Призраки прошлого

Обед прошел невесело. Леди Мертон бросала сердитые взгляды на сына. Заявление Вейнрайта, что ему удалось разгадать тайну поющей монахини, не вызвало у нее никакого интереса.

– Это была любовная история, – начал Вейнрайт. – На месте спальни лорда Мертона некогда находилась монашеская келья мужского корпуса монастыря. Монахиня проникала к своему возлюбленному по веревочной лестнице, которую тот спускал для нее глубокой ночью. Боюсь, что леди была, как бы это лучше выразиться, не очень строгих правил. Семья отправила ее в монастырь за разбитное поведение. Она увидела Брата Френсиса – так звали ее избранника, – когда тот работал в саду. Ей удалось склонить его к свиданию ночью, после того как все другие послушницы и послушники легли спать. Такая хитрая и опытная девица может соблазнить кого угодно, даже самого ангела. С наступлением холодов свидания были перенесены в его келью.

Настоятельница женского монастыря – он находился тут же поблизости – однажды делала обход келий рано утром и увидела пустую кровать. Она уведомила старшего настоятеля, тот вызвал отца монахини. Это была местная семья. Отец установил за дочерью слежку, заметил ее и проник за ней в келью. Выхватив кинжал, он бросился на Брата Френсиса, но дочь загородила его собой в надежде, что отец не причинит ей вреда. Однако она не рассчитала, и сталь вонзилась ей в сердце. Отсюда кровавое пятно на корсаже призрака. Брату Френсису пришлось перенести тяжелое наказание. Историю замяли, чтобы отец монахини не попал под суд за убийство.

Вейнрайту потребовалось немало времени, чтобы представить отчет о монахине в столь драматическом свете. Холодный прием аудитории его разочаровал.

– В самом деле? – равнодушно спросила леди Мертон и тут же предложила гостю еще рагу.

Один Льюис слушал с искренним интересом, стараясь не пропустить ни слова.

– Кто была эта леди? – спросил он.

– Монахиню звали Филомела [28] . Фамилию не удалось обнаружить. Филомела, конечно, звучит поэтично для соловья. Помните, у Спенсера, если не ошибаюсь: «И песня Филомелы слезы у тебя исторгает». Ваша незадачливая Филомела была известна в монастыре своим чарующим голосом. С того времени ее надрывная мелодия звучит в этих стенах.

– Странно, как это стены до сих пор не размыло от слез. Чего она хочет? – спросил Льюис.

Вейнрайт загадочно улыбнулся.

– Привидения плачут сухими слезами. В них нет физической субстанции. Единственное, что нужно Филомеле, это право оставаться здесь и ждать возвращения Брата Френсиса.

– Ей придется долго ждать, – засмеялся Льюис.

– Ей никто не мешает, – сказала леди Мертон. – Никто не гонит ее отсюда – мы ее не ощущаем.

Вейнрайт подождал, пока замечания, нарушающие его рассказ, прекратятся.

– Днем она обходит помещения бывшего монастыря, напевая свою печальную мелодию, а ночью возвращается в комнату лорда Мертона, которая для нее все еще остается кельей Брата Френсиса. Призраки часто не замечают переделок, которым подвергались места их обитания. Она не злой и не вредный призрак. Ее сила угасает. Еще лет сто, и вы от нее избавитесь. Конечно, после того, как она поведала мне свою историю, я бросился в библиотеку и попытался найти документы подтверждающие это. Но, увы! Ничего не удалось обнаружить.

Изобретательность и фантазия Вейнрайта произвели на Мертона сильное впечатление.

– Очень интересно, – сказал он. – И Филомела сегодня днем была почему-то особенно активна. Обычно с ними это случается в полночь. Любопытно, чем это объясняется.

– Наступает полнолуние, – объяснил Вейнрайт. – В полнолуние призраки ведут себя намного активнее. Конечно, их любимое время полночь. Сегодня в полночь, полагаю, все ваши духи придут в движение.

Мисс Монтис хотела что-то сказать – это случалось редко: обычно за столом она молчала.

– Слово «лунатик» происходит от французского «1а lime», – сказала она, презрительно усмехаясь объяснению Вейнрайта. Она хотела сделать намек на то, что спирит вел себя, как лунатик, занимаясь хождением по опасным местам при свете луны, но сатира не относилась к ее дарованиям.

Вейнрайт снисходительно проглотил язвительное замечание и углубился в рассуждения о влиянии луны на потусторонний мир.

После обеда леди перешли в Голубой салон. Как Чарити и предполагала, леди Мертон и мисс Монтис удалились, как только к ним присоединились мужчины. Леди Мертон, приложив пальцы к вискам, пожаловалась на мигрень.

– Я дам вам немного лауданума, – сказала мисс Монтис.

Когда они вышли, Мертон сказал:

– Этот лауданум даст ей уверенность, что ближайшие несколько часов маман будет крепко спать и не позовет компаньонку. Как я понимаю, мисс Монтис будет в это время вне пределов досягаемости.

– Когда мы выйдем? – спросил Льюис нетерпеливо.

– Не скоро, не раньше, чем через несколько часов. Сыграем в вист, чтобы скоротать время? Монтис наверняка не спустит с нас глаз. В одиннадцать все отправимся спать.

Они сыграли несколько партий в вист. Каждый думал о другом. Багот забежал в половине одиннадцатого сообщить, что мисс Монтис только что спустилась в кухню выпить чашечку какао. Как бы между прочим спросила, чем заняты остальные.

В одиннадцать они закончили игру и довольно шумно удалились каждый в свою спальню, все кроме Льюиса. Вскоре Льюис постучал к Мертону и сообщил, что Монтис проскользнула через кухонную дверь и направляется к Сент Джону.

– А Нед? – спросил Мертон.

– Он не появлялся. Вероятно, пошел раньше. У меня все готово. Пойдем?

– Постучи к Чарити и Вейнрайту.

Четверо заговорщиков встретились в Голубом салоне, не зажигая света. Все были одеты в темное.

– Выйдем через библиотеку на случай, если они поставили кого-нибудь наблюдать за домом, – сказал Мертон. – Там густые деревья, нас не будет видно.

Все сделали так, как он предложил. Сквозь густые облака пробивался слабый свет луны. Видно было, как с земли поднимается туман. Чарити вдруг охватило чувство нереальности происходящего, все было похоже на волшебную сказку. Мертон вытянул откуда-то из-за дерева мешок с сырой шерстью и коробку с лучинами, припасенные ранее. Чарити и Льюис тоже взяли узлы и, убедившись, что никто не наблюдает, направились к кладбищу, стараясь держаться ближе к шелестевшим на ветру деревьям.