Серебряная рука

Многое в его жизни изменилось после того, как он неожиданно стал пиратом, но совсем не так, как ему мечталось. Во-первых, его жертва не принесла ему лавров героя — оскопили Османа не за бунтарство, не за сопротивление силе или другой смелый поступок: просто никто не мог прислать за него выкуп, и главарь пиратов, не долго раздумывая, велел лишить его мужского достоинства, продать как евнуха в какой-нибудь гарем и таким образом получить за него больше, чем за обыкновенного раба. Только состарившись, Осман узнал из книг, что по законам Корана запрещено кастрировать людей! Но, как известно, законы для того и существуют, чтобы их нарушать. Да чего уж теперь говорить, прошлого не воротишь. Господь взыскует, Господь же и награждает. Хасан — вот нежданная награда старику. Будь у него даже свой родной сын, вряд ли он любил бы его больше. Да защитит Господь этого мальчика от всех бед и вспышек бешеной ярости Аруджа, который в любую минуту может изменить свое решение и с вершин счастья ввергнуть человека в пучину горя.

Всю жизнь Осман провел при Арудже, он даже забыл, когда оказался у него, и все же до сих пор не привык к переменам настроения своего господина.

Если бы Баба ограничивался только криками и бранью, все было бы не так страшно, но дело в том, что, попав ему под горячую руку, можно и головы лишиться.

В прошлом месяце, например, Баба отправился на базар — иногда ему нравится изображать из себя простого горожанина, хотя все за милю узнают его огненно-рыжую бороду. И вот, разгуливая по базару, он изобличил трех торговцев-жуликов. Один торговал несвежим товаром, второй продавал товар по слишком высокой цене, а третий бессовестно обвешивал покупателей. Разгневанный Баба тут же учинил свой скорый суд и расправу. Первому отрезали нос, чтоб не мучила его вонь собственного товара; второму он велел отрезать ягодицы и бросить их собакам — пусть этот скареда сможет сказать, что хоть раз в жизни отдал что-то свое задаром; а третьему прибили к уху деревянную ручку безмена, чтобы жулик на себе чувствовал, точен ли вес.

Но если Баба в хорошем расположении духа, он человек приятный и иногда даже бывает добрым — каким только может быть государь, то есть добрым до беспощадности. К Хасану Баба, пожалуй, очень добр, судя по тому, как высоко он его вознес, но, будучи человеком неуравновешенным, он часто придирается к парню и бывает несправедлив. Велит, например, что-то сделать и тут же отдает совершенно другой приказ. Злится, узнав, что Хасан ночи напролет просиживает над книгами, — как же, он может переутомиться! — а потом ради забавы заставляет его, как мула какого-нибудь, поднимать тяжести, чтобы узнать, достаточно ли он крепок и не следует ли его кормить получше.

— Видишь, старая обезьяна, — говорит он Осману, вызванному для секретного доклада, — видишь, какой светлый ум у нашего мальчишки? Это же кладезь знаний! Но только попробуй изнежить его чрезмерными потаканиями. Я тебе шею сверну, Осман, если ты испортишь мне парня!

Имей право Осман Якуб гневаться, как позволено гневаться государям, уж он бы сумел заткнуть рот Аруджу, когда тот называет его старой обезьяной. Во-первых, потому, что Арудж-Баба сам старый — старше его годами, а во-вторых, потому, что в устах хозяина слова эти звучат как оскорбление. По чьей вине Осман никогда не был молодым? В те времена, когда он в своей деревне вытаскивал лодки на берег, руки у него были мускулистые, какими и должны быть руки у молодого парня, но на лице уже тогда появились морщины, плечи перекосились, тощие и натруженные ноги были такими кривыми и выгнутыми, что между ними могло бы спокойно пройти целое кошачье семейство. Да, он всегда был старым и некрасивым. И разве мог он мечтать о таком прекрасном сыне, как Хасан? Сама судьба одарила его тем, в чем природа отказала.

Осман Якуб потирает руки. Глаза его плутовато поблескивают при мысли, что даже сам Баба не смог бы произвести на свет такого необыкновенного сына. Нет, он получил Хасана таким, каким его день за днем лепил своими руками слуга и воспитатель Осман. Возможно, Баба понимает, чем он обязан старику, ибо, когда дело касается Хасана, часто призывает его на совет, а это великая честь. Но и великое мучение. Представ перед Аруджем, Осман так дрожит, что хозяина даже смех берет. От страха у бедняги все плывет перед глазами, рыжая шевелюра и борода господина весь свет затмевают.

Но когда Баба долго отсутствует, когда он на войне, страхи Османа лишь усиливаются, словно вот-вот может случиться что-нибудь совсем плохое, а противостоять ему никто не сможет. А вдруг настоящий дьявол, загнанный Богом глубоко под землю, преспокойно выскочит оттуда и явится во дворец, зная, что не встретит там отпора другого дьявола — Арудж-Бабы?

Зато когда во дворце остается Хайраддин, что бывает крайне редко, так как его вечно тянет в море, вот тогда для Османа наступает спокойная жизнь. Присутствие Хайраддина придает старику уверенности. Сколько прекрасных приключений пережили они вместе! К сожалению, с тех пор как Арудж-Баба все чаще стал требовать от старика услуг во дворце, Осману редко выпадает случай сопровождать Хайраддина в морских походах. Он уже почти забыл об ужасах битв и о радости, охватывавшей его, когда удавалось обмануть врага, — в общем, обо всех переживаниях, когда-то доставлявших ему столько удовольствия. Даже о блаженном отдыхе после славной победы и о беспробудном сне по возвращении домой он уже не вспоминает.

Отдых всегда бывал очень кратким: Баба и Хайраддин — это же две не знающие покоя живые молнии.

Недруги Краснобородых боятся их как чумы: братья могут нагрянуть внезапно, нанести удар из-за угла. Для тех, кто осмелился чем-то досадить им, Краснобородые — бич Божий, неизменно настигающий свою жертву; и никакими доступными человеку средствами спастись тогда невозможно. Даже друзья порой считают, что Господь послал Краснобородых на землю для того, чтобы они постоянно встряхивали мир, пока на поверхность не всплывет грязная пена. Они — хозяева Османа Якуба, что вызывает у него противоречивые чувства, но дает ему определенные привилегии. Он осознает это и этим гордится.

Когда обоих Краснобородых во дворце нет, Осману удается выкроить немного времени для своих дел. Вот и сейчас он, удовлетворенно улыбаясь, смотрит, как хорошо подсыхают целебные растения — потогонная и веселящая огуречная трава и асперула душистая, от которой хочется петь. Старик улыбается, сознавая, что очень привязан к обоим своим хозяевам — Краснобородым: даже когда их нет во дворце, все равно они владеют его мыслями, словно оба стоят перед ним как живые. Один высокий, стройный, солидный — это Хайраддин, его любимец, его герой. Он помоложе брата, но тоже уже зрелый мужчина. И второй — могучий, но коренастый и, честно говоря, неуклюжий, хотя и выше ростом любого смертного. Арудж-Баба, бейлербей, в общем-то главный в доме. Братья рыжеволосы, и, когда глядишь на них, невольно перед глазами встает картина осеннего заката.

Люди не понимают, как эти грозные мужи не только не перегрызли друг другу глотку, а, наоборот, живут в любви и согласии. Они оба полновластные государи всей страны, у них общий дворец, и оба правят Советом и всеми подданными, подписывая законы — либо вместе, либо друг за друга, и нет между ними даже тени соперничества. Большинство знающих Краснобородых считают, что на земле объяснения этому факту не найти. И верно считают.

Объяснение нужно искать не на земле, а на море. Хайраддин умнее Аруджа, который признает за ним это преимущество, и, пожалуй, больше годится на роль главного правителя страны, но море ему дороже. У Аруджа тоже морская душа, он тоже ходил в морские походы и до сих пор прекрасно умеет это делать, но, решив однажды выполнять роль старшего брата, полюбил жизнь на суше не меньше, чем море. Ему нравится управлять двором, вести себя по-царски, но, когда дело касается серьезных решений, он очень часто поступает так, как советует ему Хайраддин. Впрочем, именно Баба сам сделал брата сначала соратником по набегам, а потом и по управлению страной. На своей ладной шхуне он отправился за ним, тогда еще мальчишкой, на родной мирный остров Лесбос…