Грешная вдова

Он стиснул зубы.

– Обещаю вам, что прогулка будет недолгой.

Мэделин открыла рот, но он опередил новые возражения, обрушив на нее целую лавину доводов. Она как-то странно на него посмотрела, потом, ни слова не говоря, отложила книгу, которую читала, и встала.

– Сейчас, только плащ возьму. – Она прошмыгнула мимо него и вышла в коридор.

Дожидаясь ее, он надел пальто. Когда она вернулась, они вместе вышли во двор через черный ход.

Темный сад был окутан туманной мглой, но ночь оказалась не такой холодной, как ожидал Артемис. А может быть, он не чувствовал холода, потому что был взволнован предстоящим разговором.

– Надеюсь, моя тетушка и мистер Леджетт хорошо проводят время в театре, – сказала Мэделин небрежным светским тоном, но голос ее почему-то слегка дрожал. – Они очаровательная пара, правда? Кто бы мог подумать?

– Гм-м… – Меньше всего Артемису хотелось обсуждать бурно развивающийся роман Бернис и Генри. Его куда больше интересовало, как будут складываться их отношения с Мэделин.

– Вы, наверное, хотите сказать, что мы уже загостились в вашем доме? – Мэделин подняла капюшон плаща. – Представляю, как мы вам надоели! Не волнуйтесь, к утру мы с тетей Бернис соберем вещи.

– Я вас не гоню. Моя прислуга быстро привыкла к вашему присутствию в доме.

– Нет-нет, Артемис, не стоит беспокоиться! К полудню мы уедем.

– Я привел вас сюда не для того, чтобы обсуждать ваш отъезд. Я хочу…

– Мы вам очень признательны, сэр. Даже не знаю, что бы мы делали без вашей помощи. Надеюсь, вы остались довольны вознаграждением?

– Меня вполне устроил журнал вашего отца – спасибо! – прорычал он. – В вашей благодарности я не нуждаюсь.

Она сцепила руки за спиной.

– Перед отъездом мне хотелось бы извиниться. Кажется, несколько раз в разговорах с вами я обронила, что вы человек с чудинкой…

– Да, я действительно с чудинкой. И это еще мягко сказано.

– Я никогда не считала вас ненормальным, – в темноте ее глаза лучились искренностью, – и хочу, чтобы вы это знали. Правда, в последнее время бытует мнение, что в моей семье тоже сильна склонность к чудачествам, и я не лишена этой фамильной черты.

– Спасибо за напоминание.

– Вы зря с такой готовностью соглашаетесь, Артемис.

– Когда мы с вами только познакомились, вы припомнили следующие выражения: «Клин клином вышибают», «Чтобы поймать вора, нужен вор» – и все в том же духе. А как вам понравится такая пословица: «Чудак чудака видит издалека»?

Она испуганно покосилась на него:

– Что вы хотите сказать?

– То, что двум людям со странностями легко найти общий язык и брачный союз таких личностей может стать весьма удачным для обеих сторон.

Она переспросила:

– Брачный союз?

– Конечно, при условии, что их странности дополняют друг друга и хорошо согласуются между собой.

– Конечно, – нерешительно проговорила она.

– Мне представляется, что мы с вами – парочка взаимно совместимых чудаков, – решительно наседал Артемис. – Думаю, вы согласитесь с моим мнением.

Она застыла в тени высокой стены. Капюшон плаща скрывал ее глаза. Артемис ждал ответа, невольно затаив дыхание.

– Боже мой, Артемис, вы что же, просите моей руки?

– Как вы уже заметили, у меня как у жениха много недостатков: я ванзагарец, я торгаш…

– Да-да, я все это знаю. Я никогда не считала вашу торговую деятельность серьезной помехой, сэр. А что касается вашего ванзагарства, то ведь и я знакома с этим учением. Не мне вас осуждать.

– Тем не менее вы меня осуждали.

– Послушайте, Артемис, если вы будете оборачивать против меня каждое оброненное мной замечание…

– Помимо вашей неприязни к ванзагарцам, есть еще кое-какие затруднения. Видите ли, я слишком долго жил один, пестуя свою месть, которую уже давно должен был осуществить. Мне кажется, это наложило на меня некоторый отпечаток.

– Мы все несем на себе отпечатки нашего прошлого, Артемис.

– Да, но я уже немолод. Во мне нет легкости, присущей юношам. – Он помолчал. – Вряд ли я вообще когда-то обладал легким характером.

– Вас трудно назвать стариком, сэр. – Мэделин покашляла. – На мой взгляд, вы превосходно сочетаете в себе зрелость и энергию.

– Зрелость и энергию?

– Да. И раз уж на то пошло, то в моем характере тоже мало легкости, присущей молоденьким девушкам. Так что, как видите, в этом отношении мы с вами отлично подходим друг другу.

– Вы выйдете за меня замуж, Мэделин?

Она молчала, и его охватило отчаяние.

– Ради Бога, Мэделин, скажите: вы выйдете за меня замуж?

Она застонала:

– Вы должны сначала сказать, что любите меня!..

– Я должен сказать… – Он схватил ее за плечи. – Черт возьми, так вот почему вы томите меня неизвестностью, разрывая мне сердце на части? Потому что я забыл сказать вам о своей любви?

– Это не такая уж маленькая оплошность, Артемис.

Он смотрел на нее во все глаза:

– Неужели вы не знаете, что я люблю вас так сильно, как еще никогда и никого не любил?

Она улыбнулась:

– Нет, не знаю. Вы об этом никогда не говорили.

– Но теперь говорю, черт возьми! – Он прижал ее к груди и пылко поцеловал.

От этого поцелуя у Мэделин занялся дух. Артемис поднял голову.

– Так вы выйдете за меня замуж?

– Конечно, выйду. – Она обняла его за шею и одарила сияющей улыбкой. – Зрелые, но энергичные джентльмены на дороге не валяются, а даме в моем положении вообще грех перебирать женихов.

Артемис взглянул в ее любящие глаза и почувствовал, как в нем разгорается огонек счастья.

– Значит, мне крупно повезло!.. – прошептал он.

Она обхватила его лицо ладонями и поцеловала так, что у него запело сердце, а кровь быстрее побежала по жилам.

– Я люблю тебя, Артемис!

Он держал ее в своих объятиях и наслаждался пьянящим волнением и радостью, которая била в нем ключом.

– Но у меня к тебе одна маленькая просьба… – твердо начала Мэделин.

Он крепче прижал ее к своей груди:

– Проси все, что хочешь, милая.

– Никаких дуэлей, ясно?

– Я уже сказал: маловероятно, что кто-то рискнет…

Она энергично покачала головой.

– Нет! Ты должен пообещать мне, Артемис, что не будет никаких дуэлей.

«Ну что ж, если проблема возникнет, я найду другой способ ее уладить», – подумал Артемис. Он умел быть покладистым, когда нужно.

– Хорошо, обещаю: никаких дуэлей.

Она засмеялась. Ее чудесный звонкий смех поплыл над высокой садовой оградой – безмятежный, как счастье, и искренний, как любовь…