Ничто не разлучит нас

«Должно быть, Джеффри по-прежнему переживает, как бы что-нибудь не сорвалось», – поняла она. На самом деле у нее тоже душа была не на месте.

– Привет, Гейли! – Чед сразу обратился к ней, поэтому Джеффри не успел представить его другим дамам.

– Привет! Рада тебя видеть! Надо же, какой сюрприз!

– Джефф обещал, что мы встретим тебя здесь. Отмечаете день рождения подруги?

– Так и есть!

– Тина! – наконец дождавшись своей очереди, громко сказал Джеффри. – Тина, это Чед Беллоуз; Чед, это Тина Мартин и Элизабет Дауэлл. Позвольте заказать для вас что-нибудь.

– Уже заказано, спасибо, Джефф, – успокоила его Гейли.

– Жаль. Может быть, позже? А сейчас пойдем танцевать.

У нее не получилось отказаться – Джеффри быстро вывел ее в круг. Зазвучала медленная музыка, и они привычно обнялись. Они всегда танцевали обнявшись, и у них это неплохо получалось.

Неожиданно Гейли отстранилась и вопросительно посмотрела ему в лицо:

– Какого черта, Джефф, ты здесь? Почему я не знала об этом?

– Я не был уверен, что мы зайдем сюда.

– Хорошо, пусть так. Но разве сейчас ты ведешь себя прилично? С вами еще один приятель. Почему вы его оставили?

– Он очень самостоятелен и все решает сам. Сейчас закончится танец, и мы подойдем к нашему столику. Если пожелаешь, сможешь блеснуть учтивостью. Готова?

– Конечно, не то что ты, – ответила Гейли. Музыка смолкла, и пары начали покидать площадку. – Ну вот…

– Тут и песне конец, – улыбнулся Джефф. – Пойдем?

Гейли посмотрела через его плечо в сторону незнакомца.

Он уже не сидел за столиком, а стоял, прислонившись спиной к стене, и в упор, через весь зал, сквозь толпу народа, смотрел на Гейли.

Она почувствовала мощь его пристального взгляда, несмотря на разделяющее их пространство зала. Глаза незнакомца внимательно осматривали ее с головы до ног и будто бы прожигали насквозь…

Он был высок и темноволос. Волосы при искусственном освещении бара казались смоляными. Джефф и Чед оделись в костюмы-тройки, а он, похоже, мало придавал значения одежде: голубая ковбойская рубашка из джинсовой ткани, какая-то бежевая курточка и синие джинсы составляли его вечерний костюм. Он был широкоплеч и мускулист. Гейли дала незнакомцу лет тридцать пять. Лицо его понравилось ей красивым резким подбородком, высокими скулами, длинноватым, но прямым носом, жесткой и одновременно чувственной линией рта. Темные глаза и густые черные брови делали его еще более привлекательным. Он притягивал ее взгляд своей грубовато-суровой внешностью. Незнакомец не улыбался, а в упор смотрел на Гейли, разглядывая ее, словно портрет или произведение искусства, нуждающееся в кропотливой оценке. Ей не приходилось сталкиваться с подобным… Казалось, что он всю жизнь ждал случая спокойно и внимательно изучить и оценить ее.

Его взгляд сделал свое дело. Гейли ощутила, как вспотели ладони, как что-то задрожало под коленями и словно жгучий поток пронесся между лопатками. Никогда прежде она не знала этого человека, никогда прежде не встречала его, но никто другой не казался ей более знакомым, будто они долгие годы тесно дружили, а может быть, жили бок о бок.

Гейли с трудом осознавала, что смотрит на него так же откровенно оценивающе, как он. В голове словно сгущался какой-то туман. На мгновение ей показалось, что она теряет сознание. Будто нечто похожее на молнию пронеслось между ними.

Но сознание не покинуло Гейли, и она, сжав руку Джеффа, спросила:

– Кто это?

– Где? – притворился он.

– Этот человек. Ваш третий. Кто он, Джеффри?

– А-а, этот высокий парень? – Джефф рассмеялся. – Рослый и мускулистый привлекательный брюнет? А это тот самый старый отшельник с грязной бородой, которого ты целую неделю боялась пуще дьявола.

– Что-о?!

– Ничего. «Почтенный старец», на которого ты смотришь, – это художник Брент Мак-Келли. Похоже, он с нетерпением ждет встречи.

– Ждет?.. Да. – Гейли безотчетно вздрогнула и поймала себя на мысли, что она тоже торопит момент, когда их представят друг другу. Словно ждала этого всю жизнь.

Глава 2

Кто она?

Вопрос, мысленно заданный Брентом полчаса назад, продолжал мучить безответностью. Волнение, застигшее врасплох, точно раскаленным лезвием пронзило тело; на миг, как от неожиданного удара, перехватило дыхание. Он готов поклясться, будто хорошо знает эту женщину, хотя совершенно уверен, что никогда не видел ее прежде. Ее-то он ни за что не смог бы забыть. В тот миг, когда его взгляд выделил ее среди посетителей бара, им овладели непонятные острые ощущения, причинившие боль и страдание. Они не позволили ему встать, чтобы вместе с Чедом и Джеффом пройти несколько шагов до места, где сидели подруги. Некоторое время он не мог пошевелиться, и пришлось придумать какие-то общие слова и разыграть роль необычного человека из мира искусства. Гения, который будет снисходительно ждать, пока к нему не подойдут знакомиться поклонники.

Но ожидание закончилось, и она подходит.

Незнакомая девушка была среднего роста, стройна и очень недурно сложена. Брента поразила ее прическа – струящийся поток длинных золотисто-медовых густых волос, перекинутых через плечо на грудь. Медленно приближаясь, она лавировала между столиками, и… он увидел ее спину. Это была восхитительная спина, утонченная, гибкая, грациозная. Как настоящего художника, его несколько раздражал черный кусок ткани, скрывавший ее продолжение. Пришлось сдерживать желание броситься к девушке и прямо здесь, прилюдно, сорвать досадное покрывало. Раньше ему не доводилось видеть в женщине столько чувственности: она исходила и от теплого сияния глаз, и от плавного, уверенного покачивания бедер… Эта женщина была изумительна…

«Она, конечно, догадывается о своей притягательности, – подумал Брент, усмехнувшись про себя, – и ценит себя много выше тех комплиментов, которые ей, без сомнения, расточают поклонники».

Тень улыбки озарила его лицо. Он не сводил с нее глаз. Впрочем, и Гейли не опускала ресниц. Бренту казалось, будто ему бросают вызов. Им овладело тревожное чувство опасности, предстоящего серьезного испытания. Он не на шутку взволновался. В приближении незнакомки чудилось нечто неотвратимое, нечто толкающее их навстречу друг другу. Брент заставил себя улыбнуться лениво и уверенно, как бы хладнокровно оценивая направляющуюся к нему женщину, будто не он минуту назад цепенел от переполнявшего его восхищения.

«Вот ты и нашла свою судьбу, милая, – чуть не сказал он. – Я – тот, кто примет вызов».

Джеффри Сейбл приблизился к столику вместе с ней. Чед с двумя другими женщинами немного приотстал.

– Брент, это Гейли Норман, моя помощница, именно она на своих плечах вынесла основную тяжесть по подготовке выставки. Гейли, это Брент Мак-Келли. А вот и подруги Гейли…

Джеффри продолжал что-то говорить, но Брент не слышал его. Он осязал тепло, наэлектризованность воздуха… Гейли стояла рядом, между ними было меньше фута, и она ему улыбалась. В приопущенных уголках ее рта внимательный глаз живописца заметил скрытую надменность, словно она выказывает нарочитое безразличие к стоящему перед ней великому художнику.

«Но это неправда, – подумал он. – Даже если ей наплевать на мою известность, но она далеко не равнодушна».

Брент видел, как взволнованно поднимается и опускается ее грудь за кромкой тугого корсажа, казалось даже, что он слышал ускоряющийся стук ее сердца.

– Мистер Мак-Келли, – приветствовала она Брента напевно, но прохладно. Брент понял, что она не без труда овладела голосом. Он видел, что Гейли волнуется не меньше, но из последних сил пытается побороть свои ощущения.

– Мисс Норман, – учтиво отозвался он, и Гейли поняла, что Мак-Келли понравилось, как прозвучали ее слова.

Наконец он отпустил ее руку и сказал что-то приветливое подругам. Затем новая компания разместилась вокруг стола, где прежде сидели лишь Брент с Чедом и Джеффри. Начался обычный светский разговор: немного смеха, немного болтовни… Получилась приятная непринужденная дружеская вечеринка. Говорили о предстоящей выставке, о картинах Мак-Келли, о живописи вообще, о том, как все будет завтра. Брент старательно поддерживал беседу, отвечал на вопросы, и делал это вполне остроумно. Но она сидела напротив, и он не мог отвести взора.