Отказать королю.

— Останьтесь, — взмолилась я, обращаясь к принцессе. — Поговорите с вашей мачехой. Если вы возьмете на себя почин к примирению, она пойдет вам навстречу.

Взгляд, который бросила на меня принцесса Мария, был холоднее вод Темзы в самую суровую зиму. Прошелестев юбками, она поспешила вон из церкви, задержавшись лишь для того, чтобы склониться в быстром поклоне перед алтарем. Она выбежала в боковую дверь как раз в тот момент, когда королева Анна подошла к подножию винтовой лестницы, направляясь в свою молельню.

Я осталась на прежнем месте, склонив голову и надеясь раствориться в полумраке. К сожалению, девушке с моим ростом трудно остаться незамеченной, к тому же королева наверняка еще раньше заметила мое отсутствие в своей свите.

Впрочем, королева Анна хотела послушать мессу и не собиралась отвлекаться по пустякам. Только после того как священник произнес заключительные слова службы, ко мне подошли слуги в ливреях ее величества. Мне ничего не оставалось, как только подняться вслед за ними в личную молельню королевы. Как только я вошла в крохотную комнатку, королева Анна отослала всех, за исключением своей сестры.

— Ты говорила с леди Марией, — резко бросила мне королева.

Я опустилась в особо глубоком реверансе, словно на плечи мне лег тяжелый груз ее неудовольствия. Я была полностью в ее власти, и она могла сделать кое-что похуже, чем просто надавать мне пощечин. Тем более теперь, когда у нее — из-за явных ухаживаний за мной короля — появилась веская причина не любить меня. Если я хочу сохранить не только свою должность при дворе, но и свою свободу, я должна немедленно развеять любые подозрения в том, что я злоумышляю против королевы за ее спиной.

— Я зашла в церковь помолиться, когда леди Мария уже была там... — начала оправдываться я, стараясь не обращать внимания на чувство горечи, возникшее оттого, что приходилось так называть мою бывшую госпожу.

Королева лишь сверкнула глазами, и в этот момент я поняла: что бы я ни делала, что бы ни говорила, она никогда больше не будет благоволить мне, не доверит мне своих тайн. Значит, у меня остается последний шанс задобрить Анну, чтобы добиться примирения отца с дочерью... И я решилась.

— Леди Мария научилась смирению и покорности за то время, пока она находится на службе у принцессы Елизаветы, — не моргнув глазом, солгала я. — Если ваше величество убедит короля вернуть ее ко двору, я уверена, что она...

— Эта девчонка мне как заноза в боку! — бросила королева. — Почему я должна делать что-то ей в угоду? Почему я должна слушать твоих советов, Тэмсин Лодж, ведь ты была готова закрутить шашни с моим мужем, если б я не вмешалась.

Произнося это, Анна беспокойно меряла шагами молельню, сложив обе руки на животе, в котором рос ее ребенок. Остановившись напротив меня, она воскликнула:

— Мне следует вышвырнуть тебя отсюда, отправить тебя обратно к твоей мачехе и ее милому муженьку!

От этой угрозы я покрылась холодным потом.

— В этом нет нужды, — вмешалась леди Мэри Рочфорд. — Может быть, мои глаза меня обманывают, но я видела, как леди Мария поклонилась тебе, Анна, перед тем как столь стремительно покинуть церковь.

Я вовремя прикусила язык, чтобы не, проговориться и не противоречить сестре королевы.

— Почему ты мне сразу об этом не сказала? — воскликнула Анна. — Король очень обрадуется, если его дочь наконец-то примет меня и признает наш с ним брак. Я даже готова предложить ей в ответ свою дружбу. Его величество не дает мне покоя с тех пор, как Мария отказалась принести клятву. Стоит этой упрямице произнести всего несколько слов, и она тотчас получит свой собственный двор и резиденцию... подальше от нашего двора, — добавила она вполголоса.

Королева тотчас велела подать перо и чернила и быстро написала записку своей падчерице.

Ответ от принцессы Марии еще не был получен, когда королева и ее свита отбыли из Элтама в Гринвич, но вечером леди Шелтон, тетка королевы и мать Мэдж, управлявшая женской частью свиты принцессы Елизаветы, передала этот ответ в письме своей племяннице.

— Неблагодарная нахалка! — Анна смяла послание от леди Шелтон и швырнула его на пол.

Королева готова была затопать ногами от ярости, и даже нежное пение коноплянки, жившей в клетке в зале приемов, ее не успокоило. Она велела вынести клетку с птицей вон.

— Слава богу, что птичке совсем не отказали от двора, — прошептала неугомонная Бесс Холланд.

Прочие фрейлины захихикали. Ранее птицы уже навлекали на себя неудовольствие нашей госпожи: павлины, которых королю прислали из-за моря — с самого мыса Ньюфаундленд, что в Новом Свете, — громко кричали по утрам и не давали ей всласть поспать. Чтобы потрафить прихотям своей беременной жены, король приказал построить птичник рядом с домом сэра Генри Норриса[130] в деревне Гринвич неподалеку от дворца, куда и были «сосланы» павлины, а с ними и пеликан — еще один подарок королю, прибывший из Нового Света.

Я не разделяла веселья своих подруг. Сейчас я была при дворе на таких же птичьих правах, что и пресловутый пеликан. В наше время людей легко выгоняли со службы, отправляли в ссылку, а иногда и держали в клетках, как диких зверей.

Я подождала, пока ее величество отвлеклась, дабы поприветствовать появившегося в ее покоях короля, и осторожно подняла письмо леди Шелтон с камышовой циновки, покрывавшей пол. Поздно ночью, будучи полностью уверенной в том, что остальные фрейлины спят крепким сном, я разгладила смятый листок и принялась читать, заслонив пламя одинокой свечи, которого едва хватало, чтобы разобрать написанное.

Леди Шелтон сообщала, что на обеде леди Мария громко заявила буквально следующее: «Ее величество королева Англии никак не могла послать мне ту записку, что я получила сегодня, ведь моя мать находится на расстоянии многих миль от Элтама, Посланец должен был сказать, что эта писулька — от леди Анны Болейн». А потом строптивица прямо объявила, что не признает никакую другую королеву, помимо своей матери, и не примет дружбы никого, кто не может считаться другом королевы Екатерины. Тот поклон, о котором упоминала «леди Анна», предназначался нашему Создателю и никому другому.

Немудрено, что после такого ответа Марии на предложение мира и дружбы королева Анна впала в ярость.

ГЛАВА 44

Традиционное путешествие королевского двора летом 1534 года было короче обычного ввиду приближающихся родов королевы. Мы побывали в Муре, Чинизе и Уокинге, а затем ввернулись в Элтам, где Анна обосновалась рядом со своей дочерью. При этом она старалась избегать любых встреч с леди Марией, которая тем не менее оставалась с ней под одним кровом. Король со своими ближайшими друзьями отправился в Гилдфорд, куда через несколько дней должен был переехать и его двор.

Лишенная общества своего мужа, королева Анна захандрила. Ей и раньше были свойственны перепады настроения, случались приступы нервного смеха, а теперь она была подавлена, не отпускала от себя своего любимчика — песика Перки — и не желала видеть никого из своих дам, кроме кузины Мэдж и юной графини Вустерской[131], к которой в последнее время особенно привязалась и чью сестру также жаждала видеть на своей службе.

В июне леди Мэри Рочфорд покинула нас: она отправилась навестить своих детей. У нее их было двое: дочь Кэтрин и сын Генри. Поговаривали, что их отец — сам король, но его величество никогда публично не признавал их своими. Именно по этой причине я считала слухи о происхождении Кэтрин и Генри не соответствующими действительности, поскольку в свое время король с радостью признал своим сыном юного Фицроя. Этот мальчик был живым свидетельством того, что у короля могут быть сыновья.

В первую неделю августа, когда мы перебрались в Гилдфорд, случилось несчастье. Внезапно у королевы начались преждевременные роды, и она произвела на свет недоношенного мертвого младенца мужского пола. Когда Анне сказали об этом, она впала в истерику, колотила кулаками по подушкам, а затем, совершенно обессиленная, забылась сном, похожим на смерть.