Как женить маркиза

Да, и Лэндфорду и Блейдсдейлу придется, в конце концов, расстаться с жизнью, холодно думал Вир. Но только после того, как оба будут полностью разорены и преступления обоих будут разоблачены, да еще таким образом, чтобы сам он получил возможность расправиться со своими врагами без всякого риска для себя. Вот тогда месть его будет полной.

Возможно, момент этот уже не за горами, подумал он, вспоминая о записке, которую получил как раз перед выездом из Лондона. Калеб Рот оказался в высшей степени выгодным капиталовложением, как Вир и надеялся. Сей юный смутьян, похоже, сумел выйти на человека, которому была известна правда о крушении «Ласточки». И если находка Рота не обманет ожиданий, то это означает, что настала пора действовать. Глаза Вира злобно сверкнули. Черт возьми, многолетние приготовления вот-вот должны принести плоды.

Он совсем не бездельничал все эти десять лет, как казалось многим. Впрочем, он принял меры, чтобы никто не догадывался о его планах. С какими же трудами была в свое время заложена основа этого предприятия, но теперь он наконец мог запустить механизм. Оставалось лишь поставить последний предохранитель.

Смешно, но у Вира засосало под ложечкой. Не так-то приятно заниматься этой последней маленькой деталью. Проклятие! Легче пойти на пытку, чем доставить деду это последнее разочарование. К несчастью, другого выхода не было. Если он хочет иметь свободу действий, дабы выполнить то, что должен выполнить, то ему необходимо отдалиться от всех, кого его дальнейшие действия могут поставить под удар. Он должен вынудить Албемарла изгнать его из рядов семьи.

Вир остановился перед закрытой дверью кабинета.

Черт, думал он, довести Албемарла до того, чтобы он прервал всякие отношения со своим наследником, будет просто. Вир всегда был не на самом хорошем счету у старого герцога. Мучила Гидеона и заставляла его медлить на пороге мысль: а сможет ли герцог потом, когда все уже закончится, найти в себе силы простить Виру все его прегрешения?

Его обычно бесстрастное лицо на мгновение исказилось мукой.

Проклятие! Если он сумеет добиться своего, то сумеет потом и объяснить деду, что его действия были необходимы. А если он потерпит поражение, то какая разница? Тогда он, Вир, будет мертв.

И, горько усмехнувшись, он негромко постучал в дубовую дверь.

– Да, да, входи, – раздался голос из кабинета.

И Вир вступил в святая святых герцога. Старый Албемарл стоял спиной к нему, сцепив руки сзади, и задумчиво смотрел в окно на воды Ла-Манша, омывавшего подножие утеса, на вершине которого и высился замок. Вир, хорошо знавший, что дед часто бывает поглощен собственными мыслями, тихонько прикрыл за собой дверь и, пройдя через весь кабинет, остановился у большого письменного стола красного дерева, ожидая, когда Албемарл вспомнит о нем.

Позолоченные часы на каминной полке тихо отсчитывали мгновения, а Вир отдался воспоминаниям. Сколько же раз его вызывали в этот кабинет! В первый раз это произошло, когда ему было шесть лет и его только что препоручили заботам мистера Элиаса Бека, нанятого для него в качестве наставника, к великому неудовольствию самого маленького Гидеона. Ну что это за наставник, когда у него волосы – те немногие, что еще остались, – совсем седые, и ходит он с палочкой, и вообще явно уже одной ногой в могиле! Конечно, и такой наставник сгодится на всякую латынь да математику с логикой, но что до важных вещей, то разве этот старик сможет научить молодого джентльмена высокому искусству кулачного боя или тонкостям крикета? Отец, если б ему не пришлось уехать в Ост-Индию с дипломатической миссией, никогда бы не нанял такого наставника своему единственному сыну!

– Так значит, вот как рассудил мой не по годам мудрый внук, – сказал тогда герцог, глядя на мальчика сверху вниз своими очень холодными голубыми глазами. – Значит, я должен немедленно рассчитать мистера Бека исключительно на том основании, что он не оправдал твоих ожиданий?

– Именно, ваша светлость, как было бы хорошо, если б вы его рассчитали! – радостно отозвался маленький Гидеон, весьма довольный тем, что его сиятельный дед сразу вник в суть дела. Но радость его оказалась недолгой.

– Однако я держусь того мнения, – заговорил старик очень сухо, – что твой новый наставник может дать тебе гораздо больше, чем ты на основании весьма краткого знакомства с ним предположил.

– Но, дедушка... – заныл было Гидеон, но сразу же умолк, увидев, как грозно шевельнулась герцогская бровь.

– Вот так-то, – проговорил герцог ледяным тоном. А затем серьезно добавил: – Ты прямой наследник моего сына и имеешь шанс унаследовать герцогский титул, Гидеон. Такое положение накладывает на человека определенные обязательства, не последним из которых является умение разбираться в людях. А потому я советую тебе впредь воздерживаться от поспешных суждений, равно как и от суждений, основанных только на внешних впечатлениях. Внешность бывает обманчива. Так что возвращайся к своему наставнику и постарайся применить мой маленький совет на практике. Ты все понял, мой мальчик?

Как ни был мал Гидеон, он понял, по крайней мере, что препираться с дедом бессмысленно, и это происшествие послужило для него хорошим жизненным уроком, который Гидеон никогда впоследствии не забывал. Элиас Бек очень скоро проявил себя как личность незаурядная. Обладая редкостным чувством юмора, так же как и знанием тайных струн души молодых людей, он открыл юному Гидеону глаза на чудеса науки, истории, искусства и музыки и, самое главное, привил ему любовь к книгам. Неудивительно, что Албемарл выбрал именно Бека в наставники своему внуку. Бек, побродяжничавший в свои школярские годы немало, казалось, побывал всюду и успел перепробовать все занятия. А то, что он не испытал на собственном опыте, он узнал из книг. За те шесть лет, что он был наставником Гидеона, Бек не только расширил интеллектуальные горизонты своего ученика, но еще и научил мальчика мыслить.

К несчастью, та жажда знаний, которую развил Бек в своем юном ученике и с которой Гидеон отправился в Итон, обратилась в нечто довольно мрачное после трагической гибели родителей. Как ни странно, но Вир нисколько не сомневался, что Бек, знавший его лучше, чем кто бы то ни было, сейчас не стал бы осуждать его и сумел бы понять смысл того, что затеял бывший воспитанник. А вот сказать то же про Албемарла было нельзя.

В последующие годы возмужавшего Гидеона еще не раз и не два вызывали в этот кабинет, и разговоры между герцогом и наследником, имевшие здесь место, вряд ли можно было описать как дружелюбные или же проникнутые духом взаимопонимания. А нынешний разговор обещает быть еще хуже, решил Вир, разглядывая непреклонно прямую спину герцога.

И тут, уже не в первый раз после приезда в замок, сердце его сжалось при виде тех разрушений, которые были результатом перенесенного герцогом недавнего приступа болезни. Хотя Албемарл держался, как всегда, прямо, в его сухощавой фигуре появилась какая-то ломкость, какая-то хрупкость, какой прежде не было и помину. Руки, сцепленные за спиной, были уже не те прежние сильные и ловкие руки, которые некогда умели двигаться с таким своеобразным изяществом. Теперь они стали костлявыми и походили на когтистые птичьи лапы, пергаментная кожа была испещрена старческими пятнами и пронизана сетью голубых вздутых вен. Как же это должно угнетать Албемарла, подумал Вир, которого огорчали эти признаки старения. Трудно было поверить, что Албемарл стал вдруг пленником собственной немощной плоти. Словно это какая-то ошибка. Он всегда казался бессмертным и уж тем более неподвластным возрасту.

Но как бы его ни изменили перенесенная болезнь и давшее себя знать бремя прожитых лет, все же вид он имел весьма грозный. И уж точно взгляд его не сделался менее пронзительным, думал Вир, очень хорошо знавший, какой могучий ум скрывается за этими невыразительными глазами. Лицо также, несмотря на нездоровую бледность и глубокие морщины, залегшие в углах рта и возле глаз, выражало непреклонную волю, на которой никак не сказались прожитые годы. Он был по-прежнему герцог, пусть и чуть потрепанный непогодой, но все же представлявший собой силу, с которой приходится считаться, думал Вир с гордостью и едва ли не с восторгом.