В ожидании счастья

— А, брат, тебе нравится этот стиль? — спросила я.

— Да, — ответил он скучным голосом.

— Это звучит не слишком похвально. Ты думаешь, это мне не идет к лицу?

— Ты хочешь, чтобы я сказал откровенно?

— А ты разве говоришь неоткровенно?

— Хорошо. Я думаю, что эта прическа слишком нежная, чтобы выдержать корону.

Монсеньер Леонар посмотрел так, как если бы мой брат был виновен в самом ужасном преступлении. Мои придворные и друзья были шокированы, что мой брат говорит со мной подобным тоном в их присутствии, поскольку речь шла как-никак о королеве Франции. Когда я возразила, он ответил:

— Я откровенный человек. Я не могу кривить душой и говорю то, что думаю.

Мерси чувствовал себя немного неловко из-за поведения Иосифа. Я представила себе, как Кауниц давал советы брату, как вести себя со мной, а братец, конечно, не мог принять совет ни от кого. Иосиф забыл, что прошло семь лет с тех пор, как я покинула Австрию, он все еще представлял меня глупенькой маленькой девочкой, его младшей сестренкой.

Иосиф сам рассказал мне, что Кауниц подготовил письменный документ с инструкциями, которые он должен был передать мне.

— Но я не нуждаюсь в документах, — сказал брат. — Я приехал сюда, чтобы повидаться и побеседовать с тобой. И я теперь располагаю сведениями из первых рук о том, что происходит.

Он дал мне ясно понять, как я огорчаю мать своим поведением, он пытался объяснить мне всю неразумность моего поведения. Он бывал среди парижан, видел их трудности и нищету. А что, если эти люди узнают о моей экстравагантности? Он вызвал у меня слезы раскаяния в своем поведении.

— Я стану другой, Иосиф, — заявила я. — Умоляю, расскажи маме, что она не должна беспокоиться. Я буду более серьезной. Обещаю.

Я действительно так думала.

К несчастью, когда он сопровождал меня в апартаменты принцессы Гемене, там произошла сцена. Он не хотел идти, но я убедила его. Они играли в фараона, и свободные отношения между полами шокировали моего брата. Их оживленный разговор был довольно фривольным, и, что всего хуже, мадам де Гемене обвинили в жульничестве. Иосиф пожелал уйти.

— Это не что иное, как игорный притон, — заявил он.

За этим последовало длинное нравоучение об опасностях азартных игр. Я должна бросить играть. Из этого ничего хорошего не выйдет. Друзей следует выбирать с большей осмотрительностью.

Что бы мы ни делали, всегда находился предлог для нравоучений, но мы выслушивали Иосифа — ведь многое из того, что он говорил, было правильно. Он часто беседовал наедине с моим мужем, поскольку целью его визита было укрепление австро-французских отношений, и, конечно, другие вопросы.

Я не знала, что он говорил Людовику, но не сомневаюсь, что он указывал на его долг, говорил ему об опасности для монархии при отсутствии наследников. У Артуа есть сын, но граф Прованский идет перед ним. Возникают ревность и антагонизм, когда престолонаследие не идет от отца к сыну.

У самого Иосифа не было сына, но это обстоятельство не мешало ему поучать короля. И Людовик признался, что бесконечно сожалеет о том, что у него нет детей.

Самое важное значение визита заключалось в том, что брат вырвал у Людовика обещание больше не мириться со сложившимся положением вещей. Необходимо что-то предпринять, и Людовик постарается это сделать.

Иосиф уехал в конце мая, пробыв с нами с середины апреля. На прощанье он потребовал, чтобы я не вела себя слишком легкомысленно и не была «бестолочью», чтобы как можно больше усвоила из разговоров с ним. Сожалею, но и вправду во время его нудноватых поучений иногда думала совсем о другом. Поэтому он записал свои «инструкции», и я должна была внимательно изучить их после его отъезда.

Довольно странно, что, хотя он нередко меня раздражал, сейчас, когда уезжал, я была полна печали. Брат был частью моего дома и детства, и вызвал во мне множество воспоминаний. Он говорил о нашей маме, и она стала ближе мне. Я горько плакала, расставаясь с ним.

На прощание он тепло обнял нас — меня и короля. И когда Иосиф вышел, Людовик повернулся ко мне и сказал с искренней нежностью:

— Во время его посещения мы чаще и больше проводили время вместе. Поэтому я испытываю к нему чувство благодарности.

Это был приятный комплимент, и в глазах моего мужа зажглись незнакомые мне раньше огоньки.

Когда я осталась одна, то прочитала инструкции Иосифа. Они были на нескольких страницах.

«Теперь ты выросла, и больше нельзя делать скидки на детство. Что случится с тобой, если ты станешь колебаться? Тебе никогда не приходило в голову спросить саму себя? Несчастливая женщина — это несчастливая королева. Используешь ли ты все возможности? Искренне ли ты отвечаешь на привязанность, которую король проявляет к тебе? Холодна ли ты или сдержанна, когда король ласкает тебя? Не кажешься ли ты утомленной или испытывающей отвращение? Если это так, то как можно ожидать, что мужчина с холодным темпераментом может заигрывать и любить тебя со всей страстью?»

Я серьезно задумалась над этим. Прав ли Иосиф, при всей своей напыщенности тонкий наблюдатель? Не предала ли я свои чувства? Я часто испытывала возбуждение, когда король приближался ко мне.

«Поощряла ли ты когда-нибудь его желания и подавляла ли свои собственные? Пытаешься ли ты убедить его, что любишь? Жертвовала ли ты чем-нибудь ранее него?»

На некоторых страницах он резко критиковал меня за мое отношение к мужу. Он обвинял меня в существующем положении, хотя и соглашался, что я не виновата в физическом недостатке мужа, но все же подразумевал, что его можно преодолеть проявлением симпатии и понимания с моей стороны.

Мои отношения с определенными лицами при дворе носят скандальный характер. Я обладаю способностью привлекать к себе недостойных лиц.

«Задумывалась ли ты когда-нибудь над впечатлением, которое могут произвести твои дружеские связи? Вспомни, что король никогда не играет в азартные игры, поэтому и тебе не следует предаваться дурным привычкам… Потом подумай о непредвиденных осложнениях, с которыми ты можешь встретиться на балах в Опера. Я думаю, что из всех твоих развлечений это наиболее опасное и непристойное, особенно твои сопровождающие, о которых ты рассказывала мне, твой деверь, который ни с чем не считается. Какой смысл ездить на эти балы инкогнито и притворяться, что ты — это не ты?..»

Я улыбнулась. Какой смысл, братец Иосиф, в твоем переодевании? «Моя маскировка делается ради того, чтобы помешать людям узнать, кто является их благодетелем, твоя направлена на то, чтобы получить сомнительное и опасное удовольствие».

«Не думаешь ли ты и в самом деле, что тебя не узнают?»

Не всегда, дорогой брат, не чаще, чем тебя!

«Каждый знает, кто ты, и когда ты в маске, люди делают различные замечания в твоем присутствии и говорят вещи, которые тебе непристойно слышать… Почему ты хочешь находиться в одной толпе с распутниками? Ты ездишь туда не просто потанцевать. К чему это неподобающее поведение?.. Король остается в Версале на ночь один, в то время как ты развлекаешься в толпе с этим парижским сбродом».

Разве я забыла совет своей мамы? Разве она не умоляла меня с тех пор, как я покинула Вену, взяться за ум? Я должна заняться чтением, серьезным чтением, конечно. Я должна читать по крайней мере в течение двух часов в день.

Затем я прочитала показавшиеся мне странными слова:

«Говоря по правде, я боюсь за твое счастье, поскольку полагаю, что так, как сейчас, долго продолжаться не может. Революция будет ужасной и, возможно, вы будете ее причиной».

Тогда я обратила внимание на эту странную фразу, но сейчас я отчетливо вижу эту бумагу и это слово, кажется, выпрыгивает из страницы, написанное красным. — цветом крови.

После отъезда Иосифа я действительно пыталась изменить свой образ жизни. Я знала, что он прав — я не должна играть в азартные игры, мне следует вести себя так, как подобает королеве. Я даже пыталась читать.