По воле судьбы

– Я поеду с тобой, вывезу вас с братом за город, отвезу к сэру Аддису. Он знает вашу историю и не откажет в приюте.

– Мы даже не можем доказать, кто мы такие. Весь мир считает нас покойниками. Мы не принесем сэру Аддису и Мойре ничего, кроме неприятностей и враждебности со стороны королевы и Мортимера.

– Тогда мы убежим на север, как ты и собиралась.

– Я не хочу, чтобы ты шел с нами, Риз. Сегодня Ги видел во мне давно пропавшую, но внезапно нашедшуюся любовь, однако очень скоро он будет видеть во мне женщину, которая посмела обмануть его. В любом случае он будет мстить тебе, если узнает сколько времени я здесь провела.

Риз взял ее руку, продел сквозь ее пальцы свои и крепко сжал.

– Мне на это плевать. Он пугает тебя, но меня ему не запугать. Мы поедем вместе.

– Нет, – она сжала его руку, подчеркивая свой отказ. – Нет.

Тишина окружила их, но невысказанные слова так и остались висеть в воздухе. Упреки, обман, обещания. Как ей хотелось, чтобы последние были произнесены вслух. Ее горло сжималось, а сердце пылало от усилий, но она старалась остаться сильной.

Ей хотелось обнять его, уверить, что наступит день, когда она будет в безопасности и вернется. Они начнут все сначала и наконец дойдут до конца. Но только этот день не настанет, и Риз знал об этом. Как ей хотелось, чтобы она сполна расплатилась с прошлым и будущим, чтобы могла хотя бы надеяться! Она испытывала ужасную боль, предчувствуя неминуемую потерю того, что они пережили вместе. Она молилась, чтобы он понимал, как плиточница Джоан была счастлива с каменщиком Ризом.

Он притянул ее к себе. Его сильные объятия были так надежны, ничто не страшило в них. Она прижалась к нему жадно вдохнула его запах, и ее глаза наполнились слезами.

– Ты могла рассказать мне, – сказал он. – Ты должна была верить мне.

– Сначала я не могла. А потом… я знала, что мы можем быть вместе недолго, Риз. Если бы ты узнал, кто я…

– Если бы я узнал, кто ты, я бы понял, что мы будем вместе очень недолго. Ты всегда предупреждала меня об этом, но я надеялся на большее.

– И я позволила тебе это и тоже лгала, уверяя себя, что это может продлиться дольше. Хотя бы год. Может быть, я хотела, чтобы мы верили в это, пока возможно, чтобы день грядущей разлуки не омрачал то время, которое мы проводили вместе. Я вела себя как бездушная эгоистка.

– Нет, не эгоистка. Может быть, я даже рад тому, что ты не рассказала мне, – он провел рукой по ее лицу и поднял его. – И я рад, что ты не ушла сегодня. Теперь мы сможем расстаться с поцелуем, а не с теми жестокими словами, которые мы сказали друг другу сегодня утром.

Прикосновение его губ обожгло все ее существо. Он ощутил вкус добродетели и чистоты, и всего того, что она потеряла несколько лет назад. Он целовал ее в последний раз, так восхитительно медля, что ее душа и тело трепетали.

Какой-то шум вмешался в их печальное счастье. Кто-то тихо пробирался через сад. Джоан отчаянно вцепилась в Риза, загораживаясь от непрошеного вторжения, не желая слышать звуки, означавшие, что пришел конец.

Он прервал поцелуй, но продолжал крепко держать ее. Тень прошла мимо них, замерла перед статуей.

Джоан неохотно повернула голову. Марк смотрел не на их объятия, а на каменную святую. Он стоял словно солдат, расставив ноги, расправив спину и плечи и сложив руки за спиной.

– Я смотрел на нее сегодня утром, – сказал он, кивнув на статую. – Ты закончил лицо.

– Да.

– Она очень красива, ты вырезал ее с большим умением и любовью. Но ведь это конец, не так ли? Ей пришло время покинуть этот сад. Между вами все кончено.

Риз провел губами по волосам Джоан и отпустил ее.

– Забирайте лошадь, – прошептал он. – Возьмите все, что вам нужно.

Ее сердце протестующе кричало, когда он поднялся, отделяясь от нее.

Он пошел прочь, к дому, унося с собой часть ее самой, нанося раны, которые никогда не зарубцуются. Да, это конец. Между ними все кончено.

Она попыталась успокоиться и справиться с болью. Марк спокойно ждал в стороне, давая ей время прийти в себя.

Она должна собраться, должна объяснить брату, что это действительно конец. Сегодня ночью им необходимо бежать и затемно пробраться через городские ворота.

Он слегка пошевелился. Из-за спины появилась его правая рука, а за ней длинная черная линия – Марк держал меч.

Ее сердце остановилось, а затем снова пустилось вскачь.

– Он здесь, в городе, – сказал он безо всякого выражения. Неудивительно, что он говорил с Ризом таким тоном.

– Я знаю, а как об этом узнал ты?

– Человек, которому я плачу за обучение, отец одного из стражников Мортимера. Он любит посплетничать, когда выпьет лишнего, а это, как я убедился, случается довольно часто.

– Что еще он тебе рассказал?

– Приезд Ги был неожиданным, его не вызывали. Я думаю, он ищет нас.

– Скорее всего, это не так, но мы не имеем права рисковать. Я тоже узнала, что он здесь, и ждала тебя, чтобы сегодня же ночью бежать.

– Нет, – он произнес это слишком спокойно.

И Джоан поняла, о чем он думает, что задумал сделать. Она вскочила на ноги.

– Ты не посмеешь. Он этого только и ждет.

– Мы больше не будем скрываться, как преступники. Я – не буду.

– Ты еще ребенок.

– Я уже вырос и знаю, что у меня нет другого выбора. Она схватила его за руку.

– Он знает, что мы здесь, он видел меня. Ты понимаешь, как это опасно? Он будет искать и выжидать. Ты не сможешь застигнуть его врасплох.

– Я и не собираюсь. Я не какой-нибудь трус, чтобы нападать из-за угла.

Святые угодники.

– С тобой будет то же, что с Пирсом. Ты все забыл? Ослеплен гордыней? Тебе с ним не справиться. Он убьет тебя.

– Значит, я погибну как честный воин на виду всего мира, но, прежде чем я умру, все узнают, кто он и что сделал. А ты останешься жить и расскажешь все остальное, – он протянул руку и погладил ее по волосам. – Все остальное. То, что случилось с отцом и другими воинами, можно оправдать войной, но то, что случилось с тобой… Боже милостивый, он знает. Всегда знал. И теперь он хочет предпочесть смерть жизни с этим знанием без возможности отомстить.

– Не делай этого ради меня. Я ведь осталась жива, и ты тоже. Мне не нужна твоя безрассудная смелость.

– Женщинам она никогда не нужна. Вот почему мужчины не спрашивают у них разрешения, я и не спрашиваю его у тебя. Я просто говорю, потому что пообещал тебе.

– Ты погибнешь. Неужели ты все еще остаешься зеленым юнцом и не понимаешь этого? Ничего не изменится от того, бросишь ты ему вызов принародно или нет. Ничего.

– Многое изменится. Несмотря на мою молодость, он не сможет устоять и выйдет со мной на бой; и все, кто увидит это, будут знать, что он убийца.

– В лучшем случае, ты заденешь его честь. Неужели ты думаешь, что такого человека, как он, волнуют вопросы чести?

– Важно то, что вопросы чести волнуют меня.

Он не слушал. Его гордость сделала его глухим. Джоан сжала его руку так крепко, что ее пальцы впились в его ладонь.

– Умоляю тебя, не делай этого, не оставляй меня одну.

– Ты не останешься одна. Когда все откроется, Королевский Совет позаботится о твоей безопасности. Они найдут тебе сильного мужа, который сможет защитить тебя и наши земли до тех пор, пока у тебя не родится сын.

Марк не понимал. Полный юношеского безрассудного героизма, он не представлял себе, что все будет совсем не так. Он был совсем ребенком, когда это произошло, и не осознавал, что каждым шагом Ги управлял другой человек. Человек, который с удовольствием похоронит и ее брата, и ее и просто отмахнется от тех вопросов, которые вызовет дерзкий поступок Марка.

Это была ее вина. Она поддерживала гордость Марка, дуя на ее угольки всякий раз, когда нищета угрожала погасить ее. Она подпитывала его гнев рассказами о зверствах Ги. Она никогда не пускала его дальше, чтобы он не увидел далекую руку, которая руководила всеми событиями.

А теперь было слишком поздно. Целый день он готовился и теперь принял нелегкое решение. Перед ним сиял путь героизма, и он не стал бы слушать слова, убеждающие его в том, что это бессмысленно.