Анжелика в России

Он пытался ухватить ее за ноги, и Анжелике пришлось переступать и пинать тянущиеся к ней руки сапожками.

— Скорее, батюшка! Леонтий наш совсем плохой… — донесся снаружи голос старухи, и умирающий, как черт, попавший под крестное знамение, заметался, стукая костлявыми коленями по полу, то протягивая руки к Анжелике, то отмахиваясь от двери.

Так их и застали: Анжелику — стоящей на столе, и старика, ползающего перед ней на коленях. Вошедший священник изумленно вскрикнул и осенил Анжелику крестом. Старуха же набросилась на своего ожившего супруга и стала бить его костылем, крича:

— Кобелина поблудный! Чтоб ты сдох, собака! И перед смертью никак не успокоишься…

От ударов у старика внутри гудело и ёкало. Он так же на четвереньках добрался до лавки и повалился на нее грудью, крича:

— Пропал… Пропал… Во грехе помираю… Батюшка, да скажи хоть ты ей, глупой бабе…

— Ваш умирающий не так плох, как кажется, — сказала Анжелика, спрыгивая со стола.

— Слаб человек, а бес не дремлет… — увещевал священник, несколько озадаченный виденным.

— Спаси меня, батюшка, — хватал его за руки старик. — Все имение на церкву божию откажу…

— Да ты сдурел на старости лет! — отстраняла от мужа священника старуха.

Мигулинская жена, ошеломленная не меньше других, стояла в дверях и будто принюхивалась, ноздри ее тревожно подергивались.

«Прочь из этого бедлама», — подумала Анжелика, выбегая из дому мигулинской родни. Хохочущий охранник пошел вслед за ней. Пока они шли через город к мигулинскому дому, выросток, не перестававший визгливо смеяться, раза три рассказал всем знакомым, как, оставшись без жены, мигулинский тесть встал со смертного ложа и просил у заморской маркизы…

— Чего просил-то? — не понимали сперва слушатели.

— «Чего-чего»! Колечко поносить, — ржал веселый охранник.

Дольше терпеть такое было невозможно. Под боком была крепость с турецким гарнизоном, а ей, Анжелике, приходилось сидеть и ждать, причем все вокруг, так или иначе, но стремились втянуть ее в свои дела, заставить жить их бедами, их жизнью. Из рассказов Мигулина она знала, что турецкая крепость стоит на берегу Дона и перегородила реку цепями. Достаточно было войти в теплую летнюю воду, и само течение за ночь принесло бы ее к этим цепям… Но как выйти из городка? Как сделать, чтоб в темноте ее не убили, приняв за изменника или лазутчика? И все же надо было подобраться к Азову поближе.

Судьба, казалось, шла ей навстречу. Ближе к вечеру в городок прискакал конный с какой-то вестью; оставшиеся для охраны казаки засуетились, и вскоре на площади стали собираться вооруженные выростки, а затем на опустевшем торжище, распугав остатки торговцев, выкатили и стали выстраивать в колонну большие медные и чугунные пушки, привели огромных рогатых быков и стали устраивать огромный артиллерийский транспорт.

Вооруженные выростки приходили звать охранника Анжелики, но он отказывался. По неприязни, появившейся в его глазах, когда он иногда смотрел на нее, Анжелика поняла, что юноше очень хочется отправиться со сверстниками, но он не может бросить ее.

— Эти пушки повезут к Азову? — спросила она охранника.

— Это наше дело, — неохотно ответил он.

— Мне тоже надо к Азову, — заговорила Анжелика, с трудом подбирая и коверкая слова. — Мне надо очень говорить с вашим маршалом, с Корнилой, и с атаманом.

— В походе они тебя и слушать не будут, — уверенно сказал Гришка, но, прикидывая в уме что-то, согласился. — Вообще-то могу тебя сводить. Вот как раз наши ребята пушки туда повезут… Но все равно тебя обратно наладят.

— Бьен… Подожди меня здесь.

Анжелика заскочила в дом и стала торопливо переодеваться в оставшиеся у нее мужские шаровары, рубаху, натянула мужские сапоги. Татьяна, жена Мигулина, спокойная жизнь которой закончилась с прибытием заморской маркизы, следила за каждым ее движением, подозревая недоброе.

Переодевшись, Анжелика вместе с Гришкой пошла к пушкам. Волосы она упрятала под папаху, в руках держала длинную хворостину. Старый одноглазый казак, поставленный начальником над транспортом, уставился на нее.

— Это чей парнишка?

— Это, дядя Егор, маркиза заморская, до атамана правится по своим делам.

— Что-о?! Ты кого ко мне привел? — налетел старый казак на Гришку. — Сдурел? Гони ее отсюда в шею!

— А я чего могу сделать? — так же закричал выросток. — Мне ее велено охранять и все прихоти ее исполнять, а ей загорелось к атаману…

— Делай, что хочешь, но чтоб у меня в обозе баб не было, — решительно заявил одноглазый и ударил быков в передней запряжке прутом по спинам. — Цоб, цобэ… Пошли, идолы!

— Не бойся, дядя Егор, — сказал примирительно Гришка. — Поезжайте себе с богом, а мы тихочко сзади пойдем. Не в обозе, а так…

Меж тем Татьяна заскочила к соседке:

— Матрена, пригляди за моим домом…

— Ты куда ж это?

— Да отведу детей к матери, и к Мишке под Азов надо бежать…

— Да ты что?!

— Да то! Краля эта опять мужское на себя напялила и с ребятами под Азов пушки повезла.

— О-о! Ну, это она точно к Мишке! Беги, милая, беги… — поддержала соседка.

Обоз вышел из города, дал крюк по садам и пополз на Аксайские горы. Анжелика и Гришка, увязавшиеся за транспортом, шли прогулочным шагом. Незаметно спустилась ночь, стало тихо и прохладно. Медленный, размеренный шаг быков не вязался с темпераментом молодежи. Выростки резвились между орудиями и повозками с зарядами, они отставали и дожидались Гришку и Анжелику, присутствие красивой женщины очень влияло на них, и на ее глазах они резвились и старались отличиться еще больше, чем обычно.

Старый одноглазый казак в окружении особо службистых и дисциплинированных выростков шел во главе всего обоза, разговор у них шел о причинах, по которым надо было доставить орудия под Каланчи.

— Там низина, подкоп вести нельзя, все заливает… Надо напротив траншею рыть и осадные пушки устанавливать…

— А чего ж сразу их не взяли?

— Должно быть, надеялись с налету башни взять. Должно быть, не получилось…

Иногда одноглазый прибегал в хвост обоза и гонял отставших и болтающих с Гришкой и Анжеликой выростков:

— А за быками кто будет глядеть? Быстро по местам! Гришка, сукин сын, вот я скажу Самаренину, он тебе всыплет…

Выростки разбегались, но одноглазый возвращался на свое место, и они опять отставали и дожидались Гришку и Анжелику. Стремясь привлечь ее внимание, они плели разные истории про призраки и привидения, ее пугали и сами пугались.

— …И поселилась в том доме нечистая сила. Пугала всех соседей. А он, казак тот, смелый был и захотел проверить, Говорит соседям: «Я в этой хате заночую». Они его отговаривали: «Ты знаешь, что там по ночам хозяин ходит?». Он не послушал и пошел ночевать. Сидит он, значит, в этой хате…

— Ты-то откуда знаешь?

— Ты слушай… Сидит он и вдруг слышит…

— Ты-то откуда знаешь? Он ведь помер…

Страшные истории напомнили Анжелике о страшном звере, преследующем ее. Но юношей было так много, они все были вооружены и, желая отличиться в ее глазах, метали стрелы во все, что шевелится, так что постепенно Анжелика успокоилась.

— Долго нам так идти? — спросила Анжелика у охранявшего ее юноши.

— Да дня два-три…

Надо было идти с ними до тех пор пока не покажется казачий лагерь, а затем отстать, благо ее не гнали.

Ночь сгущалась, шутки выростков становились все навязчивее, а сами они все развязнее. С трудом дождалась Анжелика, когда перед рассветом одноглазый Егор велел обозу становиться на отдых. Раздвинув жестом выростков, Анжелика подошла ближе к одноглазому любителю порядка. Тот все понял и, проклиная все на свете, очертил вокруг нее круг.

— Кто заступит — голову оторву.

Сон на рассвете особенно крепок и сладок. На высоком яру, овеваемом ветрами, обоз заснул, охраняемый особо надежными выростками. Анжелика, хотя и уставшая, долго не могла уснуть. Охрану казаки выставили только со стороны степи. Пока все спали, можно было тихо спуститься к Дону и плыть; впереди впадала в Дон речка Темерник, там переждать день, спрятавшись в камышах… Но тут Анжелика вспомнила про неисчислимую мошкару, про комаров-кровопийц, отгоняемых здесь, на обрыве, ветром. Днем в камышах у Темерника спасу от них не будет… Она решила не рисковать, идти с обозом и попытаться бежать, когда будет возможность выйти к Азову за одну ночь.