знаю, Ноэль, теперь знаю. Я на мгновение ослепла, ваши симпатии к… – на миг она замолчала, избегая имени, которое ненавидела, но в конце концов, выдавила: – Хуану Дьяволу…

- Хуан. Давайте его звать просто Хуан. Недавно я предложил ему зваться Хуан Ноэль.

- Что? Вы? Неужели? Вы могли бы…? – приятно обрадовалась София.

- Я хотел сделать это, но он решительно отказался. Не думаю, что он примет хоть что-нибудь, что ему предлагается.

- Но тем не менее, он в доме рядом с моим сыном, который стремится сделать его своим братом, чего я больше всего боялась. Полагаю, он готов воспользоваться добротой Ренато, щедростью, благородством, а этого не должно произойти, Ноэль. Этого не может быть!

- Думаю, присутствие Хуана в этом доме будет очень коротким.

- Ноэль, я боюсь обратного, что Ренато не позволит ему уйти. Я переживала, что вы не на моей стороне, теперь знаю, вы пытались его убедить, но ваши хорошие советы не были услышаны моим сыном.

- Хуан очень изменился за последнее время, был готов стать другим человеком, но… – сомневаясь мгновение, он продолжил: – Он ступил на плохой путь, ему подул неблагоприятный ветер. Есть существа, о которых можно сказать, что судьба влечет их за собой, есть существа, которые рождаются невезучими. Хуан из таких.

- Ошибки родителей отражаются на детях, Ноэль.

- Знаю. К сожалению, это происходит неумолимо много раз. Хуан платит за ошибки матери.

- Ошибки матери, которая была проституткой! – злобно взорвалась София, но внезапно успокоившись, продолжила: – А также ошибки отца. Я хорошо это знаю, как и вы, Ноэль, и из-за того, что вы это знаете, я несправедливо затаила злобу, отвернулась от вас, вместо того, чтобы искать вашу дружбу и поддержку. Это было большой ошибкой. Теперь я это понимаю, и искала возможность поговорить с вами наедине, чтобы попросить у вас прощения, чтобы вы помогли, потому что над моим сыном довлеет еще более ужасная и сильная опасность, от которой я хотела его избавить. А теперь у меня нет власти и силы, чтобы защитить его, вопреки ему самому, как я раньше делала, когда он был ребенком. Теперь нет ничего, кроме печальных средств старых матерей, которые зовутся советами и слезами. Но советы уже не слушают. Тем не менее, я что-то должна сделать. Помогите мне, Ноэль.

- Если бы я мог, – раздумывал Ноэль. – Думаю, дела идут уже по неконтролируемому пути и их трудно изменить, как и сдержать стихию. Я должен был бы успокоить ваши страхи, но предпочту говорить откровенно. Думаю, что Хуан и Ренато родились не понимать друг друга. Возможно, если бы их с детства растили как братьев… Простите, что использую фразу, которая вас ранит, но она верная. Тогда, быть может, все сложилось бы иначе. А сейчас не в нашей власти изменить это. Так или иначе, столкновение произойдет.

- Этого я и боюсь. Столкновение возникнет, а Ренато не самый сильный. Видите, почему я боялась? Почему боялась, что этот мальчик, как зловещая тень, приблизится к нему?

- В жизни есть ужасные ловушки. Возможно, они должны были знать, что они братья. Вероятно, Хуан знает. Он воспитывался по-другому, а кроме того, он старший.

- Он не старший. Он того же возраста, и эта одна из моих больших печалей. Мой сын и Хуан родились в одно и то же время. Из моих любящих рук влюбленной жены Франсиско пошел в руки этой женщины. Предатель! Подлец! И она, она… Будь она проклята!

- Успокойтесь, донья София, вы ничего не добьетесь, если будете ворошить столь печальные воспоминания. Есть вещи посерьезней. Пока что у меня нет страхов, только подозрения. – Ноэль мгновение сомневался, но решившись, заметил: – Вы доверяете мне, донья София? Позволите ли мне делать то, что сочту уместным, чтобы предотвратить опасность, угрожающую этому дому?

- Она угрожает, не так ли? Это не мое воображение и не мои нервы!

- К сожалению, нет. Я тоже думаю, как вы, Хуана необходимо убрать отсюда. Дайте мне свободу действовать, чтобы я мог сделать это по-хорошему, великодушно предложить ему деньги, а их может быть очень много, ведь, насколько я знаю, состояние Д`Отремон увеличилось вдвое за эти пятнадцать лет.

- Вы надеетесь его купить? Сделайте это, Ноэль, дайте ему деньги, сколько ни попросит. Не важно, будет ли это целое состояние. Но пусть он уедет, пусть удалится от моего сына навсегда!

- Колибри, Колибри!

Моника не пошла к баракам больных, как говорила. Она оставила повозку у боковой ограды дома, а затем выглянула в смежную галерею, где были комнаты для гостей, жадно выискивая кого-то, пока не появилась стройная темная фигурка, которая приблизилась, предлагая услуги:

- Я здесь, сеньорита Моника, вы чего-то хотите?