Независимость мисс Мэри Беннет

Такова была обстановка, когда вскоре после второго завтрака у дверей «Хеммингса» остановился великолепный пемберлийский экипаж. Лидия была почти вне себя от возбуждения. Теперь ее тюремщики получат свое заслуженное воздаяние!

Идеальная компаньонка мисс Мэплторп оставалась в комнате ровно столько времени, сколько потребовалось, чтобы устроить посетительниц поудобнее, а затем оставила их наедине с Лидией. Едва дверь за ней закрылась, как Лидия села прямо, и все признаки опьянения исчезли.

— Так-то лучше! — воскликнула она.

Джейн и Элизабет были ошеломлены, увидев, как переменилась их младшая сестра — она выглядела так хорошо! Ее лицо и фигура утратили всякий намек на одутловатость, она была чистой с головы до ног и одета в модное платье из льдисто-голубого батиста. Ее льняные волосы были собраны в пучок на макушке, а лицо обрамляли полупрозрачные локоны, и то, чем она подчернила брови, не могло вызвать никаких нареканий. Она выглядела так, как не выглядела уже много лет — истинной леди.

Джейн посмотрела на Элизабет, Элизабет посмотрела на Джейн; преображение было поразительным, не говоря уж о том, насколько желанным.

— Тебе лучше? — спросила Элизабет.

— Лучше? — повторила Джейн.

— Я трезва, — заверила их Лидия. — Мне необходимо было отрезветь, чтобы рассказать вам, что творится!

— Творится? — переспросила Элизабет, нахмурившись.

— Да-да, творится! Твой бессердечный муженек-сноб похитил меня, Лиззи, я узница в этой ужасной тюрьме.

— То есть как узница? — спросила Джейн.

— Господи, Боже ты мой, Джейн, у тебя что глаз нет? Разве эти решетки на окнах не говорят сами за себя?

— Какие решетки? — рявкнула Джейн. Такого испытания не выдержала даже ее миролюбивая натура.

Прищурив глаза от слепящего света чудесного летнего дня, Лидия обнаружила, что силуэты прутьев сквозь тюлевые занавески не видны. С такой стремительностью, что стул опрокинулся, она кинулась к ближайшему окну.

— Идите сюда, они тут! Идите сюда и сами увидите решетку!

Джейн и Элизабет последовали за ней с тревожным выражением на лицах. Но теперь у окна Лидия решетки не увидела. Куда девалась решетка?

— До чего хитро! — закричала она. — Коварные жестокие подлецы! Подстроили это, чтобы сделать из меня лгунью! Джейн, Лиззи, клятву даю, что все это время все окна первого этажа в этом доме были зарешечены! — Сверкая глазами, стискивая кулаки, Лидия заскрежетала зубами. Ужасный звук! — Клянусь мертвым телом моего мужа, решетки были!

Элизабет открыла окно и осмотрела кирпичи за ним.

— Не вижу ни единого места, где могли быть прутья, дорогая, — сказала она мягко. — Вернись к столу, сядь.

— Прутья были, были! Клянусь могилой Джорджа!

— Лидия, это игра твоего воображения, — сказала Элизабет. — Последнее время ты была немножко не в себе. Если ты сейчас трезва, то не можешь не видеть, что на этих окнах никогда решеток не было.

— Лиззи, я не настолько выпивала, чтобы мне что-нибудь мерещилось! На этих окнах решетки были. На них на всех! — В ее голос вкралось отчаяние. — Вы должны мне поверить, должны! Я ваша сестра!

— Если ты правда свободна от влияния вина, дорогая, то почему в твоем дыхании я чувствую его запах? — спросила Элизабет.

— За завтраком я выпила стаканчик или два. — Лидия надулась. — Чтоб поднабраться храбрости.

— Лидия, милочка, здесь нет решеток, — сказала Джейн самым ласковым своим тоном. — Выглядишь ты очень хорошо, но тебе предстоит еще долгий путь, прежде чем ты излечишься от своего пристрастия.

— Говорят же вам, я узница! Мирри Му-у-у не позволяет мне выходить из дома без нее!

— Кто-кто?

— Мирри Му-у-у. Я называю ее так, потому что она корова.

— Ты несправедлива к очень приятной леди, — сказала Элизабет.

— Никакая она не леди! Мирри Му-у-у — хозяйка бардака в Шеффилде.

— Лидия! — ахнула Джейн.

— А вот, да! Да! Я слышала, как она разговаривала с Недом Скиннером десять дней назад, и от него она это в секрете не держала. И более того: он про нее знает все. Они говорили о том, чтоб напоить меня отравой или чем-то таким, чтоб меня хватил паралик, либо я спятила бы. И, значит, Фицу про них все известно.

— Думаю, тебе пора предъявить какие-то доказательства этим диким утверждениям, — мрачно сказала Элизабет.

— С пропажей решеток я мои доказательства потеряла! — Лидия заплакала. — Ох, это нечестно! Если вы мне не верите, то кто поверит? Лиззи, ты же разумная женщина, конечно же, ты понимаешь, что я угроза для твоего бесценного Фица?

— Только из-за твоей невоздержанности, Лидия. Как ты можешь ждать, что тебе поверят, если ты обвиняешь Фица в убийстве и употребляешь при этом слова, каких избегают и самые беспутные женщины? Я не могу поверить этим наветам на мисс Мэплторп — или на мистера Скиннера! Ведь, судя по твоему виду, о тебе хорошо заботятся, много дней ухаживают со всем тщанием. Нет, я тебе не верю, Лидия.

Когда Элизабет договорила, Лидия уже обливалась шумными слезами.

— Ну-ну, милая, слезами ничему не поможешь, — сказала Джейн, обнимая ее. — Позволь нам позвонить. Чашка чая принесет тебе больше пользы, чем все вино под небесами. Ты горюешь о Джордже, мы это знаем.

Всепонимающий взгляд, каким мисс Мэплторп, войдя, одарила Лидию, говорил сам за себя.

— Боже мой! Миссис Уикхем пыталась убедить вас, будто окна зарешечены?

— Да, — сказала Элизабет.

— Часть ее бредового состояния, миссис Дарси.

— Она говорит, что вы содержите дом терпимости в Шеффилде, — сказала Джейн.

Мисс Мэплторп рассмеялась.

— Не понимаю, как такое могло прийти ей в голову?

— Она говорит, что услышала разговор между вами и мистером Эдвардом Скиннером, — сказала Джейн с такой агрессивностью, что Элизабет даже вздрогнула.

— Как странно! Я видела мистера Скиннера только раз, когда он привез миссис Уикхем в «Хеммингс».

— Где вы жили до того, как приехали в «Хеммингс»? Какого рода обязанности выполняли? — спросила Джейн с редкой для нее настойчивостью.

— Я управляла женским бедламом на Бродмурской Пустоши, затем я ухаживала за родственницей маркиза Райпона, — сказала мисс Мэплторп. — У меня великолепные рекомендации, миссис Бингли.

— Женским бедламом? Я думала мужчины и женщины помещаются в одном заведении, — сказала Джейн, которую великолепные рекомендации, видимо, оставили равнодушной.

— Совершенно верно, — сказала мисс Мэплторп с несколько затравленным видом, — но тем не менее надзирательница над женщинами необходима.

— Я не знала, что на Бродмурской Пустоши есть бедлам, — сказала Джейн.

— Но он существует! Как и маркиз Райпон, — сказала мисс Мэплторп не без едкости.

— Из писем Аргуса следует, что сумасшедших в бедламах содержат самым возмутительным образом, — сказала Джейн. — Как животных в зверинце, только хуже. Зеваки платят пенни, чтобы дразнить и мучить их, а служащие заведения прибегают к пыткам.

— Вот почему я покинула Бродмурскую Пустошь, чтобы сначала наняться к маркизу, чья родственница скончалась, а затем поступить сюда. — Лицо мисс Мэплторп стало кремневым. — И это все, что мне есть сказать, миссис Бингли. Если вы еще чем-либо недовольны, то обратитесь к моему нанимателю, мистеру Дарси.

— Благодарю вас. Не могли бы мы выпить чаю? — поспешно сказала Элизабет и отвела мисс Мэплторп в сторону. — У меня тоже есть вопрос, мисс Мэплторп. Ум миссис Уикхем расстроен безвозвратно?

— Пока еще рано судить. Уповаю, что нет.

— Но если так, каких забот она потребует?

— Таких же, какими она окружена сейчас в «Хеммингсе», но, увы, решетки эти должны будут обрести подлинность. Она, как будто… э… очень любит общество джентльменов. Мне уже приходилось несколько раз убеждать ее вернуться домой. Если это еще один новый симптом, простите, что мне пришлось сказать вам об этом, миссис Дарси.

— Прошу, не думайте, будто это явилось шоком, она всегда была такой.

— Ах, так!

— Она говорит, что пьет не очень много.