Прекрасная изменница

– Да-да, мэм! Сделаю для вас все, что угодно!

– В таком случае подробно расскажи все, что помнишь, о том дне, когда смертельно заболел герцог.

Глава 23

В Лондон Грант вернулся лишь к ночи. Увы, поездка в графство Суррей оказалась совершенно напрасной.

Усталый и раздраженный, он спрыгнул с высокого сиденья ландо, бросил поводья подбежавшему груму и по дорожке темного сада направился к дому. Весь обратный путь прошел в размышлениях о собственной глупости.

На месте раскопок Эллиота, разумеется, не оказалось. Мистер Рамзи уехал в город на званый ужин, о котором Грант совершенно забыл.

А забыл потому, что мысли сосредоточились исключительно на Софи. Слишком долго он сопротивлялся инстинктивным сомнениям в ее вине. Она не способна на убийство. Разговор о Рэндольфе окончательно открыл Гранту глаза. Как можно было подозревать герцогиню в злодействе? Разве такая чистая, безыскусная душа в состоянии таить ненависть?

А теперь он ее потерял. По собственной глупости.

Долгая дорога к римским развалинам позволила вдоволь поразмышлять. Хватило времени пересмотреть факты с точки зрения полной невиновности Софи.

Она вышла замуж за Роберта из-за богатства и аристократического титула, но теперь выяснилось, что испытывала к супругу искреннюю привязанность.

Порочные склонности Роберта давали повод к убийству, но к Джеффри Лэнгстону она отнеслась с уважением, хотя могла просто-напросто обвинить его и заподозрить в преступлении.

В анонимном письме кто-то обвинил герцогиню Малфорд в убийстве, но настоящий убийца мог искать козла отпущения или мстить обоим супругам. С этой точки зрения вероятными кандидатами казались Лэнгстон и Эллиот.

Софи знала, где хранится мышьяк, но это не являлось секретом еще для десятка обитателей дома, включая Эллиота и Хелен.

В день отравления Софи спускалась на кухню. Однако то же самое относится и к сестре, и к кузену убитого.

Поначалу Грант счел Софи виновной на том основании, что Роберт не поделился с ней подозрениями, но теперь стало ясно, что герцог тщательно оберегал супругу от всех неприятностей. Так, может быть, и в этот раз боялся, что правда окажется фактором риска, потому что убийца обратит на нее внимание?

Грант подошел к черному ходу. Сырая ночь пронизывала холодом, от которого не спасал даже теплый плащ. Да, в чем не приходилось сомневаться, так это в собственной безысходной глупости. Он упорно отказывался замечать все аргументы, говорившие о непричастности Софи к отравлению. И напротив, упорно обвинял ее всего лишь потому, что хотел думать плохо.

Оказалось, что даже спустя десять лет уязвленная гордость требовала утешения: где-то глубоко внутри все еще жила боль отказа.

Он уже не мог винить возлюбленную в стремлении к титулу и благополучию, потому что понимал собственную непригодность к семейной жизни. И тогда, и – даже в большей степени – сейчас.

Грант открыл дверь и вошел в дом. Теплый свет канделябров на стенах напомнил о трех счастливых вечерах, проведенных здесь в страстных объятиях Софи. Он жаждал соблазнения во имя мести. Хотел лишить ее способности жить без испытанного рядом с ним наслаждения. А заодно раз и навсегда освободиться от собственной одержимости.

Поднимаясь по лестнице, Грант пытался не замечать ноющей боли в груди. Намеревался найти душевное равновесие в признании невиновности Софи. Готовился поверить без доказательств, основываясь лишь на впечатлении.

Но Эннибал Джонс также подозревал ее в причастности к преступлению.

Во время разговора Грант едва не убил детектива. Когда Джонс намекнул на то, что знает об их близости, готов был броситься и, обвинив в слежке, задушить. К счастью, вовремя понял, что полицейский говорит о событиях десятилетней давности.

Эннибал Джонс считал, что мистер Чандлер скрывает от следствия улики и защищает герцогиню от преследования по закону.

Упорство офицера тревожило. Разумеется, собрать достаточные для ареста доказательства ему не удастся. Герцогский титул представляет собой отличную защиту, магистрат побоится совершить ошибку и потребует неоспоримых доказательств. Значит, Джонс не успокоится и продолжит расследование, отбросив в сторону все иные варианты. Точно так же как до недавнего времени поступал сам Грант.

А тем временем настоящий убийца расхаживает на свободе и, если судить по анонимному письму, стремится навредить Софи.

Именно поэтому Грант и решил отправиться на званый ужин – против ее воли. План заключался в том, чтобы затеряться среди гостей и внимательно понаблюдать за Эллиотом и Хелен. Опасаясь сцен, Софи, разумеется, не посмеет его выгнать.

А если на глазах у всех присутствующих назовет его вором?

Нет, на подобный безрассудный шаг герцогиня не способна. Слишком дорожит собственным достоинством, чтобы устраивать скандал. И слишком бережет репутацию.

Но что, если скандал все-таки произойдет?

Грант вошел в спальню. Здесь тоже горели свечи: наверное, Рен надеялся, что господину удастся заманить прекрасную даму в объятия. Он раздраженно сдернул с плеч сюртук и бросил на софу. Из внутреннего кармана выскользнул небольшой светлый прямоугольник.

Грант наклонился и поднял то самое письмо, которое миссис Хауэлл передала ему еще до разговора с Эннибалом Джонсом. Он решил, что это приглашение на светский прием, а после беседы с сыщиком забыл прочитать.

Сейчас, собравшись бросить конверт в камин, он мельком взглянул на почерк и остановился. Строчки показались неестественно прямыми, словно тот, кто писал, старался изменить почерк. Больше того, похожие на паучьи лапы буквы напомнили о посланном на Боу-стрит анонимном пасквиле.

Грант сломал печать и развернул листок. Послание оказалось чрезвычайно лаконичным. И все же пришлось прочитать его дважды, чтобы понять, о чем идет речь.

«Графиня Малфорд лжет и вам, и миру. Молодой герцог не состоит в кровном родстве с семейством Рамзи. Он ваш сын».

– Чудесное перевоплощение, правда? – промурлыкала Хелен.

Софи проследила за ее взглядом и увидела Эллиота. В парадной гостиной Малфорд-Хауса сидели, стояли и прогуливались занятые светской беседой гости – почти пятьдесят человек. Лакеи в голубых с золотом ливреях бесшумно скользили, держа в руках серебряные подносы с шампанским. Кузен стоял в противоположном конце большой комнаты в окружении кокетливо щебечущих дебютанток.

Действительно, сегодня археолог выглядел на редкость аккуратным и представительным. Редеющие каштановые волосы были аккуратно подстрижены и зачесаны назад. Темно-зеленый сюртук гармонировал с облегающими коричневыми панталонами. Туго накрахмаленный белый шейный платок выгодно подчеркивал загар. Мистер Рамзи выглядел истинным джентльменом, но явно был раздражен и чувствовал себя не в своей тарелке.

Способен ли он на убийство? Ответа на этот вопрос Софи не знала. Элис не сказала ничего, что могло бы вызвать подозрения.

– Ты совершила настоящее чудо, – заметила герцогиня, обращаясь к золовке. – И как только тебе удалось преобразить медведя за такой короткий срок?

Хелен лукаво улыбнулась. Если не замечать багрового родимого пятна на щеке, сегодня ее с полным правом можно было бы назвать красивой. Искусно причесанные пышные светлые волосы эффектно контрастировали с элегантным черным платьем.