Негодяй в моих мечтах

– Что ж, хоть это можем поставить Джеку в заслугу.

– Ха! – Прю перестала метаться по комнате и обернулась к ним. – Вы должны уехать немедленно.

Лорел растерянно заморгала. А ей-то казалось, что они нашли общий язык.

Мэдлин встала.

– Да. Сейчас же. – Она смахнула слезы с глаз. – Я велю Фионе собрать вещи Мелоди. – Она бросилась прочь из комнаты, но Лорел успела услышать рвущееся из ее груди рыдание.

Прю была настроена не менее решительно.

– Я люблю Мелоди как свою собственную дочь, но не стану терпеть такое высокомерное, отвратительное отношение…

Лорел подняла руку, чтобы прервать поток дальнейших проклятий, как бы справедливы они ни были.

– Вы позволите мне забрать ее и увезти?

Прю замолкла и посмотрела на нее:

– Конечно. Вы ведь ее мать. Нужно только поглядеть на вас, чтобы понять это.

– Но… вы все так любите ее…

Прю вздохнула, но решения не изменила.

– И вы ее любите. Иначе не явились бы в «Браунс». И она тоже вас обожает.

Лорел долгую минуту смотрела на Прю.

– Вы ужасно свирепая.

Прю поглядела на нее мокрыми зелеными глазами:

– Нет, я просто такой выгляжу. – Затем она отвернулась и схватила старый саквояж Лорел. – Складывайте вещи. А я пошлю Бейливика организовать отъезд. Куда вы хотите поехать?

Лорел окинула взглядом четыре стены, окно и дверь с замком. Видя это как бы со стороны, она внутренне содрогнулась.

– Далеко, – севшим голосом промолвила она. – Подальше отсюда.

Колин и Эйдан не могли в это поверить.

Колин провел рукой по лицу.

– Он этого не делал. Не мог!

Прю поморщилась:

– Он это сделал.

Эйдан еле разжал стиснутые зубы.

– Я не думал, что его занесло так далеко.

Колин посмотрел на друга:

– Мы могли это предотвратить.

Эйдан посмотрел на него в ответ:

– Могли, но не сделали этого. Нам хотелось верить, что он может к нам вернуться.

Мэдлин не могла перестать плакать.

– Она забирает ее. Далеко-далеко. Так она сказала.

– Ты ее обвиняешь? – Глаза Прю были не суше. – Она, должно быть, очень испугана!

Мэдлин прикусила губу.

– Я думаю… Я не уверена, но когда я была в той комнате… По-моему, он спал с ней там. Я заметила на полу около постели его галстук.

Прю резко зажала себе рот.

– Ублюдок!

Колин оперся на стену.

– Меня тошнит, – пробормотал он.

– Я предпочел бы, – яростно откликнулся Эйдан, – чтобы тошнило Джека.

Мэдлин обхватила себя руками.

– Я разговаривала с ним этим утром. Он казался таким спокойным… очень… смиренным.

Прю вскинула голову:

– Смиренным? И с чем же он смирился?

Мэдлин с сомнением повела плечом:

– Точно не знаю… но ведь дверь на чердак не была заперта на самом деле.

Колин выпрямился.

– Не была заперта?

– Нет, – потрясла головой Мэдлин. – Уилберфорс нажал на нее, она открылась, и мы увидели Лорел, сидящую там. Она казалась такой же удивленной, как и мы.

Лицо Эйдана просветлело.

– Он ее отпустил.

Колин тоже обрадовался.

– Конечно, отпустил! – Он повернулся к жене, вид у которой был сомневающийся: – Разве ты не видишь, Прю? Он решил ее отпустить! Поэтому он так рано пошел сегодня утром к Мелоди. Он с ней прощался.

– Бедняга!… – вздохнула Прю.

Мэдлин посмотрела на нее:

– Ты всегда не доверяла Джеку, Прю.

Прю махнула рукой:

– Теперь это не так, так что не будем ворошить прошлое. – Она повернулась к мужу: – Тебе нужно найти его. Он решит, что мы его ненавидим!

Колин растерянно промямлил:

– Но ведь ты ненавидишь.

Прю сурово прищурилась, и Колин отступил.

– Да, мое сокровище. – Он повернулся к Эйдану: – Приказ получен, старина. Чего же мы ждем?

Мэдлин была не так непреклонна.

– А вы знаете, куда он мог отправиться? Он ведь давно ни с кем не общается, кроме нас.

Эйдан задумался.

– Кажется, у меня есть идея.

Джек оказался, в конце концов, у Лементье, позабыв не только, как попал туда, но и зачем. Он просто зашел и замаячил у двери. Кэбот бросил на него единственный взгляд, и тут же нажал кнопку, вызывая хозяина заведения.

Пуговка не стал тратить время на любезности и шутливые разговоры. Он провел Джека в свою контору и налил ему виски.

– Я не пью, – покачал головой Джек.

Пуговка настойчиво сунул ему в руку стакан:

– Это не для удовольствия. Это чтоб вы не треснули и не засыпали мой пол осколками.

Джек взял стакан и залпом осушил его, лишь для того чтобы маленький человечек заткнулся. Пуговка взял у него пустой стакан и вновь наполнил его.

Джек попятился:

– Я не осмеливаюсь.

Пуговка свирепо глянул на него:

– Этот для меня. – Портной забросил в горло виски, как матрос, затем еле отдышался. – Так-то лучше, – задыхаясь, выговорил он и убрал графин в шкаф. Усевшись напротив Джека, он поставил локти на колени и наклонился вперед. – Рассказывайте.

И Джек рассказал ему все.

– Я позволил ей уйти, – наконец произнес он. – Я не мог предать ее снова.

Пуговка потер лицо.

– А малышка Мелоди? Лорел заберет ее с собой?

– О да, – тихо откликнулся Джек. – Думаю, что так и будет. – Мучительная боль в сердце была естественным результатом того, что сердце рвалось пополам. Если бы мир был справедлив, Лорел забрала бы его целиком, а не оставляла Джека с жалким кровоточащим обрубком.

Пуговка откинулся на стуле и вздохнул:

– Все эти счастливые пары. Полагаю, пройдет немного времени, и я потеряю еще одну. Видимо, и я не совершенен.

Джек не очень-то и слушал его. Он умирал дюйм за дюймом. Он остался один. Наверное – он в этом не сомневался, – Лорел уже обнаружила открытую дверь чердака и явила себя членам клуба. После этого даже друзья отвернутся от него. И он, конечно, не станет их винить. Все последние годы он старательно избегал дружеских связей. Откуда было ему знать, как тяжело будет рвать их?

Ему вдруг захотелось вновь очутиться в сером глухом мире и продолжать там жить!

Неужели это правда? А как же Мелоди? Не знать ее? Не знать Лорел, теплую и сладкую, лежащую в его объятиях, танцующую и поющую на крыше? Упустить знакомство с настоящей любовью?

Нет! Каждый такой момент был подарком небес.

А вот следующие сорок или около того лет станут настоящим адом.

Когда несколько минут спустя в контору Пуговки ворвались Колин и Эйдан, Джек просто решил. Что ад наступит немного раньше, чем он предполагал.

Уилберфорс нашел своего младшего швейцара на площадке черной лестницы любующимся Сент-Джеймс-стрит в маленькое окошко, расположенное высоко в стене.

Бейливик с тоской посмотрел на своего начальника:

– Она ушла.

Уилберфорс знал, что молодого гиганта огорчила не только разлука с малышкой Мелоди, Фиона тоже в этот день покинула «Браунс».

Было мучительно больно видеть, как это подкосило такого большого и доброго мужчину.

Фиона подошла утром к Уилберфорсу. Она высоко задрала подбородок и расправила плечи, но лицо было бледным, а глаза покраснели от слез.

– Думаю, что я не подхожу городу Лондону, – сказала она дворецкому. – Мне жалко расставаться с леди, сэр, но городской воздух не для меня.

Она хорошо поработала за проведенную в «Браунсе» неделю, так что Уилберфорс отдал ей не только заработанное жалованье, но и премию вдобавок. Теперь, глядя на страдания Бейливика, он подумал, что, пожалуй, не стоило отпускать Фиону с такой легкостью.

Фиона проводила малышку Мелоди с ее матерью. Потом она долго паковала свой маленький чемодан, еще дольше задержалась на кухне, прощаясь со всеми слугами.

Со всеми, кроме одного.

Бейливик не смог сказать ей «прощай».

– Бейливик! – В конце концов, сколько можно?! Уилберфорс слишком долго нянчился с этим парнем. – Фиона ушла, потому что ты буквально выставил ее за дверь.

Бейливик потрясенно обернулся к Уилберфорсу: