Любовь срывает маски

Она начала понимать, откуда у него взялась такая ненависть к его дяде. Сэр Питни мог с легкостью избавить Гаретта от нужды и лишений в эти тяжелые годы. Но он предпочел оставить своего племянника во Франции без гроша в кармане, в то время как сам захватил все богатства мальчика. Как там сказал Гаретт? «Только боль может сделать человека сильным». Теперь она знала, что случилось с веселым беззаботным мальчиком, у которого было открытое сердце. Этот мальчик был убит сначала горем от смерти родителей, затем — предательством дяди. И вот вместо него появился Гаретт, граф Фолкхэм, суровый, мрачный, преисполненный жаждой мщения.

Она взглянула на Гаретта, тот тем временем задавал какой-то пустячный вопрос Хэмпдену о королевском дворе. Удивительно еще, как он вообще все это выдержал — столько горя, столько жестокости и предательств. А затем были страшные годы, когда он был солдатом, годы, о которых он сам отказался говорить. Неудивительно, что он не доверяет ей, подумала она с безнадежностью.

Ее невеселые мысли были резко прерваны, когда она услышала, как Хэмпден упомянул имя ее отца. Стараясь не выдать своих эмоций, она начала внимательно прислушиваться к разговору.

— Смерть Винчелси вызвала множество пересудов в городе, — сказал Хэмпден, разрезая в этот момент кусок мяса. Он положил его в рот и принялся усердно жевать, в то время как Мэриан от нетерпения постукивала под столом ногой. — Видишь ли, — продолжил он после небольшой паузы, — в действительности никто не верил, что Винчелси замешан в этом деле, до тех пор, пока его не убили. Сэр Генри — благородный дворянин, человек чести, и главное, у него не было абсолютно никаких причин убивать Его Величество.

— Так ты думаешь, он невиновен? — спросил Гаретт и по непонятной причине помрачнел. — Из того, что я слышал, отравленное лекарство оставалось постоянно при нем с того самого момента, как он покинул дом. Кларендон подозревает, что он мог работать на «круглоголовых», и я склонен согласиться с ним. Это очень на них похоже.

Хэмпден пожал плечами.

— Но кто может знать, что произошло в действительности? Однако я ни в чем не убежден. Более того, я один из тех немногих, которые были бы готовы оправдать его за недостаточностью улик. После его смерти сразу же поползли разговоры, и большинство осудило старика. Впрочем, чего еще от них ожидать? Ведь не осталось никого, кто мог бы доказать его невиновность. Его дочь покончила с собой и…

— Его дочь? — с внезапным интересом переспросил Гаретт, чуть прищурив глаза.

Мэриан почувствовала, как холодеет при упоминании о ней самой. У нее задрожали руки, и она поспешно убрала их на колени под скатерть.

— Я и не знал, что у Винчелси была дочь, — Гаретт вопросительно взглянул на нее.

Мэриан с огромным усилием взяла себя в руки и, стараясь не выдать волнения, спокойно встретила его взгляд:

— Да, у него была дочь. Но, как говорили, она покончила с собой, когда узнала об аресте и смерти отца.

— Это так, — подтвердил ее слова Хэмпден, в то время как Гаретт продолжал задумчиво смотреть на Мину. — Она бросилась в воды Темзы. Некоторые даже стали подозревать, что она могла быть замешана в этом отравлении.

— В самом деле? А что собой представляла его дочь? — холодно спросил Гаретт.

Хэмпден откинулся на спинку стула и вытер рот салфеткой.

— Что я слышал о ней? Поговаривали, что она что-то вроде отшельницы. Очень странная девица, как я мог заключить из того, что мне рассказывали. Она почти не выходила целый день из своей комнаты и практически никогда не бывала при дворе. Можно заключить, что она вообще сторонилась людей.

«Вопиющая ложь!» — сердито подумала Мэриан. И все же на этот раз она должна была быть благодарна злым придворным сплетням, которые, как всегда, оказались далеки от правды. Продолжая хранить на лице невозмутимое выражение, так как видела, что Гаретт с повышенным интересом наблюдает за ней, Мэриан решила кое-что добавить от себя. Чем менее портрет, нарисованный Хэмпденом, будет похож на настоящую Мэриан, тем дольше Гаретту не придет в голову попытаться сопоставить леди Мэриан и цыганку Мину.

— В самом деле, — сказала она, пытаясь улыбнуться, — леди Мэриан была болезненно стыдлива.

— Вы знали ее? — спросил Гаретт, сверля ее взглядом.

— Конечно. Я ведь говорила, что знала ее родителей.

— Почему же вы даже не упомянули о ней раньше?

Она сделала неопределенный жест рукой.

— С чего бы я стала упоминать о ней? Я знала ее очень плохо. Она все время проводила в своих комнатах, почти ни с кем не разговаривала. Да и встречались мы крайне редко. Неудивительно, что она покончила с собой, — продолжала Мина возбужденно. — Она постоянно падала в обмороки при малейших признаках насилия. Она не могла переносить вида крови. Могу себе представить, в каком ужасе она была, когда услышала об аресте отца.

Хэмпден презрительно фыркнул.

— Это самое глупое, что можно было придумать в ее положении. Яркий пример малодушия наших придворных дам. Уверен, что никогда бы не увидел вас, мадам, бросающейся в воды Темзы при подобных обстоятельствах. Готов побиться об заклад, что такое вам не могло бы даже прийти в голову.

— Только не Мине, — насмешливо заметил Гаретт.

Она почувствовала огромное облегчение, когда, взглянув на графа, не заметила и тени подозрения на его лице. Благодаря нарисованному Хэмпденом образу, для которого она также не пожалела красок и который ни в малой степени не соответствовал оригиналу, она сумела на этот раз не дать Гаретту докопаться до правды. Но как долго сможет она вот так идти по самому острию лезвия?

Хэмпден между тем уже рассказывал о новых королевских любовницах, а Гаретт в ответ отпускал язвительные и весьма непристойные замечания. Мэриан слушала их, и с каждым сказанным ими словом тревога все более овладевала ее сердцем. Их разговор подтвердил то, что она уже раньше поняла из рассказов об их изгнании. Они оба хорошо знали Его Величество, слишком хорошо!

И теперь она еще более ясно, чем прежде, поняла, как важно сохранить в тайне от Гаретта ее настоящее имя. Он ни за что не должен узнать, кто она такая. Ведь теперь, очевидно, он верит в виновность ее отца и так же легко может поверить сплетням о ее участии в этом покушении. Если он когда-нибудь узнает, кто она такая, то тут же под конвоем отправит ее к королю, в этом сомневаться уже не приходилось.

Мэриан с силой скомкала в руках салфетку.

Он не должен узнать. Не важно, чего это будет ей стоить, но она должна сохранить в тайне свое имя.

13

— Где же твоя прекрасная пленница? — спросил Хэмпден, когда они с Гареттом стояли у входа в Фолкхэм-хауз. — Разве она не хочет со мной проститься?

— Мины не было сегодня всю ночь, ее позвали к жене одного моего арендатора, которая должна была родить, — небрежно отвечал Гаретт. Его неимоверно раздражала насмешливая улыбка, не сходившая с лица его друга.

Грум подвел к Хэмпдену его гнедого жеребца, и маркиз ласково похлопал коня по шее.

— Позвали к жене арендатора? Какое у тебя мягкое сердце! Но так жаль, что ее здесь нет. Я мечтал о том, чтобы сорвать с ее губ прощальный поцелуй!

Только огромным усилием воли смог Гаретт сохранить на своем лице невозмутимое выражение.

— Тогда слава Богу, что ее здесь нет. По крайней мере мне не пришлось бы спасать ее от твоих дурных манер.

Хэмпден выразительно фыркнул, показывая Гаретту, что он думает на самом деле по этому поводу.

— Дурные манеры! Вот еще! Да вовсе не мои манеры так беспокоят тебя, и ты сам об этом отлично знаешь. Просто тебе невыносима мысль, что она привлекает меня, а я — ее.

— Ну, тебя привлекают почти все хорошенькие женщины, которые оказываются на твоем пути, — отвечал Гаретт с мрачным сарказмом.

Хэмпден только усмехнулся.

— Возможно. Но твоя прелестная голубка и в самом деле чрезвычайно заинтриговала меня!

Гаретт понимал, что старый друг просто дразнит его. И все же ему стоило большого труда сдержаться и не отправить его немедленно в Лондон, дав хорошего пинка пониже спины.