Пурпурные кружева

Морган не хотел думать ни о Крэндале, ни о Лили, не желал размышлять о тех чувствах, которые она в нем пробудила. Но тряски в кебе оказалось явно недостаточно для того, чтобы рассеять эти мысли. Возможно, все дело в том, что прошлой ночью с ним произошло нечто удивительное: впервые за много-много лет воспоминания, которые постоянно мучили его, ненадолго отступили. Как будто какая-то необъяснимая сила просто освободила его мозг от гнета прошлого. Лили заставила его забыть. Наконец хоть на какое-то время он освободился от наваждения и почувствовал облегчение, словно произошло некое чудотворное очищение его памяти. Больше нет Трея. Нет Дженни. И к нему больше не тянется ее рука. И ему больше не надо вновь и вновь пытаться преодолеть разверзшуюся между ними пропасть, чтобы спасти ее…

Всю свою жизнь Морган боялся, что до конца дней его будет преследовать взгляд Дженни – милой, прелестной девочки Дженни. Когда она падала, ее лицо было обращено к нему. Их взгляды встретились, и в этот момент страх, написанный у нее на лице, исчез. Его сменило… Что же это было? Он задавал себе этот вопрос тысячу раз. Покорность судьбе? Безропотное принятие того, что она должна умереть? Или разочарование? Разочарование в нем? Конечно, в нем, со вздохом подумал Морган.

Когда-то давным-давно он пообещал Дженни, что будет беречь и защищать ее. И не смог выполнить обещание. О Боже, ну почему он не смог?

После смерти Дженни Морган не позволял себе вспоминать о своей клятве и действительно почти никогда не думал об этом. Не думал вплоть до приезда в Блэкмор-Хаус. Почему же сейчас это все-таки произошло? В недоумении он откинулся на спинку сиденья и, чтобы отвлечься, попытался думать только о том, как неприятно соприкосновение с растрескавшейся, вытертой кожей обивки, – места в кебе было так мало, что он, с его высоким ростом и широченными плечами, буквально вжимался в узкое пространство миниатюрного экипажа. Потом Морган стал смотреть в маленькое грязное оконце, и ему удалось наконец переключиться на мысли о задании, которое предстояло выполнить. При этом желваки его отвердели, взгляд стал неумолимо решительным и суровым. Только необходимость покончить с Крэндалом и привела его в это проклятое место, Блэкмор-Хаус, напомнил себе Морган.

Он прекрасно помнил, как три дня назад, утром, в надежде получить место пришел переговорить с дворецким, который занимался поиском работников для Блэкмор-Хауса. Одного взгляда на этот большой дом, находившийся всего в нескольких кварталах от пышных особняков из мрамора и гранита, Моргану было достаточно, чтобы определить – мелкими переделками здесь не обойтись. Родовое гнездо семьи Блэкмор находилось в плачевном состоянии. Разумнее всего, подумал тогда Морган, было бы разрушить дом до основания, затем нанять архитектора, строителей и возвести здание заново. Конечно, дворецкому надо было очень постараться, чтобы найти сумасшедшего, который согласился бы на каторжный труд, скромно поименованный в объявлении «мелким ремонтом».

Однако угрожающий вид разрушающегося дома, его мрачных, пустынных коридоров, где от стен отдавалось эхо, не мог заставить Моргана отказаться от своего плана – ему нужен был Крэндал. Очень нужен. И если для того, чтобы подцепить его на крючок, ему придется в одиночку построить по кирпичику огромный дом, он был готов сделать даже это. И Морган без колебаний согласился на все условия.

Когда кеб, минуя запруженные экипажами улицы, пробился к перекрестку, где Бродвей пересекается с Пятой авеню, цоканье лошадиных копыт стало более ритмичным – движение в этот час здесь было не слишком оживленным. Увидев впереди окантованный рамкой стеклянный указатель «Сорок пятая улица», Морган постучал в стенку кучеру и, когда лошади остановили бег, спрыгнул на узкую мостовую Пятой авеню прямо перед больницей святого Луки. Протянув кучеру монетку, Морган быстро зашагал в сторону Пятьдесят девятой улицы, где и находился Блэкмор-Хаус. Ему просто необходимо было немного пройтись.

Через несколько минут мысли Моргана прервал возглас:

– Мистер Элиот! – Голосок Кэсси прозвучал совсем рядом.

Он замедлил шаг и только тут понял, что по привычке, чисто механически обошел дом и уже стоит у заднего входа в Блэкмор-Хаус.

Кэсси была самым младшим ребенком Клода Блэкмора, недавно умершего брата Лили. Морган знал, что именно безвременная кончина Клода, покинувшего этот мир четыре месяца назад, стала причиной возвращения Лили на Манхэттен. Элиот хорошо помнил тот день, когда получил известие о том, что тридцатитрехлетний Блэкмор умер, оставив своих троих детей на попечение сестры. Вся нью-йоркская знать была ошеломлена и поражена новостью – та самая Лили должна вскоре вновь появиться в городе. Что же касается Моргана, то он не испытал ни удивления, ни тем более изумления, – он просто был благодарен Провидению, позаботившемуся о том, что в доме срочно понадобился работник. По крайней мере был благодарен до вчерашней ночи.

– Мистер Элиот!

Морган отвлекся от своих мыслей и обратил наконец внимание на маленькую девочку. Кэсси было всего шесть лет, кудряшки пышных волос обрамляли ее чуть удлиненное, в форме сердечка, прелестное детское личико.

– Мы ждали вас, – сообщила она Моргану, расправляя оборки на платье. На талии у нее красовался съехавший набок бант, который она, судя по всему, завязала сама и очень гордилась этим.

Морган взглянул в сторону кухни. У входа в дом, на ступеньках, стояли старшая сестра Кэсси и ее брат. Пробыв в Блэкмор-Хаусе совсем недолго, Морган тем не менее успел заметить: из всех троих Кэсси – самая ласковая, милая и беззаботная. Пенелопа, ее сестра, которой уже восемь, чувствует себя несчастной, и ее трудно назвать нежным ребенком. Роберт же в свои двенадцать лет почти все время проводит за книгами, буквально проглатывая одну за другой, и чересчур серьезно смотрит на мир сквозь круглые стекла массивных очков.

– Я уже собиралась выйти за ворота, чтобы поискать вас на улице, – добавила Кэсси, широко улыбаясь.

Морган не улыбнулся ей в ответ. Он не хотел давать этой нежной девочке повод думать, что когда-нибудь может стать ей другом. Меньше всего Моргану было нужно, чтобы вокруг него крутились дети.

– Этого делать не следовало, – сказал он и прошел в дом, протиснувшись между детьми. – Видите, я уже здесь, и я ужасно голоден.

К счастью, было решено, что есть он будет на кухне вместе с поваром и дворецким, а не в своей комнатушке во флигеле. Это было большой удачей, не потому, конечно, что кухня оказалась чуть ли не единственным помещением, которому не грозило немедленное разрушение, а потому, что таким образом он получил возможность появляться в доме гораздо чаще и мог ближе узнать его жильцов.

Дети, как оказалось, тоже обычно ели на кухне. Морган решил, что здесь так заведено, поскольку в столовой довольно холодно и сквозит из всех щелей. Эту комнату следовало бы отремонтировать как можно быстрее, но в списке неотложных дел, который он уже успел себе составить, верхние строчки занимали протекающие водопроводные трубы и испорченные газовые вентили. Еще Моргана очень беспокоил прогнивший пол. Перекрытия между этажами необходимо привести в порядок в самые ближайшие дни. Невеселая улыбка искривила его губы. За три дня, проведенные здесь, он уже переделал чертову уйму дел, почти не выходя из дома, как будто сросся с ним и превратился в неотъемлемую принадлежность Блэкмор-Хауса.

Кэсси вскарабкалась на стул, Пенелопа последовала ее примеру. Роберт тоже уселся, но тут же уткнулся в очередной фолиант. Морган хотел было сказать мальчику, чтобы тот отложил книгу, но вовремя одернул себя: какоеему дело до Роберта! У него есть конкретная задача – поиск доказательств виновности Крэндала. Ремонт и все, что с ним связано, – дело второстепенное, а уж воспитание отпрысков Клода Блэкмора совсем его не касается.

Морган закрыл входную дверь и собрался присоединиться к детям, сидевшим за столом. Стол был пуст.

– А где же завтрак? – спросил он и осмотрелся в надежде увидеть повара. Только сейчас он заметил, что в кухне непривычно холодно и пусто.