Лорд-обольститель

— О Николь! — воскликнула я. — Милая Николь, ты должна поправиться. Ты должна вернуться к нам.

Она улыбнулась мне. Ее глаза уже начинали стекленеть.

— Все кончено, — ответила она. — Я умираю. Моя рана слишком серьезна. Это… конец. Рада, что ты пришла, Кейт. Я должна была поговорить с тобой… перед уходом. Прости его. В нем много хорошего. Ты должна понять…

— Не говори о нем.

— Я должна. Я должна заставить тебя понять, как все было. Я любила его… по-своему. Он любил меня… тоже… по-своему… легкомысленно. Не так, как он хочет любить тебя. Ты можешь сделать его лучше, Кейт. Пожалуйста, попытайся.

— Ты не должна сейчас думать о нем, Николь. Пожалуйста, отдохни. Ты обязательно поправишься. Как же мы сможем обойтись без тебя?

— Прости меня…

— За что? Это ты должна меня простить. Я удержала тебя здесь. Я должна была заставить тебя уехать с ним. Ты знала, что это было бы правильно… и ты этого хотела. Но я отказалась ехать, и поэтому… О, Николь, как мне отблагодарить тебя за все, что ты для меня сделала?

— Это все он.

— Нет, Николь, это делала ты… ты.

— Пожалуйста, Кейт…

Видно было, что она умирает.

Она закрыла глаза. Ее дыхание становилось все более затрудненным. Казалось, мое присутствие умиротворяет ее. Прошло, должно быть, с полчаса, когда она захрипела, пытаясь вдохнуть воздух. Я выбежала в коридор, чтобы позвать кого-нибудь на помощь. Найдя сестру милосердия, привела ее к постели Николь.

Но она уже затихла.

— Эта дама была слишком тяжело ранена, — сказала сестра. — У нее не было никаких шансов.

И закрыла ей глаза.

Спотыкаясь, я вышла на улицу. Что происходит? Николь умерла… Но еще утром она была жива и здорова… мой самый близкий друг, на которого я привыкла во всем полагаться. А теперь ее нет… Я и раньше знала, какой жестокой бывает жизнь, но никак не предполагала, что трагедия может разразиться так неожиданно.

«…Чтобы удачи у вас было больше, чем здравого смысла». Я вспомнила теперь его слова. Он приходил за нами. Он любил нас… все это время. Вовсе не дружба привела ко мне Николь. Она это сделала по его просьбе.

А теперь Николь умерла. Как я скажу Кендалу, что он никогда больше не увидит Николь? Как я смогу забыть, что это из-за меня она осталась в Париже? Если бы не я, она сейчас была бы жива.

Весь ужас происшедшего с огромной силой обрушился на меня. Следующий орудийный выстрел, подобный тому, который унес жизнь Николь, мог в любую секунду убить любого из нас! О Боже! — подумала я. — Кендал!

И бросилась бежать со всех ног.

Дом по-прежнему стоял на своем месте. Я уже была готова застать его в руинах.

Война. Кругом война. Никогда не думала, что меня это может коснуться. Теперь она пришла и принесла с собой горе, разрушения, кровь, смерть… искалеченные жизни.

Я вбежала в дом с криками:

— Жанна! Кендал! Скорее! Где вы?!

Появилась Жанна. Ее лицо было смертельно бледным.

— Где Кендал? — спросила я.

— Его нет… он в безопасности, — ответила она. — Мсье из сада…

Комната вихрем закружилась вокруг меня. От страха я едва не потеряла сознание.

— Он пришел сразу после вашего ухода и сказал, что мальчику не место в Париже. Нужно спасти его, увезти в безопасное место. Я пыталась… но он просто забрал его.

— А Кендал…

— Заявил, что никуда не поедет без мамы… но он поднял его… и унес.

Я закрыла лицо руками.

— Этого не может быть, — прошептала я. — Он забрал его в Сентевилль. Я должна ехать за ним. О, Жанна… Николь умерла.

Она растерянно уставилась на меня.

— Да… У меня на глазах, — с трудом выговорила я. — А… в это время он пришел и забрал моего сына. Жанна, я должна ехать за ним. Туда, в замок… Поехали со мной. Здесь нельзя оставаться. Если бы ты видела Николь…

— Но как мы туда доберемся?

— Не знаю, но нужно немедленно отправляться в путь. Нельзя терять ни минуты. За ним, за ним!

Я вбежала в свою комнату, собрала все деньги, которые были в доме, надела пелерину. Чтобы справиться с этой ужасающей ситуацией, нужно было действовать, и действовать незамедлительно.

Внизу меня ожидала Жанна.

— Пойдем же! — воскликнула я.

Вдруг распахнулась входная дверь. На пороге стоял барон, держа за руку Кендала.

Я вскрикнула, подбежала к сыну, упала на колени и обняла его. На лице ребенка читалась растерянность, но было ясно, что он тоже безмерно рад.

— Время, — сказал барон. — Вы одеты. Где Николь? Позовите ее.

Несколько мгновений я смотрела на него, не в состоянии вымолвить ни слова.

— Поспеши! — закричал он. — Через несколько часов город будет в осаде… если он уже не окружен. Зови Николь… скорее!

— Николь умерла, — прошептала я, — я только что от нее.

— Умерла?!

— В больнице. Ее ранило… тем… снарядом. Я оставалась с ней, пока она еще…

Он был потрясен. Я впервые увидела, что он может страдать.

— Николь… мертва… Ты… ты не ошибаешься?

— Несколько минут назад. Я была с ней, поэтому вы не застали меня…

Я отвернулась.

— Она была хорошая… самая лучшая… — услышала я его шепот.

Затем барон взял себя в руки.

— Пойдем. У нас нет времени. — Он обернулся к Жанне. — Ты тоже. Здесь оставаться нельзя.

Мы вышли на улицу. Вокруг не было ни души. Обстрел заставил всех разбежаться по домам.

— Неподалеку ожидают лошади, — сообщил барон. — Надо как можно скорее убираться отсюда. Вперед! Вперед!

Мы добежали до конца улицы, когда разорвался еще один немецкий снаряд.

Это был самый страшный момент в моей жизни. Снаряд угодил в здание, мимо которого мы в этот момент бежали. Время как будто замедлило свой ход. Я увидела, как здание закачалось, подобно пьяному прохожему, а потом начало оседать… как-то неправдоподобно медленно… Его фасад буквально сползал на тротуар. На моих глазах разворачивалась… катастрофа. Кендал замер и, как завороженный, смотрел на рассыпающееся здание. Я услышала крик барона. Мальчик обернулся, но было уже поздно.

В это самое мгновение раздался оглушительный грохот.

Кендал лежал на земле. Сейчас на него обрушится гора обломков. Я бросилась к нему… но барон меня опередил. Он бы не успел оттащить в сторону малыша… поэтому упал на него и накрыл своим телом.

Я закричала. Несколько секунд ничего не было видно, кроме облака пыли.

— Кендал! — в отчаянии звала я.

Затем упала на колени и принялась разгребать обломки, продолжая звать Кендала.

Он выбрался из-под тела барона и поднялся на ноги. Я обезумела от радости, увидев, что малыш ничуть не пострадал.

Но барон продолжал лежать среди кирпичей… молчащий и неподвижный.

Его правая нога была неестественно вывернута. Он не шевелился, и я подумала, что он умер. Противоречивые чувства овладели моей душой. Сегодня утром я уже видела смерть. Но это не могло, не должно было случиться с бароном. С кем угодно, только не с бароном. Он был неуязвим.

— Нужно позвать на помощь, — сказала я.

Люди уже начали выходить из своих домов, и вскоре вокруг нас собралась небольшая толпа. Я не могла оторвать глаз от неподвижно лежащего передо мной человека в окровавленной одежде. Его лицо было мертвенно-бледным, глаза закрыты. Я физически ощутила ледяную пустоту в душе.

Николь, мой верный друг, только что покинула меня навсегда, и я осознала это. Но я никак не могла себе представить, как буду жить без барона. Кого же тогда бояться, бранить, ненавидеть?

Кто-то принес лестницу, и его погрузили на нее, как на носилки. Они сказали, что отнесут раненого в больницу.

— Несите в мой дом, — импульсивно предложила я. — Там будут ухаживать за ним. И… позовите какого-нибудь врача… скорее… скорее…

Барона занесли в дом.

— Он умер? — спросил Кендал.

— Нет! — с жаром воскликнула я. — Нет… он не мог умереть… этого не может быть!

Это было началом осады Парижа, той осады, которая стала самым трагическим и унизительным событием в истории этого великого города.