Любовь сладка, любовь безумна

Она вновь взглянула в глаза Стиву, но синие глубины оставались непроницаемыми.

— Тебе следовало бы родиться команчи, — неожиданно заявил он. — Но будь ты и в самом деле индейской скво, мне бы не выжить.

Джинни ничего не ответила, не сводя взгляда со Стива.

Теперь она видела в его глазах боль и что-то вроде недоумевающего изумления, но ни следа гнева.

Кровь капала на землю, но он не сделал попытки остановить ее.

— Я по-прежнему хочу любить тебя, — тихо сказал Стив.

— Ты истекаешь кровью! Перевяжи…

Но произнесенные шепотом слова замерли в раскаленном воздухе, почти не успев сорваться с губ, — Стив наклонился над ней, и ее тело выгнулось, чтобы принять его.

Джинни почувствовала теплую липкую влагу на груди и, вновь открыв глаза, увидела стервятников, медленно круживших в небе, — крохотные черные точки на слепящей голубизне.

Стив начал двигаться, и Джинни поднималась и опускалась вместе с ним. Голос ее звучал словно издалека, в полусне:

— Я могла убить тебя… они знают… стервятники… там высоко…

— А я предпочитаю другой вид смерти и малую смерть, которая наступает каждый раз, когда я держу тебя в объятиях, Джинни.

Он говорил на прекрасном французском, и девушка охнула от потрясения и вновь разгоревшегося гнева, раздирая ногтями кожу на спине, словно дикая кошка, пока Стив не начал осыпать ее испанскими и французскими ругательствами и не впился в ее рот поцелуем, таким безумным, что Джинни забыла о ярости, о проклятиях, которые хотела бросить ему, словно ослепнув и оглохнув ко всему, кроме ощущения его тела на своем и дикого голода, требовавшего удовлетворения.

Глава 24

Осмотрев позднее ножевую рану Стива, Джинни пришла в ужас. Глубокий зловещий разрез в боку, под рукой, выглядел устрашающе. Но пока она промывала рану, Стив спокойно объяснил, что ему приходилось терпеть и не такое.

— К счастью, нож наткнулся на ребро, иначе ты могла бы остаться совсем одна в пустыне, — незлобиво пошутил он.

— Ты не сердишься? — удивилась Джинни, сильно стягивая концы тряпки, заменившей бинт.

Стив пожал плечами, едва заметно поморщился:

— Наверное, я сам напросился. Это научит меня впредь обращаться с ножом поосторожнее. — Он смерил девушку задумчивым, странно-оценивающим взглядом:

— Да и с тобой тоже. Я недооценил тебя, Джинни. И твой упрямый, своевольный характер.

Девушка угрюмо отстранилась и повернулась к нему спиной, хотя сознавала, насколько смехотворно выглядит в слишком широкой для нее рубашке Стива и неуклюжей юбке, сделанной наспех из одеяла.

— Думаю, я тоже недооценила тебя, — ехидно заметила она. — Значит, ты говоришь по-французски и все это время, все эти месяцы позволял мне думать…

Девушка раздраженно прикусила губу, вспомнив все, что наговорил ей французский лейтенант. Почему Стив притворялся? И откуда так хорошо знает французский?

— Может, не стоит больше недооценивать друг друга, как ты считаешь?

Стив стоял за спиной, и хотя Джинни, как никогда прежде, отчетливо и с неловкостью ощущала близость мужского тела, упрямо отказывалась обернуться.

— Джинни, — полувздохом вырвалось у Стива, и девушка встрепенулась. — Послушай… если бы только смогла набраться терпения, может, все и уладится. Я собирался сказать прежде, чем ты набросилась на меня, как тигрица, что к завтрашнему утру ты будешь в безопасности. Нет, — поспешно добавил он, когда девушка в ярости развернулась, готовясь к новой схватке. — Нет, это не комната над салуном и ничего похожего на бордель Лайлас. Дом принадлежит моему другу, но ты будешь там одна.

И я найму служанку ухаживать за тобой.

— А ты? Собираешься оставить меня?

— Я уже подумал, что ты будешь рада избавиться от меня, хотя бы ненадолго.

Голос снова звучал бесстрастно и невыразительно; невозможно было понять, о чем думает Стив. Джинни молчала, ожидая продолжения.

— Мне нужно ехать в Мехико, уладить кое-какие дела.

И я не могу взять тебя с собой. Но когда вернусь…

— Если вернешься! — перебила Джинни. — Если! Не забывай, Стив Морган, за твою голову назначена награда!

Неужели в самом деле считаешь, что можешь вот так появиться в Мехико и вернуться оттуда живым?

— Я вернусь! Но если даже… тогда мой кузен Ренальдо доставит тебя к отцу.

Больше Стив ничего не желал говорить, несмотря на просьбы и угрозы Джинни. Она смогла добиться только обещания, что Стив отправит ее к отцу, как только вернется. Но ведь именно этого она хотела! И если Стив не приедет. Ренальдо все уладит. Ренальдо, насколько могла понять Джинни, не совсем двоюродный брат, скорее дядя, хотя они были почти одного возраста.

— В Мексике все обращаются друг к другу «дядя» или «кузен», — небрежно объяснил Стив.

Ну что ж, по крайней мере он обещал отпустить ее! Но вместе с чувством свободы пришел неосознанный страх, нечто вроде нерешительности, над причиной которой она не готова еще была размышлять. Что будет, когда она вернется? Как отнесутся к ней окружающие: отец. Соня, все, кто знает, что с ней случилось? Наконец Джинни решила, что нужно вернуться во Францию, а пока заставить себя не думать о будущем.

Вершины гор окрасились в пурпурный цвет, когда Джинни увидела стадо. Большое стадо коров, мирно жующих траву. А там, где скот…

Она прижалась к Стиву, услышав дробный стук копыт.

Двое пастухов в ярких шейных платках погоняли коней. Один из них держал ружье наготове, подозрительно вглядываясь в чужаков, но, увидев, кто перед ними, оба расплылись в широкой улыбке.

— Дон Эстебан! Мы не знали, что вы приедете.

— Да, но я сказал Диего: никто другой так красиво не держится в седле, и, кроме того, дон Эстебан ни за что на свете не пропустит праздника в честь дня рождения дедушки! Давненько вас не видели!

Оба искоса взглянули на Джинни, но тут же вежливо отвели глаза.

Джинни почувствовала облегчение оттого, что Стив не вступил в долгую беседу, только улыбнулся, бросил что-то шутливое насчет выпивки и девочек.

— Не могу же я приехать к деду в таком виде! Встретимся утром, приятели, и попробуем пульке! До завтра!

— До завтра! — дружно отозвались пастухи и пришпорили коней.

Дождавшись, пока всадники скроются из виду, Джинни поспешно спросила:

— Кто они? Ты хорошо их знаешь?

— Очень хорошо. Я когда-то пас скот вместе с ними, а иногда и напивался. Мои друзья.

— Но они назвали тебя «дон Эстебан», — настаивала Джинни.

Стив пожал плечами:

— Простая вежливость. Все равно что в Штатах назвать какого-нибудь бедного пастуха рангом повыше. Ты разочарована?

— Поскольку я давно приучена ожидать от тебя самого худшего, то вряд ли что-то может меня разочаровать, — бросила она, но любопытство и желание узнать побольше о месте, куда Стив везет ее, пересилили. — Все-таки, — упрямо продолжала она, — вряд ли обычный ковбой получил бы такое образование, как у тебя, не говоря уже о знании французского.

— Ах, Джинни, — едва сдерживаясь от смеха, пробормотал Стив. — Боюсь, что не смогу оправдать твои надежды. Я так и не получил настоящего образования. Все, что мог, узнал из книг, прислушивался к умным разговорам. Что же касается французского, я выучил его у французской шлюхи, с которой спал в Новом Орлеане. Удовлетворена?

Джинни не поверила ему — она умирала от желания расспросить его об отце-американце, но, услышав последнее замечание, благоразумно замолчала. Какая мерзость! Разве порядочный человек пойдет к шлюхе?! Она негодующе выпрямилась и почувствовала, как сжались на талии его руки.

— Не стоит ревновать, любимая, — это было задолго до встречи с тобой. Может, и ты сможешь научить меня чему-нибудь!

Намек был совершенно недвусмысленным, но Джинни решила не попадаться на удочку и ехала в угрюмом молчании, пока не увидела рощу старых, очень высоких деревьев. Где-то залаяла собака, между ветвями замелькали огоньки. Странная грусть овладела Джинни. Возможно, Стив здесь когда-то… А этот кузен, что он за человек? И как отнесется к ней?