Непокорная пленница

Ну вот. Он сказал то, чего она с ужасом ждала с того момента, как он ввалился к ней в кабинет; она откинула голову, и в золотистых глазах блеснули слезы.

— Когда?

— Скоро. Я пришел забрать тебя.

На мгновение в воздухе повисло молчание.

— Забрать меня? — медленно проговорила она, с трудом веря, что он это сказал. — Но… что, если я опять сломаюсь?

— Все будет совсем иначе. — Он тяжело вздохнул. — Послушай, я старался урезонить Джеронимо, но он горит ненавистью и ничего не слушает. Мне пришлось принять собственное решение. Моя цель — помочь всем людям, а не одному упрямому вождю, и я… я вступил в армию.

Уитни так и подскочила.

— Что?! — Ее сотрясала дрожь. — После всего, что они сделали с Красной Рубашкой… ты вступаешь в армию?

— Разведчиком. — Его зеленые глаза смеялись; потом взгляд соскользнул с испуганного лица ниже, и глаза засветились другими эмоциями. — Это самое лучшее решение. — Губы покусывали ее полуоткрытый рот. — Джеронимо не может… — губы нашли бархатную мочку уха, потом поползли вниз, — рыскать бесконечно, и если апачи хотят выжить как нация… — голос продолжал из ложбинки между грудей, — нужно сдаваться, это неизбежно.

— С-с-сдаваться? — Она содрогалась, потому что его рот отыскал и дразнил пик груди.

— М-м-м… Знаешь, уступить другому права на владение и управление… по требованию или из раскаяния… по крайней мере так звучало определение в последний раз, когда я его слышал. — Его губы вернулись к ее губам и целовали так долго и жадно, что она потеряла нить разговора и забыла обо всем, кроме Каттера.

За каменными стенами дома на Манхэттене шел дождь и дул ветер, но внутри было жарко, как в аризонской пустыне. Уитни подумала — и это была ее последняя связная мысль, — что она и не знала, как это сладостно — сдаться.