Шторм любви

– Тебе ведь известно, что в данном случае ревновать бессмысленно. Когда бы ты ни вернулся – преумножив свою славу – я всегда буду только твоя.

– Ты надо мной смеешься, хотя тебе известно, что ты значишь для меня.

Конрад сказал это достаточно запальчиво, но она лишь рассмеялась.

– Не более, чем твой другой объект обожания; я готова услышать, как ты произносишь имя этого корабля, даже занимаясь со мной любовью.

– Если я и называл тебя какими-то другими именами, то и слова Непобедимый сказано не было. Быть может, я говорил несравненная? Никто не может сравниться с тобой, Надин, и никто не может сделать меня более счастливым, чем ты. Эти четыре дня были просто божественны!

– Спасибо. Но у нас еще есть будущее, о котором мы можем мечтать. Скорее всего именно этим я и займусь в карете князя по дороге в Лондон.

Она вздохнула и, уже другим тоном прошептала:

– Но зачем нам тратить на чепуху наше настоящее?

Она поцеловала его в губы и, Конрад, чувствуя все сильнее разгоравшуюся страсть, понял, что в ближайшее время он и не вспомнит о «Непобедимом».

Однако, когда Надин ушла, его помыслами целиком завладел корабль.

Ему еще многое нужно было уладить; некоторые детали открывались лишь в процессе подготовки и, иногда ему даже казалось, что они могут не успеть к назначенному дню.

Но за день до отплытия все оказалось на своих местах.

На корабль были погружены бочки с водой и продовольствие; на оружейной палубе натянули последний гамак; Конрад с радостью обнаружил, что на всем корабле нет матросов, завербованных насильно.

Команда «Тигра» перешла на новый корабль почти в полном составе, другие матросы служили с капитаном на других кораблях, некоторые, наслышанные о подвигах Хорна, сами изъявили желание служить под его началом.

Некоторые моряки – в основном бывалые морские волки – считали, что война подходит к концу, а это неизбежно приведет к списыванию старых кораблей и началу строительства новых, и поэтому боялись остаться не у дел.

Но, каковы бы ни были причины, побудившие людей пойти в плавание, команда была полностью укомплектована и готова по первому слову капитана выйти в море.

Единственным, что портило настроение Конрада – своеобразной «ложкой дегтя» – была мысль о присутствии на борту женщины; женщины, которую он уже заранее невзлюбил за то, что она его родственница.

Ему любопытно было бы узнать, сколько лет его пассажирке; поскольку кузен Дензил на два года младше его – ему тридцать один год, – его сестре, должно быть далеко за двадцать.

Казалось странным, что она до сих пор не замужем. Но конечно если она столь же непривлекательна и неприятна, как ее брат, становится понятным, почему не находился дурак, желающий на ней жениться.

Ознакомившись со своими капитанскими апартаментами Конрад решил, что они слишком хороши для женщины, и в особенности – для леди Делоры.

Здесь было немного мебели и украшений – ожидалось, что все это капитан привезет с собой, хотя за столом, стоящим в одной из комнат свободно могло разместиться двенадцать человек.

Конрад чуть ли не скрежетал зубами от мысли, что в каюте первого помощника – в которой ему, по всей видимости, придется жить – он вряд ли сможет принимать больше, чем шестерых офицеров.

Он успокаивал себя мыслью, что все лишения, связанные С присутствием женщины на борту продлятся всего лишь двадцать пять, от силы, тридцать дней.

Как только он высадит ее на Антигуа, каюта окажется в полном его распоряжении.

Но, сказать по правде, каюта капитана на этом корабле была намного больше и комфортабельнее всех тех, которые ему приходилось ранее обживать, так что его кратковременные неудобства будут в конце концов с лихвой вознаграждены.

Старый фрегат был слишком мал для того, чтобы человек комплекции Хорна мог свободно по нему перемещаться; на «Непобедимом» же капитану не приходилось все время наклонять голову, постоянно рискуя разбить лоб о дубовую балку.

Конрад окинул взглядом номер отеля и спустился вниз, растроганно отметив, что провожать его собрался практически весь персонал гостиницы.

– Для нас было большой честью принимать вас у себя в гостях, капитан, – с неподдельной искренностью произнес хозяин отеля. Конрад понял, что эти слова были сказаны от всей души.

После чего горничные сделали реверанс, а служащие пожали ему руку.

На улице его уже ожидала карета; когда Конрад оглянулся на отель, у него вдруг появилось предчувствие, что в этот момент он прощается со старой жизнью и начинает жить по-новому.

День был студеный, с моря дул порывистый ветер.

Всю ночь шел дождь, и мостовая была скользка от грязи; лошади медленно двинулись в сторону гавани.

Конрад думал о том, что через несколько минут он впер» вые увидит паруса «Непобедимого», наполненные ветром, в глубине души надеясь, что «эта проклятая женщина», как он про себя называл леди Делору, не опоздает, и не нарушит его планы отчалить во время утреннего отлива.

Он решил, что на всякий случай надо будет отвести корабль подальше от берега.

Он был удивлен увидев, что, несмотря на холодный ветер и довольно раннее время, наблюдать за отплытием собралось немало людей.

Конрад все еще никак не мог привыкнуть к своей славе – столько лет он был простым офицером, прибытия и отплытия которого обычно ни для кого не представляли интереса.

Когда карета подкатила к причалу, люди в толпе зашевелились; многие из них провожали в плавание своих родственников, мужей и возлюбленных.

Хотя корабль был подведен как можно ближе к берегу, между ним и пристанью оставалась довольно широкая полоса воды. Капитана уже ждала шлюпка, готовая доставить его на борт.

Как только нога его коснулась палубы, боцман просигналил об этом на своей дудке – как это предписывалось Адмиралтейством.

Его сопровождали гвардейцы, которые помогли ему подняться на борт, дудка не умолкала ни на секунду, стоящие на юте офицеры по очереди пожали ему руку.

Это было официальной процедурой, сложившейся из вековых традиций королевского флота.

По обычаю ожидалось, что теперь капитан должен вступить во владение кораблем – обойти его с осмотром, словно видя впервые в жизни.

Конрад уже знал имена многих из команды, и еще до выхода в открытый океан собирался познакомиться с остальными.

Он обладал отличной памятью и полагал, что за время, необходимое для пересечения Атлантики, он узнает всех своих подчиненных, сколько детей у каждого члена экипажа, кто ожидает прибавления в семье и кто из матросов уже неплохо проявил себя в деле.

Закончив традиционный обход, капитан пригласил первого помощника – Диккена, служившего с ним еще на «Тигре» – в свою каюту.

Его личный стюард, Барнетт уже стоял наготове с графином, собираясь разлить по стаканам мадеру; Конрад снял свою окантованную золотом шляпу и уселся в одно из кресел, в то время как помощник занял второе.

– Я все еще не могу поверить в это, сэр, – сказал Диккен – за последние две недели он произносил эту фразу сотню раз.

Диккен на секунду замолчал и, заметив, что капитан не отвечает, продолжил:

– Я, конечно, думал, что вам дадут достойный корабль, но и представить не мог, что вам достанется самая большая слива из пирога – двухпалубный корабль!

– Да, нам повезло, но и теперь нам предстоит не мирная прогулка. Жаль только, что до начала активных действий нам нужно доставить нашу гостью на Антигуа.

Он увидел на лице Диккена удивление, и добавил:

– Мы вряд ли можем позволить себе вступать в битву с женщиной на борту!

– Конечно, вы правы, сэр, – ответил Диккен, – но, насколько мне известно, в этой части океана еще встречаются французские суда и, если мы наткнемся на один из них, нам вряд ли удастся уйти без боя.

В глазах Конрада, словно в предвкушении схватки, промелькнул восторг.

– Это маловероятно! Но, будем надеяться, ее светлость не очень сильно боится шума выстрелов!

Диккен рассмеялся и, зная что на уме у капитана то же, что и у него, поднял стакан: