Кобра и наложница

Бадра смотрела на убитых, лежавших на ковре, и не чувствовала облегчения. Нет, Фарик не успокоится. Он будет предпринимать все новые и новые попытки. Он пошлет других воинов, чтобы вернуть девушку в свой черный шатер страданий. Слабый луч надежды лишь появился… и погас.

В этом положении оставался один выход. Спасение было на поясе юного воина племени Хамсинов. Удар резного кинжала пронзит ее сердце. Нацелившись, она выхватила его из ножен. Хепри повернулся с быстротой, достойной его тотема Кобры, обхватил рукой лезвие и вырвал у нее кинжал, с гримасой отбросив его прочь. Бадра вскрикнула, глаза ее наполнились слезами. Она глядела на обнаженный кинжал, испытывая глубокий стыд.

— Пожалуйста, дай мне умереть, пока не пришли другие, только кинжал освободит меня от Фарика.

— Нет, Бадра, — мягко сказал Хепри, не отводя от нее своего взгляда. — Ты ошибаешься. Смерть — это неправильный выбор.

— Этот выбор для меня. Я не могу больше жить, чувствуя себя рабыней.

— Теперь у тебя будет новая жизнь, Бадра, — сказал он, подходя ближе. — У тебя есть защитник. — Решимость блеснула в его голубых глазах. — Защитник, который поклялся повелителю своим мечом защищать твою жизнь. Это особая клятва, такая, которой я буду гордиться всю жизнь.

Но эти его слова для нее ничего не значили.

— Ты лишил меня последней возможности обрести покой, — прошептала она.

Он пристально посмотрел на нее. В его глазах светилось сострадание.

— Нет, Бадра, — сказал он. — Ты сама свободно можешь выбрать свою судьбу. Фарик больше не имеет над тобой власти. Поверь мне, все только начинается. Я знаю это. Не будь я из племени Хамсинов.

В то время как его слова не произвели на нее никакого впечатления, именно этот его взгляд дошел до глубины ее сердца.

— Твои глаза, — вдруг сказала она. — Это не глаза араба…

Горестная улыбка исказила его лицо.

— Все, что мне известно о моей семье — это то, что мои родители были иностранцы, путешествовавшие через пустыню в направлении Красного моря. На их караван напали, и все были убиты. Я мало что помню, но отец Джабари, Тарик, рассказал мне эту историю. И я горжусь своими родителями, которые погибли, чтобы спасти меня.

— Что же произошло? — спросила Бадра.

— Тогда мне едва исполнилось четыре года. На наш караван напали воины Аль-Хаджида. Мои родители спрятали меня в большой корзине. Воины племени Хамсинов столкнулись с племенем Аль-Хаджидов, когда те возвращались с добычей. И Хамсины отбили ее, в том числе и эту корзину. Я дрожал от страха, когда они подняли крышку. Я думал, что погибну, так же как родители, мой брат и все слуги. Я выглянул и увидел двух человек. У одного глаза были черные, у другого — желтые. Тот, черноглазый, сказал… — Тут он сделал паузу, улыбнулся, затем продолжил: — «Отец, в корзине сокровищ нет. Я не думаю, что здесь есть что-нибудь ценное».

Лицо Хепри напряглось, и он отвел взгляд.

— Отец Джабари заглянул в корзину и сказал: «Ты ошибся, сын мой. Здесь есть нечто бесценное. Маленький мальчик». Шейх посмотрел на меня и сказал те же слова, что и я тебе.

— Не бойся, малышка, — эхом тихо повторила Бадра.

Хепри серьезно кивнул.

— Тарик послал своих людей проверить караван, но в живых уже не было никого, все погибли. Мало того, Фарик сжег трупы, так что никого нельзя было опознать.

Он закрыл глаза.

— Отец Джабари воспитал меня как своего сына, — он посмотрел на нее трогательным взглядом. — А Джабари тал звать меня братом… — Вздохнув, он продолжил. — Мир здесь, Бадра. Ты сможешь построить новую жизнь. Я помогу себе. Отец Джабари дал мне имя Хепри в честь египетского бога восхода, возрождения…

— Хепри, бог рассвета. А мое имя Бадра, — ее голос дрогнул. — Так меня назвали в честь полной Луны. Мы с тобой — противоположности.

Легкая улыбка тронула его губы:

— Может, и так, но солнце и луна не могут существовать друг без друга.

Она пристально смотрела на него, желая верить ему. Он был так красив и казался таким добрым.

«Но осмелится ли луна поверить восходу солнца? Он столкнет ее с небосвода своим ослепительным светом. Солнечные лучи сжигают. Солнце во много раз сильней лупы».

Ожесточенное выражение исказило лицо Хепри, согнав ненадолго промелькнувшее юношеское очарование. Сейчас он выглядел как воин, готовый выполнить свою клятву.

— Бадра, я твой телохранитель. Я поклялся защищать тебя ценой своей жизни. Я из племени Хамсинов, воинов ветра, и никогда не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Я обещаю. Знай: теперь ты защищена от Фарика.

С ободряющей улыбкой он нежно дотронулся до ее щеки и большим пальцем руки стер с нее слезы. И она увидела кровь на его пальцах: он поранил себя, когда отнимал у нее нож!

— Ты ранен! — с горестным воплем она вытащила ленту из его пояса и перевязала кровоточащую рану. Крепко стягивая ее, она пристально глядела на Хепри. Ни один мужчина до этого не ранил себя из-за нее. Ни один мужчина никогда не дрался с другим, чтобы защитить ее!

Искорки заблестели в его глазах, делая их цвет более глубоким.

— О, если бы я знал, когда порезался, что это смягчит тебя, я бы сделал это намного раньше.

В первый раз за эти ужасные годы Бадра искренне и радостно улыбнулась.

— Ты поклялся быть моим телохранителем и защищать меня, Хепри. Поэтому я считаю, что лучше всех исцелю твои раны. Так как ты поклялся отдать за меня свою жизнь, это будет самым малым из того, чем я могу отплатить тебе.

— Малышка, это не очень большая жертва. За то, чтобы видеть твою улыбку, я бы отдал свою жизнь, — заверил ее Хепри.

Бадру заворожило выражение нежности на его лице. Она подвинулась ближе. Первый раз за все время своего рабства она по своей воле дотронулась до мужчины. Ее дрожащая рука поглаживала мягкую бородку Хепри.

Он застонал и отшатнулся. Глаза его были закрыты. Когда он открыл их, его взгляд был отстраненным.

— О, малышка, — сказал он задумчиво, и она уловила нотку сожаления в его голосе. — Кинжалы и сабли не представляют для меня опасности. А ты, я думаю, да. Ты обладаешь силой покорить мое сердце. Я мог бы влюбиться в тебя. Боже, помоги мне, похоже, я уже влюбился, и это ранит меня глубже, чем любой нож.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Лагерь племени Хамсинов.

Январь 1894 года

Война меж враждующими племенами закончилась. И два племени, которые были когда-то заклятыми врагами, выставили своих лучших воинов для ожесточенного сражения за победу в гонках на верблюдах. Вернее, не сражения — а соревнования, где каждый из наездников должен был показать свою силу и ловкость.

Стоя в толпе, Бадра с замирающим сердцем наблюдала за бегом этих неуклюжих с виду, но сильных рыжевато-коричневых животных. Рашид, воин из племени Аль-Хаджидов, выступал против Хепри, ее телохранителя. Деревянное седло верблюда Хепри было покрыто попоной, украшенной синими, желтыми и белыми кисточками. Бадра сама сплела ее и подарила юноше ко дню его рождения.

Воины криками поддерживали своих. Вражда племен прекратилась, когда Джабари убил Фарика. Жестокий вождь Аль-Хаджидов похитил Элизабет, жену Джабари, американку, и это было последней каплей, переполнившей чашу. После убийства Фарика дядя Элизабет стал новым вождем прежде воинственного племени Аль-Хаджидов, и племена слились воедино. Гонки на верблюдах отныне заменили кровопролитные столкновения. Это стало хорошей традицией.

Сквозь облака пыли, поднятой копытами скачущих животных, было видно полное решимости лицо Хепри, которому удалось опередить своего соперника на финишной прямой. Толпа взорвалась криками одобрения.

Хепри легко соскочил со своего верблюда и оглядел всех дерзким взглядом победителя. Бадра подбежала и бросилась к нему на грудь.

— О, это было замечательно! — Она обняла его, ощутив острый запах его пропотевшей рубахи.

Его взгляд смягчился, когда он обнял ее. Вокруг столпились возбужденно кричавшие мужчины. Они поздравляли Хепри с победой в престижных гонках. Это была большая честь.