Предложение джентльмена

На самом дне сундука лежало изумительной красоты платье из серебристой материи, с плотным лифом, усыпанным жемчужинками, и развевающимися юбками, необычайно популярными в прошлом столетии. Едва коснувшись его, Софи почувствовала себя принцессой. За долгие годы оно слежалось, но одна из горничных вытащила его на улицу проветрить, после чего сбрызнула розовой водой, и затхлый запах исчез.

Софи искупали, надушили, сделали прическу и даже подкрасили помадой губы.

— Только не говорите мисс Розамунд, — шепнула горничная. — Это ее помада.

— Ой, смотрите, что я нашла! — раздался возглас миссис Гиббонз. — Перчатки!

Взглянув, Софи увидела, что экономка держит в руке длинные, по локоть, перчатки.

— Посмотрите, — проговорила она, взяв у миссис Гиббонз одну и тщательно ее осмотрев, — герб Пенвудов и монограмма. Прямо у отворота.

Миссис Гиббонз взглянула на ту, что держала в руке.

— «С.Л.Г.». Сара Луиза Ганнингуорт. Ваша бабушка.

Софи удивленно взглянула на нее. Миссис Гиббонз никогда не упоминала о том, что граф — ее отец. Да и вообще ни один человек в Пенвуд-Парке никогда не говорил о том, что Софи связана с семейством Ганнингуорт родственными узами.

— Она ведь вам самая настоящая бабушка, — заявила миссис Гиббонз. — Слишком долго мы все об этом молчали. Стыд и позор, что к Розамунд и Пози относятся как к дочерям графа, а вы, настоящая его дочь, вынуждены прислуживать им, как простая служанка!

Все три горничные согласно закивали.

— И вот сегодня, пусть хотя бы на одну ночь, вы станете царицей бала. — И, улыбнувшись, Миссис Гиббонз медленно повернула Софи лицом к зеркалу.

— Неужели это я? — ахнула Софи. Миссис Гиббонз кивнула; и глаза ее подозрительно блеснули.

— Вы выглядите просто очаровательно, дорогая моя, — прошептала она.

Софи медленно протянула руку к волосам.

— Не трогайте! — испуганно воскликнула одна из горничных. — Испортите прическу!

— Хорошо, не буду, — пообещала Софи и улыбнулась, стараясь сдержать слезы. Волосы ее были осыпаны блестящей пудрой, и она казалась самой себе принцессой из сказки. Темно-русые локоны были собраны на затылке, а один длинный локон спускался по шее до плеч. Глаза, обычно мшисто-зеленого цвета, сверкали, как изумруды.

Хотя Софи подозревала, что блестят они скорее от невыплаканных слез.

— Вот вам маска, — поспешно проговорила миссис Гиббонз. На самом деле это оказалась полумаска, из тех, что завязываются на затылке, чтобы не нужно было держать ее рукой. — А теперь нам нужны туфли.

Софи уныло взглянула на свои стоявшие в углу туфли, старые и безобразные,

— Боюсь, у меня нет ничего, что бы подошло к такой красоте.

Горничная, которая накрасила Софи губы, принесла пару белых туфель.

— Это туфли Розамунд.

Софи быстро сунула ногу в правую туфлю и так же быстро вытащила ее.

— Велики, — сказала она, обращаясь к миссис Гиббонз. — Я не смогу в них ходить.

Экономка повернулась к служанке.

— Принеси туфли Пози.

— Они еще больше, — сказала Софи. — Мне ли не знать. Я ведь их постоянно чищу.

Миссис Гиббонз тяжело вздохнула:

— Что ж, ничего не поделаешь. Придется совершить налет на коллекцию туфель Араминты.

Софи даже в дрожь бросило. От одной мысли, что придется примерять туфли Араминты, мурашки побежали по спине. Но другого выхода не было. Не идти же босиком. Хотя это и бал-маскарад, но босой ее туда вряд ли пустят.

Несколько минут спустя горничная вернулась с парой изящных белых шелковых туфелек, прошитых серебряной ниткой и украшенных розочками из фальшивых бриллиантов.

Софи нехотя сунула ногу в одну туфельку, потом в другую. Они были в самый раз.

— А как к платью-то подходят, — заметила одна из горничных, указывая на серебряную строчку, — словно для него и сшиты.

— Ну, хватит восторгаться туфлями, — прервала ее миссис Гиббонз и обратилась к Софи:

— Теперь внимательно выслушайте и запомните то, что я вам скажу. Кучер уже отвез графиню и девочек в Бриджертон-Хаус и вернулся. Он отвезет вас на бал. Но он должен дожидаться у входа в Бриджертон-Хаус на тот случай, если графине захочется уехать. А это означает, что вы должны уйти ровно в полночь и ни секундой позже. Понятно?

Софи кивнула и взглянула на стенные часы. Был десятый час. Значит, она сможет побыть на балу больше двух часов.

— Спасибо вам, — прошептала она. — Огромное спасибо.

Промокнув глаза носовым платочком, миссис Гиббонз проговорила:

— Не благодарите меня, моя милая. Самой большой наградой для меня будет, если вы хорошо проведете время на балу.

Софи снова взглянула на часы. Два часа.

Два часа, в которые она должна вместить всю жизнь.

Глава 2

"Бриджертоны — поистине уникальная семья. Вряд ли найдется в Лондоне человек, который не знал бы, что все они удивительно похожи друг на друга или что их имена располагаются в алфавитном порядке: Энтони, Бенедикт, Колин, Дафна, Элоиза, Франческа, Грегори и Гиацинта [1].

Интересно, как назвали бы покойный виконт и далеко не покойная, а вполне еще бодрая вдовствующая виконтесса своего следующего отпрыска под номером девять, если бы тот у них появился? Имоджин? Иниго?

Может, это и хорошо, что они остановились на восьми".

«Светские новости от леди Уислдаун», 2 июня 1815 года

Бенедикт Бриджертон был вторым из восьми детей, но временами чувствовал себя так, будто он сотый.

Бал, который задумала устроить его неугомонная матушка, назывался балом-маскарадом, и Бенедикт послушно надел черную полумаску, прекрасно понимая, что это бесполезно. Все и так догадаются, кто он такой. Так оно и случилось.

— Это Бриджертон! — воскликнул один из гостей, радостно хлопая в ладоши, как только он вошел в зал.

— Ну конечно, вы Бриджертон! — обрадовался другой.

— Бриджертон! Я узнаю Бриджертона где угодно! — подхватил третий.

Бенедикт был Бриджертоном, и хотя он гордился тем, что является членом этой семьи, иногда ему хотелось побыть немного поменьше Бриджертоном, а побольше самим собой.

Вот и еще одна проплывавшая мимо дама в костюме пастушки прощебетала:

— Вы Бриджертон! Эти каштановые волосы я узнаю где угодно. Но который из Бриджертонов? Нет, не говорите. Я сама догадаюсь. Вы не виконт, потому что я только что его видела. Должно быть, вы Бриджертон Номер два или Номер три.

Бенедикт лишь молча холодно смотрел на нее.

— Так который из двух? Номер два или Номер три? — продолжала допытываться дама.

— Два! — выпалил Бенедикт. Дама радостно всплеснула руками.

— Я так и подумала! Ой, нужно поскорее отыскать Порцию. Я ей говорила, что вы Бриджертон Номер два…

«Меня зовут Бенедикт!» Он едва сдержался, чтобы не рявкнуть.

— …но она сказала, нет, это не Номер два, а…

Внезапно Бенедикт почувствовал, что ему лучше отойти от этой трещотки подальше, иначе он придушит ее голыми руками, а при таком обилии свидетелей скрыться ему наверняка не удастся.

— Прошу меня простить, — спокойно проговорил он, хотя спокойствие это далось ему с величайшим трудом. — Я вынужден вас покинуть. Мне нужно кое с кем поговорить.

Пастушка, естественно, поняла, что он лжет, однако Бенедикту было на это наплевать. Коротко кивнув ей, он кратчайшим путем направился к боковой двери в танцевальный зал, намереваясь поскорее скрыться от шумной толпы в кабинете брата, насладиться блаженным покоем и бокалом хорошего бренди.

— Бенедикт!

Вот черт! С бренди придется повременить. Бенедикт обернулся: к нему быстрым шагом направлялась мать. На ней был костюм эпохи королевы Елизаветы. Насколько он помнил, мать собиралась изображать героиню из какой-то шекспировской пьесы, а вот какую именно, он понятия не имел.

— Что тебе угодно, мама? — спросил он. — Только не проси меня потанцевать с Гермионой Смайт-Смит. В прошлый раз она мне все ноги оттоптала.