Любовные хроники: Люк Маккензи

— Нет, понравилась, иначе он отошел бы в сторону при твоем приближении, — заявил Маккензи. — Подойди как можно ближе к Аламо.

— Я и так близко, — возразила девушка.

— Теперь возьми в левую руку уздечку, а правой ухватись за луку седла, чтобы он не отошел, когда ты будешь забираться на него.

— Кажется, ты сказал, что я ему понравилась. Так с какой стати ему отходить? — все еще сопротивлялась Хани.

— Потому что лошади непредсказуемы.

— Именно поэтому у меня и нет желания учиться ездить верхом, — проворчала она, когда Люк вложил в ее левую руку поводья.

— Хорошо, а теперь берись за луку седла и слегка подпрыгни, чтобы попасть ногой в стремя. Затем подтянись, быстро перекинь правую ногу и садись в седло.

— В юбке? — возмутилась Хани. — Она недостаточно широка!

— Это мы сейчас уладим. — Опустившись перед ней на колени, шериф подхватил подол задней части юбки.

— Что это ты делаешь? — не поняла девушка.

— Спокойно. — Маккензи подтянул подол вверх между ног Хани и заткнул его впереди за ее пояс.

— Какой ужас! — воскликнула девушка, оглядывая свои голые ноги.

— Мне так не кажется. У тебя очень красивые ноги. К тому же ты наверняка не раз подтыкала юбку, переходя реку вброд, — усмехнулся Люк.

— Никогда!

— Ах да, я и забыл. Ты же не умеешь плавать, — продолжал поддразнивать ее шериф.

— Совершенно верно, Маккензи. Для этого существуют лодки.

— Ладно, довольно болтать. Берись за уздечку, вставляй ногу в стремя и садись в седло.

Хани почувствовала, как он с силой подталкивает ее вверх, и сердито взглянула на него.

— Ну что, мэм, — усмехнулся Люк, — кажется, совсем не трудно? — Он подтянул стремена.

— Пожалуй, — дрожащим голосом пролепетала девушка. — Не знаю только, как должен чувствовать себя человек, сидящий верхом.

Тут Люк запрыгнул на Аламо позади нее.

— Поводья возьму я, — заявил он, обнимая ее.

Хани уже успела обеими руками вцепиться в луку седла, так что ей пришлось оторвать левую руку и быстро передать Люку уздечку.

— А теперь слегка сожми его спину коленями, — велел Маккензи.

— А разве нельзя просто сказать: «Пошла, лошадка!» или что-то вроде этого?

— Боюсь, в словарный запас Аламо это выражение не входит, — усмехнулся Маккензи. — Аламо повинуется шенкелям и поводьям. Так что просто слегка пришпорь его.

Хани повиновалась, и конь пошел вперед.

— Хорошо. А теперь возьми поводья в одну руку, но не дергай их.

— Только не отпускай их совсем, — нерешительно попросила Хани.

— Не буду.

— А какой рукой мне взять их?

— Левой, чтобы правая оставалась свободной, — посоветовал Люк.

— Зачем?

— Как это зачем? Чтобы успеть вытащить пистолет в случае необходимости, поправить что-то, да мало ли зачем! Впрочем, пока можешь держать уздечку обеими руками, если так ты чувствуешь себя увереннее.

— Я не буду чувствовать себя уверенно, какой бы рукой ни держала поводья, — проворчала девушка.

Они проехали совсем немного, но Хани уже стала свободнее держаться в седле.

— Если хочешь повернуть налево, потяни уздечку с левой стороны и пришпорь его левой ногой, — учил ее Люк.

Девушка так и сделала, и, к ее радости, Аламо повиновался.

— Ну что, ковбой? — бодро спросила она. — Как у меня получается?

— Отлично, — ответил шериф. — А теперь повтори то же самое, только правой рукой и ногой.

Когда конь повернул направо, Хани просто возликовала.

— Да это вовсе не так трудно, как я себе представляла! — воскликнула она.

— Хочешь попробовать одна?

Уверенность девушки как рукой сняло.

— Нет, только не соскакивай с коня, — взмолилась она.

Маккензи выпустил поводья и обхватил ее руками за талию.

— Держи их, а то даже «Стой, лошадка!» не поможет, — предупредил он.

Хани не вняла предостережению — чувствуя на себе руки шерифа, она словно воспарила в небеса.

— Что… что ты делаешь?! — воскликнула она, когда он принялся ласкать ее грудь.

— Теперь ты понимаешь, что я имел в виду, говоря, что правая рука должна быть свободной? — донесся до нее его шепот.

Хани затрепетала, когда и левая его рука дотронулась до другой груди.

— Прекрати, Люк, — попросила она.

— Тебе же нравится, детка, — проведя языком по ее уху, шепнул Маккензи. — Ты благоухаешь, как цветущий сад.

— Не надо, Люк.

— Тебе не нравится?

— Не в этом дело, — простонала она, чувствуя, что его прикосновения становятся все более настойчивыми. — Просто Джош может увидеть.

— Если он даже и посмотрит в нашу сторону, то увидит всего лишь мою спину. — Его язык скользнул вниз до ямочки на ее шее.

Задрожав, Хани невольно дернула поводья. Амиго тут же остановился, а шериф, не ожидавший такого поворота событий, от резкого толчка полетел назад с лошади. Девушка с перепугу невольно пришпорила Аламо. Вышколенный конь тут же пустился галопом.

— Люк! — завопила она. — Помоги! — Отпустив уздечку, Хани что есть силы вцепилась в луку седла.

Маккензи свистнул, и Амиго мгновенно застыл на месте, отчего девушка едва не упала.

— Я же говорил тебе, что нельзя отпускать поводья, — сказал шериф, подбегая к ней.

— Как мне слезть с этого животного? — едва выдохнула она.

— Вынь ноги из стремян, положи руки мне на плечи, и я сниму тебя.

Почувствовав сильные руки Маккензи на своей талии, Хани рухнула в его объятия. Оказавшись на земле, она прильнула к нему всем телом, а он даже и не подумал выпустить ее.

— Все в порядке, сойка, — прошептал он. Девушка подняла голову и встретилась с его теплым сапфировым взором.

— Ты так считаешь, Люк? Ты думаешь, что все…

Он заставил ее замолчать, зажав ей рот поцелуем.

Оторвавшись от него, девушка почувствовала, что лицо ее заливается краской: Люк смотрел на нее в точности так же, как в прошлую ночь.

— Ты такая красивая, — низким, хрипловатым голосом промолвил он.

— Ты тоже, — вырвалось у нее. Маккензи усмехнулся и покраснел. Да-да, сам шериф Маккензи залился краской!

— Боюсь, вы ошибаетесь, мэм. Еще никто не обвинял старого техасца в красоте!

— Папа! — закричал тут Джош. — А когда я смогу ездить на Аламо?

— Через несколько лет, — ответил шериф, подходя к сыну. — Пока ты еще слишком мал для этого.

— А можно мне еще покататься на пони? — спросил мальчик.

— Пусть немного отдохнет, он же маленький, Джош.

— Ну тогда мы с Амиго пойдем смотреть на камни около реки, — заявил мальчик.

— Только не подходи близко к воде и не забредай слишком далеко, — велел Люк.

— Люк, — заговорила Хани, опускаясь на одеяло, — я рада, что мы остались вдвоем, потому что обещала Джошу кое о чем поговорить с тобой. Для него это очень важно.

— Не пойму, о чем ты говоришь?

— Мальчик очень огорчен тем, что Амиго не пускают в дом. Господи, Джош так любит пса! Не мог бы ты убедить свою экономку в том, что этой собаке место в вашем доме?

— Миссис Фрик…

— Фрау Фрик, — поправила его девушка.

— У нас больше не будет затруднений с фрау Фрик, — заявил Люк.

— Значит, ты уже уговорил ее? — обрадовалась Хани.

— Вряд ли это возможно, — усмехнулся шериф.

— Но ты же только что сам сказал, что уговорил ее, — недоумевала Хани.

— Нет, это ты сказала, а не я, — возразил Маккензи. — Я сказал, что с ней больше не будет затруднений. Я посадил ее на утренний дилижанс и отправил назад в Сакраменто.

Хани не хотела показывать охватившей ее радости, но не смогла сдержать улыбки.

— Странно, что Джош ничего не сказал мне, — промолвила она.

— А он еще ничего не знает.

— Так позови же его и сообщи приятную новость!

— Пусть играет. Ему весело. А ты пока послушай, как я буду искушать тебя.

— Искушать? Меня? Ну и ну, шериф Маккензи!

— А что, если я буду говорить неприличные вещи? Хани сердито взглянула на него, но тут же заулыбалась.

— Я всю ночь думал о том, до чего соблазнитель-нА ты была, когда стояла обнаженная в свете твоего ночника. Кожа у тебя светила, как атлас, а…