Игра с огнем

— Мы отправляемся к Хайдам, Джордж. Я собираюсь презентовать Амелии эту печально знаменитую порванную шаль и тем самым доказать, что я, как преданный друг, забочусь о ее репутации, — объявила Пенелопа и направилась вниз по Аппер-Брук-стрит к дому Амелии, где в самом конце находился Хайд-Хаус, прямо напротив дома леди Далби. — Если мы правильно рассчитаем время, то, возможно, меня представят лорду Айвстону.

— Тебе нравится лорд Айвстон, Пен? — спросил Джордж.

— Не совсем, — ответила Пенелопа, — но, если придется, я остановлю свой выбор на нем.

Джордж усмехнулся и, ухватившись обеими руками за лацканы сюртука, поплелся за сестрой. Казалось, он вот-вот начнет насвистывать, глупый осел.

— Это радует. Но я точно знаю, что на самом деле тебе нравится Иденхем. Я прав?

— Он герцог, Джордж, и, естественно, он мне нравится. Не требуется большого ума, чтобы это понять.

— О да, конечно, — ухмыльнулся Джордж. — И все-таки у меня хватило ума раскусить тебя, сестренка.

И тут он не удержался и начал насвистывать.

Маркиз Айвстон, насвистывая, вошел в комнату для музыкальных занятий. Все устроилось к лучшему. Блейкс женился на Луизе, расположения которой добивался два года, посещая все приемы в Лондоне, где бывала она. Кранли получил в жены Амелию, за которой он ухаживал тоже два года, то осыпая поцелуями, то подолгу избегая ее общества, в зависимости от настроения. В самом начале, два года назад, когда его братья только избрали дам своего сердца, все складывалось совсем иначе, но промедление и появление некоторых обстоятельств в конце концов привели к невыразимой путанице, и теперь ничего нельзя было исправить.

Но что сделано, то сделано. Случилось то, что случилось, все так или иначе разрешилось. Только это имело значение, и пусть так и будет. Лорд Айвстон все эти два года почти не выходил из дома, избегая встреч с Амелией, которая, в чем он был совершенно уверен, намеревалась выйти замуж за него, так почему бы ему не посвистеть на радостях? Теперь он свободен и может выходить в свет, когда пожелает.

По правде говоря, он не особенно любил свет, но ему хотелось отвлечься от беспокойных мыслей, ведь из-за него пострадал человек. Разве он не должен был защитить Кранли? Он был обязан это сделать. Но еще больше его пугала перспектива быть навеки связанным узами брака с Амелией. Угроза была вполне реальной. Мужчины женятся только тогда, когда обстоятельства загоняют их в угол, когда ситуация становится действительно безнадежной. Поэтому мужчина всегда должен быть начеку, чтобы не попасть в расставленные сети.

Айвстон по праву гордился тем, что всегда был начеку, избегая ловушек.

Двух его братьев окрутили в течение месяца, а он все еще свободен. Это был чудесный день, так что он мог позволить себе от души посвистеть. Его мать должна быть довольна: двое сыновей теперь женаты на благородных леди. И теперь она просто обязана смириться с тем, что ее старший сын, наследник титула Хайдов, свободно ходит по грешной земле.

Да, он всегда думал о себе только как о наследнике титула Хайдов. А как же иначе? Это был его долг, его право по рождению, его место в жизни. Правда, он не отдавал себе отчета, нравится ему это или нет. Но маркиз и не задумывался об этом, ибо не в его силах было что-то изменить.

Были вещи, которые вызывали действительно серьезные опасения.

И первое — его могут женить.

Айвстон издал довольный смешок и начал насвистывать мелодию, которую сегодня утром, стоя у окна, он подслушал у лоточника с площади Пиккадилли. Легкая, веселая песенка. Она пришлась ему по душе, ибо идеально соответствовала настроению.

— Что это ты так развеселился? — спросил Кранли, останавливаясь перед братом с каким-то свертком под мышкой.

— Я так весел, а ты — нет по одной и той же причине. Я свободен, а ты женат, — сказал Айвстон и рассмеялся прямо в лицо своему младшему брату. Но Кранли, не отличавшийся веселым нравом, не поддержал его. Да, Айвстон и не ждал, что тот обрадуется.

Кранли, родившись вторым из пяти здравствующих сыновей Хайдов, редко бывал в хорошем расположении духа. Скорее всего именно из-за того, что был вторым и чувствовал себя ущемленным, ибо ему вменялось в обязанность защищать и поддерживать Айвстона во всех его начинаниях. Очень благородно с его стороны, но Айвстон не испытывал в этом необходимости. Он не нуждался ни в поддержке, ни в защите, хотя Кранли с некоторым упрямством преданной собаки вряд ли согласился бы с этим, но у Айвстона не было ни малейшего желания выносить вопрос на обсуждение.

— Забавно, — буркнул Кранли и едва заметно улыбнулся, — но ты все не так понял, Айвстон. У меня плохое настроение, потому что я собираюсь ехать с визитом к леди Далби. Надо вручить ей подарок. Это кому угодно испортит настроение.

— Подарок? — спросил Айвстон, усаживаясь за рояль и принимаясь наигрывать мелодию. — Это так не похоже на тебя. Ради всего святого, зачем?

С недовольной миной Кранли присел на небольшой стул напротив рояля, положив сверток на правое колено и прижав его рукой.

— Я вынужден это сделать, Айвстон. Блейке подарил леди Далби какие-то дорогие безделушки в благодарность за то, что получил в жены Луизу. И что мне остается, как не последовать его примеру? Совершенно очевидно, что София приложила руку к тому, чтобы соединить нас с Амелией, о чем жена мне постоянно твердит, хотя я запретил ей даже упоминать имя Софии.

— Кранли, это говорит о том, что она непокорна и не уважает своего супруга, — перебил его Айвстон. — Интересно, что же ты такого нашел в своей хорошенькой жене?

Голубые глаза Кранли, похожие на льдинки, ярко блеснули в приглушенном освещении музыкальной комнаты.

— Пусть это останется моей тайной, не возражаешь? Лучше присматривай за своей женой, Айвстон.

— У меня ее нет, слава Богу, — сказал Айвстон и пробежался пальцами по клавишам; легкие нотки взмыли вверх и растаяли под впечатляюще высоким куполом. — Эта мелодия отражает состояние моей души, и я хочу поделиться своей радостью со всеми, кто меня окружает.

— Отлично, я в восторге, — саркастически согласился Кранли и сдвинул сверток на левое колено. — Но, как я уже сказал, поскольку Блейке задал тон, мне придется соответствовать, так что вперед, к леди Далби с подарком под мышкой. Не сомневаюсь, что она выхватит его у меня из рук прежде, чем я успею объясниться, — проворчал он.

— А я сомневаюсь. Софии постоянно преподносят подарки, и я уверен, что она умеет их принимать, как полагается. Так что не бойся, Кранли, тебе ничего не грозит. Кстати, что ты собираешься ей подарить?

— Одну вещицу, которую я привез из Китая.

— По-моему, Блейке тоже подарил ей китайский фарфор.

— Наверное, — рассеянно ответил Кранли, постукивая пальцами по свертку.

— И ты рассчитываешь, что твой подарок окажется лучше? — предположил Айвстон; его руки легко скользили по клавишам. Ему нравилось играть на рояле — музыка была его единственным развлечением и скрашивала долгие часы добровольного заключения в четырех стенах.

— Не совсем так, — с довольной усмешкой ответил Кранли, — но это отличная вещица. Я не допущу, чтобы Блейке обошел меня. Его брак с Луизой ничем не лучше, чем мой брак с Амелией.

— И фарфор призван это доказать, — улыбнулся Айвстон. — Амелия знает?

— Знает? Это она помогла мне выбрать подарок.

— А что это? Что-нибудь очень дорогое? Ну, разумеется. Иначе и быть не может.

— Я не покажу тебе, не надейся. Если хочешь увидеть мой подарок, тебе придется тащиться к леди Далби, — парировал Кранли.

Айвстон вскочил на ноги, явно намереваясь тут же отправиться в путь.

— Подожди минут десять, хорошо? — вздохнул Кранли. — Я не хочу появиться с эскортом, а она именно так и подумает, если мы придем вместе.

— Почему тебя так волнует, что подумает София Далби?

Кранли фыркнул и посмотрел на брата.

— Да не София. Амелия. Не хочу, чтобы моя жена думала, что я иду туда с неохотой, понимаешь? Если я не проявлю инициативу, у нее появится лишний повод для попреков.