Лили и майор

— Шагай в дом и не вздумай бежать, — прохрипел Джадд Ингрэм, — не то пожалеешь.

Лили ног под собой не чуяла от страха, но ни за что не выказала бы этого перед Джаддом — это было бы для него слишком большим подарком. И она постаралась посмотреть на него так, чтобы он ясно понял все, что она про него думает.

— Ах, какая сладкая малышка, — сказал Джадд, ухватив Лили за подбородок. — Держу пари, ты просто огонь, когда майор занимается с тобой любовью. Ну, зато нынешней ночью я буду тем, кто даст тебе все, что нужно.

Если бы во рту у Лили не было кляпа, она бы плюнула Джадду в лицо. Она смогла лишь задрать подбородок и кинуть еще один выразительный взгляд.

Джадд направился к кровати и разворошил ее, отбросив в сторону покрывало. В это время Лили лихорадочно озиралась, стараясь придумать путь к спасению. Было ясно, что единственное, что можно сделать — это поднять как можно больше шума.

Она извернулась и плечом сбросила на стол керосиновую лампу. Стекло на абажуре тут же треснуло, и пылающая жидкость потекла по столу.

Лили постаралась убраться подальше, в то время как Джадд, безбожно ругаясь, принялся сбивать пламя одеялом. Но он опоздал: огонь полыхал все сильнее, и вскоре загорелось и само одеяло.

Лили ринулась к двери и выскочила наружу. Здесь она слегка пришла в себя и принялась за веревки, которыми Джадд связал ей руки. Она уже почти скинула путы, но тут Джадд выскочил на крыльцо, схватил ее за волосы и поволок внутрь, навстречу жадным языкам пламени.

Несмотря на кляп во рту, Лили удалось завизжать. Огонь тут же подобрался к ней, запылало ее платье, и кожу стало нестерпимо жечь. Она нашла в себе силы снова вскочить и ринуться к двери. Оказавшись на дворе, она принялась кататься по влажной от росы траве, пока не удостоверилась, что ее одежда больше не горит.

Школьный учитель, тщедушный мужчина с редкими соломенными волосами и грустными серыми глазами, первым оказался на месте происшествия. Лили подвывала от ужаса, пока он вытаскивал у нее изо рта кляп и освобождал руки от остатков веревки, которой ее связал Джадд.

— Во имя всего святого, — прерывающимся голосом спросил учитель, — что здесь произошло?

Лили обернулась в сторону коттеджа. В его окнах плясали языки пламени, словно сама преисподняя восстала из недр земли, чтобы напомнить смертным о быстротечности их земного существования. Не обращая внимания на учителя, она помчалась к дому: ведь там остались и адрес ее матери, и договор об аренде земли — словом, все, что у нее было ценного.

Чудесным образом, несмотря на жар и дым, она разыскала свой саквояж.

Выбравшись на крыльцо, она столкнулась с капралом Пирзом, который тут же схватил ее и потащил прочь. Последнее, что она услышала, был колокольный набат: тут Лили лишилась чувств.

Когда она снова пришла в себя, рядом с ней был Калеб, а повсюду сновали солдаты, старавшиеся потушить пожар. Но было ясно, что дом спасти уже не удастся.

— Ох, Калеб, — прошептала она, — пропала моя прачечная… моя одежда…

Его лицо застыло, словно маска. Не сказав окружающим ни слова, он подхватил ее на руки — вместе с истрепанным, подпаленным саквояжем — и понес прочь со двора. Они миновали уже почти всю улицу, когда он наконец хрипло спросил:

— Что случилось?

— Куда мы направляемся? — осведомилась Лили с некоторым запозданием, стараясь овладеть своими чувствами и откинуть с глаз мешавшую ей прядь волос.

Он перешел на другую сторону улицы и быстро зашагал вдоль домов, где помещались офицеры с их семьями. Лили подумала, что он несет ее к Тиббетам, и не стала сопротивляться.

Но Калеб прошел мимо дома Тиббетов и мимо дома их соседей. Пинком он распахнул калитку третьего по счету дома и направился к крыльцу.

— Калеб, — промолвила Лили. Она только-только начала приходить в себя после всего, что случилось, но теперь в ней вновь проснулась тревога.

Он не остановился, он даже не взглянул на нее, молча поднявшись по ступенькам и внеся ее в дом. В пыльной гостиной, посреди затянутой чехлами мебели, напоминавшей сборище привидений, он опустил ее на ноги.

— Как начался пожар? — наконец спросил он, отвернувшись в сторону, чтобы она не уловила на его лице отражения бушевавшего у него в груди пламени. Однако даже под тканью рубашки от постороннего взора не укрылось бы, как тревожно напряглись мышцы его спины.

Лили озиралась, на мгновение оробев в этой темной комнате. Если она скажет правду, Калеб наверняка сотворит нечто непоправимое, и с его карьерой и честным именем будет покончено навсегда. С другой стороны, Лили понимала, что у нее нет выбора: Калеб все равно докопается до истины.

— Когда ты ушел, в моем коттедже оказался мужчина. Он засунул мне в рот кляп и связал руки.

— Что?! — развернулся на месте Калеб.

Лили облизала пересохшие губы, не желая продолжать, но понимая, что и промолчать ей не дадут. В крайнем случае, Калеб может силой вырвать у нее ответ.

— Я опрокинула лампу, и он испугался и удрал.

— Боже мой, — взгляд Калеба прошелся по ее спутанным волосам, по изорванному, обожженному платью.

— Но я же спаслась, Калеб, — попыталась она урезонить его. — Разве это не самое важное?

— Кто? — выкрикнул он, хватая ее за плечи.

Лили на мгновение зажмурилась. Господь свидетель, она не собиралась помогать Джадду Ингрэму избежать заслуженной кары, но еще больше не хотела, чтобы Калеб связывался с ним, будучи в таком состоянии.

— Я не стану говорить тебе, — мягко промолвила она. — Подожди до утра.

— Лили… — сквозь сжатые зубы прошипел Калеб, больно сжимая ей плечи.

— Какими бы мы ни были разными, Калеб Холидей, — мягко, но решительно стояла на своем Лили, — я люблю тебя и не хочу, чтобы тебя расстреляли или повесили за то, что ты натворишь в припадке ярости.

Он грубо оттолкнул ее и отвернулся, и она хорошо понимала, какая битва идет в его душе между рассудком и той дикой, необузданной частью натуры, которая таится в любом мужчине или женщине. Лили прошла в оружейный кабинет и в восторге уставилась на ружья, стоявшие под пыльным стеклом в шкафу.

— Я хотела бы попрактиковаться в стрельбе, — сказала она.

— Только прикоснись к винтовке, я с тебя шкуру спущу, — пригрозил Калеб.

— Стало быть, мне просто надо будет заняться этим самой, — расправила плечи Лили. — Хотя, пожалуй, среди солдат форта найдется хотя бы один, который с радостью поможет мне.

— Я персонально высеку его кнутом, — не предвещавшим ничего хорошего тоном сказал Калеб. Он посмотрел на Лили убийственным взглядом и налил себе выпить.

— Ну что ж, — предпочла не заметить последнего обещания Лили, — пожалуй, я пойду и попрошу миссис Тиббет приютить меня на ночь. Спокойной ночи, Калеб. — И она направилась прочь, но не успела даже переступить порог гостиной, как майор перехватил ее:

— Ты никуда отсюда не выйдешь, — выдохнул он. И хотя Лили знала, что сейчас им руководит лишь забота об ее безопасности, а не гнев, она разозлилась:

— Отпусти меня, Калеб.

— Эту ночь ты проведешь здесь, — возразил он, еще крепче сжав ее руку.

— Калеб, но ведь и так достаточно неприлично то, что я сейчас нахожусь здесь, с тобой наедине, — расширила глаза Лили. — Ты представляешь, какие поднимутся толки, если я пробуду здесь до утра?

— Черта с два меня волнует, что про тебя скажут, — отвечал Калеб, и Лили знала, что он говорит правду.

— Погибнет моя репутация! — протестовала она.

— Она уже погибла, — выпуская ее руку и доливая виски, сказал Калеб. Он со стуком поставил пустой бокал на стол и добавил: — Кстати, я обнаружил, что кое-что требуется разъяснить.

— Ч-что? — отступая на шаг, спросила Лили.

— Лгала ты или нет, когда говорила, что не можешь быть от меня беременной.

— Калеб Холидей! — покраснев, воскликнула она.

Он лишь изогнул бровь и придвинулся к ней. А потом одним неуловимым движением схватил в объятия и приподнял в воздух.

— Я закричу, — предупредила она, чувствуя, что он вот-вот набросит на нее сеть своих чар.