Алая королева

Лорд был вдовцом; по рождению ему полагалось поддерживать дом Ланкастеров, но он никогда не отличался стойкостью своих пристрастий. Мне помнилось, что еще Джаспер жаловался, как во время битвы при Блор-Хите [36] этот Стэнли клялся нашей королеве Маргарите Анжуйской в верности, и она все ждала, когда же он придет ей на помощь со своим войском в две тысячи человек, ждала и ждала, пока сражение не выиграл Йорк. Джаспер тогда проклинал Стэнли и утверждал, что этот предатель способен прямо посреди яростной схватки вывести из боя всю свою немалую армию, сидеть на холме до тех пор, пока кому-то не улыбнется удача, а потом сразу же присоединиться к победителю. Джаспер называл Стэнли истинным мастером финальной атаки, поскольку, кто бы ни брал верх, всегда получалось так, что триумфатор безмерно благодарил Стэнли за поддержку, оказанную в самый последний, решающий момент. Я понимала, что Джаспер наверняка презирает его, да и сама в иное время выразила бы ему свое презрение. Однако сейчас мне был необходим именно такой человек.

Окончательно переметнувшись во время битвы при Таутоне к противнику и став йоркистом, Стэнли довольно быстро добился значительного расположения короля Эдуарда и стал его главным камергером. Теперь он был так близок к королю, как только возможно, и уже успел получить в награду за верную службу обширные земельные владения на северо-западе Англии, которые могли бы послужить прекрасным дополнением к моим собственным землям и составить в будущем отличное наследство для моего сына. Впрочем, у Стэнли имелись и свои дети, в том числе вполне взрослый сын и наследник. Король Эдуард, судя по всему, полностью доверял этому человеку и даже восхищался им, хотя, на мой взгляд, совершенно напрасно. Я бы никогда так не доверилась Стэнли, разве что в том случае, если бы он постоянно находился в поле моего зрения, да и то, даже доверившись ему самому, я бы на всякий случай не сводила глаз с его брата. Мне была хорошо известна тактика этой семьи: разделиться и примкнуть к противоборствующим сторонам, чтобы точно не упустить своего, ведь та или иная сторона обязательно одержит победу. Я знала также, что Стэнли — человек гордый, холодный и расчетливый. Будь он со мной, я имела бы могущественного союзника. А если он станет отчимом моему сыну, то, пожалуй, можно надеяться на скорое благополучное возвращение Генри домой и восстановление всех его прав и титулов.

У меня не было ни отца, ни матери, которые могли бы похлопотать о моем браке, и я понимала, что мне придется обращаться к потенциальному жениху самостоятельно. Мне, почти тридцатилетней взрослой женщине и дважды вдове, давно уже пора было самой распоряжаться своей судьбой. Конечно, сначала необходимо было выждать год траура по мужу, а уж потом воплощать свой замысел в жизнь, однако я очень опасалась, что королева, преследуя интересы семьи Риверс, опередит меня и женит Стэнли на ком-то из своих родственниц. Нет, этого человека нельзя было надолго оставлять без внимания. И потом, мне хотелось, чтобы Стэнли немедленно начал действовать и помог мне вернуть сына домой. Я отнюдь не была великосветской лентяйкой и не имела склонности годами мусолить задуманный план. Я предпочитала быстроту и решительность. К тому же я, в отличие от нашей королевы, не обладала такими дьявольскими преимуществами, как женская красота и владение магией, так что всю работу мне приходилось делать собственными руками.

Но самое главное — имя Стэнли пришло мне на ум, когда я стояла на коленях в часовне, а значит, его подсказала сама Богородица! Значит, такова Божья воля. Значит, я обрету в нем не только супруга, но и союзника, который поможет моему сыну. На этот раз я не доверила выяснение обстоятельств управляющему Джону Лейдену. Ведь и у Жанны д'Арк не нашлось такого человека, который бы все провернул за нее; она сама вскочила на коня и повела армию в бой. Вот и я проявила самостоятельность: взяла и написала Стэнли письмо, где в самых простых и честных выражениях, на какие только была способна, сообщила ему свой план и предложила вступить со мной в законный брак.

Несколько ночей я почти не спала, опасаясь, что излишняя смелость и откровенность с моей стороны вызовут у него отвращение. Затем, вспомнив, как Елизавета Вудвилл поджидала своего короля под дубом, «чисто случайно» оказавшись на обочине дороги, как она, эта ведьма, наводила на него свои чары из-за зеленой изгороди, я пришла к выводу, что мой способ не так уж плох. По крайней мере, это достойное и честное предложение, а не выпрашивание у мужа влюбленного взгляда, не бесстыдное выставление напоказ своих уже изрядно поношенных прелестей! И вот я получила от Стэнли ответ. Он предлагал нашим юристам встретиться в Лондоне; если обсуждение условий брачного контракта завершится успехом, он будет рад незамедлительно на мне жениться. Все это было передано столь простым, ясным и холодным языком, будто он прислал мне проект договора о купле-продаже. Его письмо даже на ощупь показалось мне таким же холодным, как яблоко из зимней кладовки. «Да мы и впрямь, кажется, почти заключили брачный контракт, — подумала я, — только на брак это совсем не похоже».

Сначала встретились наши камергеры, потом наши управляющие и затем наши адвокаты; в итоге они обо всем договорились, и в июне мы со Стэнли должны были пожениться. Надо заметить, это решение далось мне непросто: впервые в жизни я, став вдовой, обрела полное право распоряжаться своими землями, однако после заключения брака все мое имущество переходило в руки лорда Стэнли. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы оставить за собой хоть что-то, ведь, согласно закону, жена не имела почти никаких имущественных прав. Кое-что мне действительно удалось сохранить, и я не жаловалась, поскольку сознавала, что сама выбрала себе нового хозяина.

ИЮНЬ 1472 ГОДА

Впервые мы встретились за день до свадьбы у нас в Уокинге, в моем доме — хотя отныне это был его дом. Лишь теперь я смогла как следует разглядеть Стэнли и нашла, что он неплохо сложен и недурен собой: темноволосый, с довольно приятным продолговатым лицом, слегка поредевшими волосами и гордой осанкой; одет он был дорого — явно хотел продемонстрировать мне свое богатство, выбрав эти расшитые золотом и шелком одежды. В общем, я смотрела на него и понимала: в нем нет ровным счетом ничего, что заставило бы мое сердце возбужденно забиться; впрочем, подобные душевные волнения мне были совершенно ни к чему. Я нуждалась в мужчине, на которого могла бы рассчитывать в смысле… его откровенного двоедушия. Мне был необходим человек, с виду полностью достойный доверия, но на самом деле доверия никак не заслуживавший. Мне был нужен союзник, сообщник по заговору, который умеет самым естественным образом играть на обе стороны. Увидев прямой взгляд лорда Стэнли, его кривую улыбку и в высшей степени самодовольную физиономию, я сразу сделала вывод: вот тот, кто мне нужен.

Естественно, прежде чем спуститься к нему, я повертелась перед зеркалом и в очередной раз испытала невольное раздражение, вспомнив королеву Елизавету Йоркскую. Я не раз слышала, как красивы ее большие серые глаза, но у меня-то были всего лишь карие. Мне было известно, что она предпочитает высокие головные уборы конической формы, с которых ниспадают бесценные тонкие вуали, и от этого кажется, что она чуть ли не семи футов ростом; я же обычно носила апостольник, точно монахиня. Все вокруг восхищались прекрасными золотистыми волосами королевы, а у меня волосы были каштановые, хоть и густые, как грива шотландского пони. Я приучила себя к благочестивому образу жизни, стремилась к духовности, а Елизавета была полна тщеславия. Но я была такой же высокой, как и она, и весьма стройной благодаря соблюдению бесконечных постов. Кроме того, я была сильной и смелой, а именно эти качества разумный мужчина и должен искать в женщине. Я умела не только читать и писать, но и сделала несколько неплохих переводов с французского языка; я изучала латынь и даже составила собственный небольшой молитвенник, который сама же перевела, переписала и отдала слугам, приказав им читать его утром и вечером. Таких женщин, как я, у нас в стране было очень немного — да вряд ли вообще нашлась бы еще одна женщина, которая могла бы перечислить столько же достоинств! Я была весьма умна и хорошо образована; я принадлежала к королевскому семейству, и сам Господь призвал меня на великие дела; я чувствовала, что сама Богородица не оставляет меня своими заботами; молясь, я постоянно слышала глас Божий.