Безрассудство

Ему хотелось взять ее за плечи и хорошенько встряхнуть.

— Ты не понимаешь, насколько опасен Бакстер.

— Мама и Мередит ничем не рискуют, — уговаривала его Феба. — Они просто осторожно зададут несколько вопросов. Мама упомянет имя Бакстера за картами, а Мередит поболтает с каким-нибудь престарелым лордом, который выпьет лишнего у нее на званом вечере.

— Мне это не нравится. — Габриэль принялся расхаживать по комнате большими шагами. — Я уже поручил это дело Стинтону.

— Стинтон не вращается в высшем свете, как мама и Мередит.

— Твой брат и я сами разберемся с высшим светом.

Феба только головой покачала:

— Вы с Энтони не сможете собрать сплетни светских старичков, любящих перекинуться в картишки. А Мередит ничего не стоит поболтать с людьми, которые никогда не станут откровенничать с вами. Не спорь, Габриэль. Я придумала блестящий план, и ты должен признать это.

Габриэль провел рукой по волосам и в отчаянии уставился на Фебу. К сожалению, он понимал, что она совершенно права. Графиня Кларингтон и Мередит способны узнать многое там, где они с Энтони не смогут задать даже пустячный вопрос.

— И все-таки мне это не нравится.

— Я понимаю, Габриэль. Это потому, что ты тревожишься за меня. Это так мило…

— Мило?!

— Ну конечно. Но ведь я в полной безопасности тут, дома, а маме и Мередит ничто не грозит, если они всего-навсего осторожно зададут несколько вопросов. Не упрямься.

— Может быть, и так, — неохотно признал он. — Но мне не нравится, что твоя семья теперь тоже вовлечена в эту историю.

Феба поднялась на ноги, прошла через всю комнату и остановилась напротив Габриэля. Она нежно и немного печально улыбнулась мужу.

— Знаешь, в чем твоя беда, Габриэль?

— В чем? — мрачно переспросил он.

— Ты не привык чувствовать себя частью семьи. Ты так долго жил сам по себе, что не знаешь, как это бывает, когда другие заботятся о тебе. Не знаешь, что такое иметь родных, которые всегда будут на твоей стороне, что бы ни приключилось.

— Мы ведь говорим о твоей семье, Феба, а не о моей, — пробормотал он. — Они беспокоятся из-за тебя, а не из-за меня.

— Сейчас это уже одно и то же. Для них ты теперь один из Кларингтонов, поскольку мы женаты. — Феба снова улыбнулась ему. — Тебе придется смириться с фактом, что ты уже не одинок на этой земле, Габриэль.

Больше не одинок. Он посмотрел в ее нежные глаза и почувствовал, как внутри его что-то размягчается, словно ослабла давно натянутая струна. Инстинктивно он попытался воспротивиться этому теплу, этой непривычной слабости. Это катастрофа. Он не позволит чувствам взять над ним верх.

— По-твоему, это еще одно великое приключение, да, Феба? Ни ты, ни твои родные понятия не имеете, чта собой представляет Нил Бакстер. — Габриэль помолчал с минуту, обдумывая следующие свои слова. — Все равно я не смогу остановить твою мать и Мередит. Пусть задают свои вопросы — может быть, и выяснят что-нибудь полезное. Но ты по-прежнему будешь сидеть дома.

— Да, милорд, — произнесла Феба и скорчила гримаску. Габриэль невольно улыбнулся. Обхватив Фебу за плечи, он притянул жену к себе, быстро, крепко поцеловал ее в лоб.

— Напомни мне прибавить десять фунтов к твоему содержанию.

— Почему ты решил увеличить мое содержание именно на десять фунтов? Мне вполне хватает на книги.

— Я должен тебе десять фунтов. Долг чести, как говорится. — Выпустив Фебу из объятий, Габриэль направился к двери. — Твой брат проиграл мне эту сумму, убеждая, что ты не послушаешься моего приказа и не останешься дома. Я непременно получу с него эти деньги. Будет справедливо, если я отдам их тебе. В конце концов, я не выиграл бы их без твоей помощи.

Феба задохнулась от ярости:

— Ты выиграл пари, поспорив, что я буду тебя слушаться?! Как ты посмел?!

Она стремительно пересекла комнату, схватила с дивана расшитую подушку и запустила Габриэлю в голову.

Габриэль даже не обернулся. Он небрежно поймал мягкий метательный снаряд, когда тот пролетал мимо его уха.

— Мои поздравления, дорогая. Если ты будешь продолжать в том же духе, то очень скоро превратишься в образец супружеских добродетелей.

— Ни за что!

Габриэль, тихонько посмеиваясь, покинул комнату. Он очень надеялся, что она права.

Через два часа Габриэлю было уже не до улыбок. Отворив дверь неописуемо грязного кабачка, он быстро оглядел маленькую комнатенку, в которой почти не было мебели. За столом, уже поджидая его, сидел Стинтон. Пройдя по скрипучим деревянным половицам, Габриэль уселся напротив маленького человечка.

— Я получил вашу записку, — без предисловий начал Габриэль. — О чем идет речь?

— Сам еще точно не знаю, милорд. — Приподняв тяжелую кружку, Стинтон отхлебнул глоток пива. — Вы просили меня нанять мальчишку присматривать за вашим городским домом, пока я добуду что-нибудь новое насчет вашего мистера Бакстера. Я поручил это своему сыну: всегда лучше сохранить денежки в семье, знаете ли.

— Мне все равно, кого вы наняли. Что случилось?

— Может быть, и ничего. А может, что-то интересное. Поди разберись.

— О чем вы говорите, наконец? — пытался добиться ответа Габриэль.

— Как говорит мой парнишка, час назад через заднюю дверь вашего дома передали записку.

— Какую записку? — нетерпеливо переспросил Габриэль.

— Не знаю. Он сказал только, что доставили записку. Я подумал, вам лучше знать об это.

Габриэль сердито поморщился:

— Что за дьявольщина? Кому предназначалась записка? Кому-нибудь из горничных от воздыхателя-лакея?

— Вряд ли это была любовная записка, — задумчиво произнес Стинтон. — А если и любовная, то никак не для горничной. Парнишка мой слышал, как посланный сказал: «Для леди».

Вскочив на ноги, Габриэль бросил на стол несколько монет.

— Довольно, Стинтон. Заплатите за ваше пиво и займитесь тем, что я вам поручил.

— Тут у меня идет туговато, — со вздохом признался сыщик. — Никто слыхом не слыхивал о мистере Бакстере. Похоже, в последние дни он лег на дно.

— Так берите глубже. — Габриэль был уже у двери. Через двадцать минут он входил в свой особняк. Дворецкий мгновенно распахнул перед ним дверь.

— Где миледи? — негромко спросил его Габриэль.

— Полагаю, миледи в своей спальне, — ответил Шел-тон, принимая из рук Габриэля шляпу, отороченную бобровым мехом. — Послать горничную предупредить миледи, что вы вернулись?

— Не надо. Я сам зайду к ней.

Обойдя дворецкого, Габриэль быстро поднялся по лестнице, перешагивая через две ступеньки. Так же поспешно он пересек площадку верхнего этажа и распахнул дверь комнаты Фебы, не удосужившись постучать.

Феба в лиловом платье с желтой каймой сидела у своего маленького позолоченного столика. Когда Габриэль ворвался в комнату, она подняла на него встревоженные глаза:

— Габриэль… Откуда ты взялся? Я была уверена, что тебя нет дома.

— Насколько мне известно, вы недавно получили какую-то записку.

Глаза жены испуганно расширились.

— Откуда вы знаете?

— Не важно. С вашего позволения, я хочу взглянуть на нее.

Феба замерла. Глядя на ее бледное лицо, Габриэль понял, что сбылись его худшие опасения. Записка действительно была опасной.

— Честное слово, милорд, это ничего не значащее послание. Просто записка от одного знакомого, — поспешно произнесла Феба.

— Не важно. Я должен ее прочесть.

— Но она вам совершенно ни к чему. Я даже не уверена, что найду ее. Я ее куда-то засунула.

Страх охватил Габриэля, и это пламя грозило поглотить его. Только ярость — холодная, сдержанная ярость помогла ему скрыть этот страх.

— Записку, Феба. Я хочу прочесть ее. Причем немедленно.

Феба поднялась на ноги.

— Клянусь, милорд, вам лучше не читать это. Я уверена, вы только зря расстроитесь.

— Спасибо за заботу, — мрачно процедил Габриэль. — А теперь отдайте мне записку, пока я не обыскал вашу комнату.