Любовь срывает маски

Да, сказать ему правду — значит, рисковать своей жизнью, в этом сомневаться не приходится. Однако не только забота о своей судьбе волновала ее. Правда может поставить под удар не одну ее, но и многих других людей — ее тетю, мистера Тиббета, да и всех местных жителей, которые делали вид, что ничего не знают о ней. Если она вот так прямо откроет правду, кто знает, что из этого получится? Да и совет, делая свой выбор, может решить, что безопаснее сохранить ее тайну, чем рисковать вызвать гнев самого короля. В конце концов, если они ничего не скажут, Гаретт никогда не сможет доказать, что они все это время знали больше, чем говорили.

Она в отчаянии стиснула зубы. Что бы она сейчас ни сделала, все будет плохо. Если будет молчать, то втянет горожан в сложную ситуацию, в которой им придется сделать очень нелегкий выбор. Если же скажет правду, то неизвестно, не окажутся ли неприятности, посыпавшиеся в этом случае на жителей города, в тысячу раз хуже, чем если она будет продолжать молчать.

До сих пор они не предали ее, и она не предаст их при первых признаках опасности. Она доверится им. Единственный безопасный путь — продолжать хранить молчание и надеяться, что все обойдется.

Поерзав в неудобном жестком кресле, она оглядела комнату. Осторожные и в то же время подбадривающие взгляды, которые как бы случайно бросали в ее сторону другие посетители таверны, немного успокоили Мэриан, она почувствовала благодарность к этим людям и еще больше укрепилась в своем намерении молчать.

Затем она перехватила на себе чей-то любопытный взгляд. Мина удивилась, она никогда не видела этого человека в Лидгейте. Она бы обязательно запомнила его, так как от него веяло ледяным холодом. Мэриан мгновенно насторожилась. Он кивнул с высокомерной, оскорбительной небрежностью, и девушка вдруг подумала, что он наверняка знает ее.

Она наклонилась к Уильяму, который сидел возле нее.

— Кто этот человек, тот, что со шпагой?

Уильям проследил взглядом в указанном ею направлении. Внезапно он очень забеспокоился.

— Это Эштон. Милорд считает, что он один из шпионов Тарле. Это тот самый негодяй, который зарубил палашом солдата, что поджигал поля.

Известие заставило ее по-настоящему испугаться. Она задрожала. Так, значит, вот кто ответствен за смерть солдата. Гаретт не лгал — это действительно был один из людей Тарле.

— Почему граф позволил ему уйти безнаказанным и так свободно появляться в Лидгейте?

— А, Эштон сослужил свою службу. Можете быть уверены, он сообщил Тарле только то, что граф посчитал нужным, чтобы тот узнал. Хотя, конечно, негодяй об этом и не подозревает.

Мэриан вопросительно взглянула на Уильяма, но тот опустил глаза, избегая ее взгляда.

Внезапное подозрение пронзило ее, причинив нестерпимую боль.

— Так вот почему он здесь, не так ли? Чтобы взглянуть на меня и доложить сэру Питни, что твой хозяин поймал меня?

— Да нет же! — запротестовал Уильям, нервно сжимая руки. — Я уверен, хозяин тут ни при чем, он не знал, что этот негодяй появится здесь. Более вероятно, что он услышал о сегодняшнем собрании отцов города и пришел сюда, чтобы что-нибудь разнюхать, вот и все!

Но Мэриан не могла ему полностью поверить. Ее бы не удивило, если бы Гаретт выбрал столь сложный способ напомнить лишний раз сэру Питни о том, что он не оставил своих планов мести. Ей едва не стало дурно. Теперь уже было не важно, намеренно подстроил Гаретт, чтобы Эштон увидел ее, или это произошло случайно, но если этот человек, похожий на солдата, узнал ее, результат будет тот же. Или он немедленно сообщит все графу, или прибережет свое открытие для сэра Питни. И кто знает, как поступит сэр Питни, обладая такими сведениями.

Она поймала еще один заинтересованный взгляд Эштона, когда он наклонился над кружкой эля.

«Боже, пожалуйста, — молила она, — не допусти, чтобы он узнал меня!»

Спустя несколько минут Эштон поднялся и вышел из таверны. А Мэриан так и не знала: то ли благодарить за это судьбу, то ли проклинать. Уильям с хмурым выражением так же внимательно наблюдал за Эштоном, что только еще сильнее встревожило Мэриан.

«Прекрати немедленно!» — приказала она себе. Нет смысла сейчас переживать о том, чего еще не случилось, тем более что уже ничего нельзя изменить. У нее и так достаточно поводов для волнений. И она решительно попыталась заставить себя забыть о человеке Тарле.

И все же она не могла не беспокоиться, и не только о шпионе Тарле, но и о самом Гаретте и его настойчивости. Раньше она подозревала, почти боялась, что он сыграл определенную роль в аресте ее отца. Но был ли в этом какой-нибудь смысл? Гаретт действительно был верным слугой короля. Он мог бы подбросить отраву, из-за которой ее отца обвинили в преступлении, если бы был абсолютно уверен, что король узнает о ней прежде, чем попробует, и тем самым может спасти Его Величество от козней отравителя, но при этом сам не пострадает.

Но мог бы он спланировать подобную интригу, чтобы обвинить ее отца в злодействе и таким образом завладеть снова своими землями? Гаретт являлся законным владельцем Фолкхэм-хауза и вполне откровенно возмущался тем, что ее отец купил его поместье. Но у него самого достаточно денег для того, чтобы просто выкупить поместье, и если бы он пришел к ее отцу, то сэр Генри наверняка согласился бы продать поместье истинному наследнику Фолкхэмов. Но главное — Гаретт больше всего на свете ненавидел сэра Питни. И было гораздо логичнее предположить, что в первую очередь он бы подстроил какую-нибудь хитрость, чтобы погубить своего дядю, а вовсе не ее отца, так как только его дядя был настоящим виновников всех бед, которые свалились на него за время изгнания.

Более того, сердце подсказывало ей, что Гаретт просто не мог этого сделать. Она не в силах была поверить, что человек, который так искренне заботился о благополучии своих арендаторов, в то же время хладнокровно разделался с ее отцом. Но тогда кто? Сэр Питни был способен совершить и не такое, и он также мечтал завладеть Фолкхэм-хаузом. И он ненавидел ее отца. И все же зачем ему так поступать, если его племянник, живой и невредимый, вернулся в Англию и собирается предъявить, несомненно, более обоснованные претензии на это поместье, чем те, которые когда бы то ни было имел сам сэр Питни?

Мэриан в досаде постаралась отбросить все эти домыслы. Что ее должно действительно сейчас волновать, так это навязчивая идея Гаретта по поводу ее опознания. После того как Гаретт затратил столько сил и времени, чтобы вернуться в Англию и получить назад свои владения, он не станет рисковать всем ради того, чтобы укрывать беглого преступника. Если он только когда-нибудь обнаружит…

Ее вновь охватила дрожь. По мере того как томительное ожидание затягивалось, страх начал овладевать ею. И чем сильнее она боялась, тем сильнее она проклинала Гаретта за его навязчивую идею во что бы то ни стало выяснить, кто она такая…

Наконец владелец таверны спустился по лестнице и подошел к ней с Уильямом. Избегая смотреть ей в глаза, он наклонился и что-то пробормотал Уильяму на ухо.

Уильям кивнул и поднялся.

— Пойдемте, мисс, — мягко сказал он ей, стараясь подбодрить, предложив руку. Мэриан послушно встала, чувствуя, как дрожат от страха колени.

Но, проходя через комнату по направлению к лестнице, она вдруг поняла, что глаза всех присутствующих с волнением устремлены на нее и все ожидают от нее знака, что она полностью владеет собой и что их будущее в безопасности. Собрав все свое мужество, она хоть и с трудом, но сумела изобразить на лице спокойную уверенность. С королевским достоинством она поднялась по лестнице, всем своим видом выражая убежденность, что жители Лидгейта могут положиться на нее.

Скоро, даже слишком скоро для нее, они подошли к комнате, которую обычно занимал совет города. Уильям постучал, и голос из-за двери разрешил им войти. Первым, кого увидела Мэриан, был Гаретт, стоящий у длинного стола. Он внимательно всматривался в лица мужчин, пытаясь прочесть по их выражениям что-нибудь при ее появлении. Тогда и она храбро посмотрела на них. Было совершенно ясно, что Гаретт не посвятил их в то, ради чего собрал всех сегодня, так как она прочитала на их лицах выражение крайнего удивления и беспокойства.