Ночной гость

– Я вернулся, чтобы попрощаться. Глаза герцога сузились.

– Значит, решил прятаться в городе. Что ж, прекрасно, давай. В любом случае здесь от тебя мало проку. Я пришлю за мальчиком через несколько лет.

– Не пришлешь. Я увожу Иззи в Америку. Вернее, это она увозит меня. – Он улыбнулся.

Герцог побледнел. Перо выпало из его дрожащих пальцев.

– Ты не можешь увезти моего наследника. Имение является неотчуждаемым. Теперь уже слишком поздно это менять.

Это была и в самом деле месть, возможно, идеальная. Он мог уйти прямо сейчас, и потеря герцога будет мучить его до конца дней. Дьявол, сидевший в Джулиане, говорил, что ему следует продлить эту власть, использовать ее.

Но Джулиан больше не испытывал потребности в мщении и оставил без внимания этот голос, который был подозрительно похож на отцовский.

– Я не возражаю против того, чтобы мой сын унаследовал Дарингем. Я просто не позволю тебе растить его. – Повернувшись, чтобы уйти, Джулиан задался вопросом, есть ли что-нибудь, хоть что-нибудь, что он может сказать или сделать, чтобы этот момент больше никогда не тревожил его воспоминания. Приостановившись, он осознал, что есть.

Оглянувшись на мужчину за массивным письменным столом, он попытался последний раз достучаться до отца внутри его:

– А знаешь, мы любили тебя. И Мэнни, и я любили тебя. Мы готовы были на все, чтобы сделать тебя счастливым. – Угрюмое выражение лица герцога не изменилось. – Интересно, может ли что-то в этом мире сделать тебя счастливым?

– Счастье – это сентиментальный лозунг для простого народа. Оно не для таких, как мы. У нас есть ответственность. Долг. Традиции.

– О, но я вполне счастлив, – заявил Джулиан, сожалея, что отцу этого не понять. – Иззи делает меня счастливым. То, что я навсегда покидаю Дарингем, делает меня счастливым. Перспектива увидеть новые земли делает меня счастливым. Видишь, это не такое уж трудное понятие. Неужели ничто не вызывает у тебя такого чувства?

– Не думаю, что у нас с тобой одинаковое определение удовлетворения, да, Дарингем приносит мне удовлетворение.

– Удовлетворение – слабая замена счастья, ваша светлость, но если это так, то я желаю вам его в избытке. – Поклонившись, Джулиан направился к двери.

– Постой! Мальчик. Ты пришлешь мальчика? Не оборачиваясь, Джулиан кивнул.

– Но не раньше, чем это будет необходимо.

– Ты научишь его долгу?

– Безусловно. Но не думаю, что мы с вами имеем одинаковое понятие о долге. – Сказав это, Джулиан вышел и прошел через пустой гулкий холл, навсегда покидая холод Дарингема.

Эпилог

Иззи ждала, когда муж нагонит ее. Она не часто выигрывала эти маленькие скачки, поэтому ей доставило удовольствие, удрученное выражение его лица, когда он поравнялся с ней на своем скакуне. Она бросила на него слегка торжествующий взгляд, затем запрокинула голову, подставив лицо солнцу.

Лето на территории Колорадо было коротким, но долгожданным. Она полюбила эту грубоватую землю с ее зелеными, покрытыми травой долинами и суровыми, неукротимыми зимами.

Опустив взгляд, она стала праздно рассматривать свои пальцы, державшие поводья. Если ее возраст в основном выдавали руки, это было как завоеванные ценой больших усилий победы – над жизнью, над рождением и смертью и над этой величественной землей.

Они оставили все – положение, общество, своих друзей и помощников – и взошли на борт корабля лишь с немногими пожитками и своими лошадьми. Джулиан и Изадора Роули.

Тимоти и Бетти были немедленно подхвачены леди Гринли, и Тимоти быстро поднялся до главного конюха, после чего сразу женился на своей возлюбленной, а Бетти доказала свою ценность, сооружая одну модную прическу за другой среди хаоса шести юных леди, готовившихся к балу.

Эрик Колуэлл женился на леди Боттомли вскоре после окончания ее траура. Затем стал отцом одного крепкого, рослого сына, пяти утонченных дочерей и, о да, одной очаровательной озорницы, которая никак не могла решить, кем хочет быть.

Сразу по приезде из Англии они с Джулианом занялись разведением лошадей из того небольшого числа, что взяли с собой из Дарингема. Тщательно добавляя к этому числу из прекрасных местных особей, они вывели великолепную породу, основанную на силе и скорости Тристана и арабской сообразительности и изяществе Лиззи.

Иззи вновь подняла глаза, вдыхая бодрящий, сухой воздух.

Здесь они выращивали своих лошадей для нового начинания. Здесь она дарила свою любовь пятерым сыновьям и дочери, и все они скакали по этим горам и вели свое хозяйство.

Столько лет и столько смеха и печали. Джулиан ехал рядом с ней в седле, которое когда-то назвал нелепым, прямой и высокий, как и в тот день, когда она встретилась с ним в Желтой гостиной Маршвеллов.

Его волнистые волосы посеребрила седина, волосы Иззи – тоже, но тело оставалось крепким, а страсть неиссякаемой. Да, она очень счастлива в своем случайном браке.

Приближавшийся стук копыт вернул ее от воспоминаний к радости утра, и они натянули поводья, поджидая всадника. Вскинув бровь, Иззи попробовала угадать:

– Эрик? Нет, Йен.

– Мэтью, – предсказал Джулиан и оказался прав. Когда их старший сын подъехал ближе, Иззи в который раз была поражена его сходством с мужчиной, которого полюбила много лет назад. Мэтью был точной копией Джулиана и скакал на точной копии Тристана. Это изумляло Иззи.

– Отец, тут письмо из Англии. Оно адресовано герцогу Дарингему, – крикнул молодой человек, приближаясь.

«А, – подумала она, – вот оно, пришло». Она вгляделась в лицо Джулиана, но не увидела ничего, кроме насмешливого удивления.

– Еще не слишком поздно. – Он взглянул на нее искоса. – Ты уверена, что не хочешь быть герцогиней?

Он знал, каков будет ее ответ, точно так же, как знал, как она вздыхает во сне, как улыбается и плачет, когда берет на руки их детей.

Он засмеялся, когда она содрогнулась от ужаса от подобной мысли. Что ж, прекрасно. Пора притвориться умершим. Семена этого плана были посеяны уже давно при помощи Эрика. Слух, печальная история о взбесившейся лошади – и большинство в Англии уже считают его покойным.

– Ты переживаешь из-за этой лжи? – Иззи нежно улыбнулась ему и придвинула свою кобылу ближе. Затем погладила его ладонью по щеке. Он поймал ее запястье и прижался поцелуем к ладони.

– Это не ложь. Мужчина, известный Лондону как лорд Блэкуорт, умер много лет назад. Я бы никогда не смог быть счастлив там после того, что случилось.

Когда их сын натянул поводья и остановился перед ними, Иззи окинула долгим любящим взглядом своего ребенка – нет, мужчину, – которого далекие английские холмы скоро могут забрать у нее.

– Кого они имеют в виду, отец? Тебя? Значит, ты все-таки герцог?

Джулиан нежно улыбнулся сыну, испытывая в душе гордость. Он вгляделся в сильного, красивого юношу и понял, что его сын хорошо позаботится о себе и о Дарингеме.

– Нет, Мэтью. Это письмо адресовано тебе. Ты новый герцог Дарингем.