Влюбленный виконт

Майкл Хепберн, маркиз Лонгхейвен, смотрел на своего собеседника через стол, накрытый к завтраку. Люк, намазывающий джемом кусок поджаренного хлеба, вопросительно поднял брови, поза у него была на первый взгляд небрежная, но Майкла трудно было провести. Он сказал:

– Ну что же, всякий раз, когда человек пишет вещи, не предназначенные для посторонних лиц, а только для тех, кому они адресованы, есть шанс, что произойдет что-нибудь в этом роде. Я сжигаю всю личную корреспонденцию.

– В этом я не сомневаюсь, – сухо заметил Люк. – Я также согласен с тем, что записывать интимные подробности эротических забав с женой – дурная мысль, но частный дневник есть именно частный дневник. Я уверен, что лорд Бруэр не думал, что он уйдет из жизни так рано. И потом, он не первый, кто каждый день вел записи о подробностях своей частной жизни. Дневник ведут многие.

– Это так, – согласился Майкл, хотя если бы он на самом деле был таким податливым, это проделало бы брешь в органах безопасности, что принесло бы короне множество несчастий. Он считал лорда Бруэра глупо сентиментальным, но удержался и не сказал этого. Люк нелегко шел на откровенность, а значит, у него были основания прибыть к другу в такой ранний час.

– То было ошибочное решение, но нельзя же все время думать, что могут случиться какие-то непредвиденные обстоятельства и какой-нибудь тип с низким моральным уровнем вторгнется в твою жизнь.

– Я совершенно с тобой согласен. – Люк, казалось, весь был сосредоточен на том, чтобы тщательно прожевать кусок колбасы; прожевав, он проглотил его, а потом спросил: – Если бы ты был на моем месте, что стал бы делать дальше?

– Это ты о затруднительном положении леди Бруэр? – «Или, – добавил мысленно Майкл, – о самой этой леди?»

– Что-то нужно делать с Фитчем.

– Ты просишь у меня совета или хочешь, чтобы я вмешался?

Майкл взял в руку чашечку с кофе и проницательно посмотрел на своего старого друга.

– Сам не знаю. Ты гораздо более опытен в делах такого рода.

– Истекающий кровью, лежащий без чувств джентльмен в доме одной из моих любовниц? Нет, это выходит за пределы моего опыта.

– Она не моя любовница. – Эти слова он проговорил отрывистым тоном. – Мэдлин – моя знакомая, и только.

Прекрасная леди Бруэр не постеснялась позвать Люка, оказавшись в крайне сложном положении, и учитывая раздражение, с которым он говорил об этой женщине, Майкл как-то сомневался, что «знакомая» – подходящее слово для данного случая, но допытываться не стал. В последнее время Люк стал более вспыльчив и беспокоен, чем обычно, и, вероятно, это было как-то связано с ней. Он ложился поздно, и хотя в это утро казался любезным и собранным, как обычно, но у рта его появилась усталая морщинка.

Утро было ясное и яркое, небо за окнами утренней столовой походило на море безоблачного синего цвета. Глотнув кофе, Майкл с подчеркнутой осторожностью поставил на стол чашку.

– Ты говоришь, что доставил лорда в его особняк и сказал дворецкому, что нашел его, лежащего без сознания, в переулке позади нашего клуба?

– Мне показалось, что это выглядит правдоподобным объяснением. – Гибкое тело Люка было едва заметно напряжено, но это не укрылось от Майкла. – Дворецкий вызвал врача, который сообщил, что рана неглубокая, и сказал, что, по его мнению, Фитч был сильно пьян, насколько можно судить по запаху бренди. Я могу подтвердить, что от него пахло очень сильно, и когда я поместил его в карету, пустая фляга выпала из его кармана, хотя я сомневаюсь, что излишества, которым он предавался в тот вечер, ограничивались только этим сосудом.

– Но у нас по-прежнему проблема с дневником лорда Бруэра, остающимися во владении этого гнусного Фитча, безотносительно к тому, выздоровеет он или нет, верно?

– Верно.

– Думаю, что смогу позаботиться об этом.

Впервые с момента своего прихода Люк улыбнулся, и хотя на Майкла это не произвело того же впечатления, какое производило на чувствительных светских дам, он с радостью увидел, что на миг перед ним появился обычный беззаботный лорд Олти.

Люк пробормотал:

– Я так и думал, что ты сможешь помочь.

– Ради леди Бруэр?

Вопрос был поставлен весьма деликатно.

Люк пропустил мимо ушей этот намек.

– Кажется разумным предпринять шаги теперь же.

– Фитч и до событий прошлого вечера был неприятным типом, так что логично будет допустить, что его настроение не улучшится, если ко всему добавится сильнейшая головная боль, которая ждет его, как я полагаю, сегодня утром.

– Врач говорит, что между выпивкой и ударом по его толстому черепу у него, вероятно, случился провал в памяти, и он не помнит, как получилось, что ему нанесли увечье.

– Так было бы лучше для всех, но пока мы этого не узнаем, тебе следует защищать ее тем или иным способом.

– Вряд ли я обязан это делать.

Люк пожал плечами, но Майклу показалось, что это не выражает настоявшего равнодушия.

– Да, – мягко сказал Майкл, – но все же ты здесь и хочешь заручиться моей поддержкой ради нее.

Люк отшвырнул салфетку и встал со своим обычным небрежным видом.

– Кстати, о ней. Дай мне знать, когда дневник будет спасен и я смогу вернуть его законному владельцу. Я надеюсь, тебе можно доверять, но вряд ли Мэдлин одобрит, что я вообще рассказал тебе об этом.

В профессии Майкла доверие не поощрялось, так что это было к лучшему. Майкл поднял брови.

– Я буду поддерживать с тобой связь.

– Благодарю за завтрак.

– Не за что. – Он помолчал и сказал равнодушно: – Ты действительно поставил вчера двадцать тысяч на одну карту?

Люк язвительно выгнул брови.

– Вижу, слухи распространяются, как всегда, быстро.

– В наших кругах – да, можешь не сомневаться. Я все знал уже к полуночи.

– Я и сам не понимаю, зачем принял вызов Кейна.

– Наверное, я могу сделать предположение.

Во время войны они были в Испании вместе, и поэтому каждый хорошо знал о том, какие демоны живут в душе другого.

– Не нужно, – отрывисто и коротко произнес Люк. – Мне не нужен отец-исповедник, Майкл, но за этот дневник я буду признателен.

После ухода друга Майкл сел и задумчиво уставился на дверь. Конечно, он знал прекрасную леди Бруэр. Светлые золотистые волосы, необыкновенные темные глаза, тело, которое оценил бы любой здоровый мужчина, но она была предана своему мужу и после его смерти удалилась из общества на долгое время, хотя это было совсем не модно. О ней говорили, что ее не интересуют никакие привязанности – ни постоянные, ни случайные.

На мой взгляд, подумал Майкл, примечательно, что эта леди обратилась за помощью к Люку. Ему не было известно, что они хорошо знают друг друга, и, конечно, Люк только коротко упоминал о ней в его присутствии. Единственный раз, когда он видел, что они обменялись несколькими словами, был на свадьбе их общего друга Джошуа с кузиной леди Бруэр. Вообще же, размышлял Майкл, откинувшись к спинке кресла и вновь глотнув кофе, он помнил, что заметил неестественную сдержанность в голосе Мэдлин Мей, с которой она поздоровалась с Люком. Ведь с его внешностью, состоянием и шармом большинство женщин падали к его ногам.

Или в его постель.

Но Люк сказал, что она не была одной из его любовниц, и за ней явно не числилась репутация женщины, склонной к случайным связям. А Люк не верил в связи иного сорта, так что скорее всего это была правда. Принимая все во внимание, друзьями они тоже не были.

Это было интересно, но не существенно для данной проблемы. Майкл допил кофе и, выйдя из утренней столовой, направился в свой кабинет.

Ему нужно было послать записку. У него есть связи, с помощью которых можно легко управиться с этим малоприятным дельцем и достать дневник. Либо Антония, либо Лоренс быстро и осторожно все уладят.

Он никогда не был нерешительным человеком, и пришел в раздражение, когда, подняв руку, чтобы постучать, опустил ее и подумал, не уйти ли ему. Логически это было вполне объяснимо – если после событий вчерашнего вечера он зайдет узнать, как себя чувствует Мэдлин, и сказать ей, что он надеется па скорое возвращение дневника ее мужа. Но с другой стороны, он вспомнил, что леди Бруэр опасна для спокойствия его души.