За горным туманом (др. перевод) (ЛП)

— Кто ты?

— Я могу быть тем, кем ты захочешь меня видеть.

— Но кто ты! — упрямо повторила она.

— Я мужчина, в котором ты нуждалась всю свою жизнь. Я могу дать тебе все, что ты не пожелаешь, до того, как ты осознаешь, что ты желаешь этого. Я могу выполнить каждое твое желание, вылечить твою каждую рану, выправить все, что неправильно. У тебя есть враги? Их не будет рядом со мной. Ты ощущаешь голод? Я найду самый сочный, созревшие кусочки и буду кормить тебя своими руками. У тебя что-то болит? Я облегчу твою боль. Плохие сны? Я разгоню их по сторонам. Сожаления? Я вернусь назад и все исправлю. Приказывай мне, красотка, и я твой.

Эдриен бросила в его сторону испепеляющий взгляд.

— Единственные сожаления, которые у меня есть, сосредоточены вокруг красивых мужчин. Так что я предлагаю тебе убраться из моего…

— Ты находишь меня красивым?

Что-то в глазах этого мужчины было не совсем правильным.

— В эстетическом смысле, — пояснила она.

— Я так же красив, как и Хок?

Эдриен сделала паузу. Она могла быть иногда язвительной, но когда дело доходило до того, чтобы отбрить кого-то, то ее характер уводил ее с того пути, где она могла бы ранить чувства людей. Эдриен предпочитала оставаться безмолвной, когда ее мнение было не тем ответом, которое кто-то искал, и в этом случае ее молчание было достаточным ответом.

Адам стиснул челюсти.

— Я так же красив, как и Хок?

— Все мужчины разные. Никто не может сравнивать яблоки и апельсины.

— Я и не прошу тебя их сравнивать. Я прошу тебя сравнить одного мужчину с другим. Хока и меня, — прорычал он.

— Адам, я не собираюсь заниматься этим с тобой. Ты пытаешься заставить меня что-то сказать…

— Я только прошу дать мне честный ответ.

— Почему это так важно для тебя? Почему ты вообще об этом беспокоишься?

Его настроение мгновенно изменилось.

— Дай мне шанс, красотка. Ты сказала, что эстетически я тебе нравлюсь. Но ты не можешь по-настоящему сравнивать мужчин, до тех пор, пока ты не попробовала удовольствия, которое они могут доставить тебе. Ложись со мной, красотка. Позволь мне…

— Прекрати это!

— Когда ты увидела меня ковавшим железо, это зажгло в тебе огонь. — Напряженные черные глаза Адама вглядывались в ее глаза, проникновенно и глубоко. Он взял ее руку и поднес ее ладонью вверх к своим губам.

— Да, но это было до того, как я увидела… — Она резко оборвала себя.

— Хока, — горько выплюнул Адам. — Великолепного Хока. Хока — живую легенду. Хока — соблазнительного ублюдка. Хока — королевскую шлюху. Помнишь?

Она печально посмотрела на него.

— Прекрати это, Адам, — наконец сказала она.

— Ты спала с ним?

— Это не твое дело! И отпусти мою руку! — Она попыталась вытащить свою руку из его хватки, но его он сжал ее крепче, и когда его пальцы ласкали ее запястье, она ощутила как замешательство наступает на ее чувства.

— Ответь мне, красотка. Ты лежала вместе с Хоком?

Она с трудом сглотнула. Я не буду отвечать ему, упрямо обещала она, даже когда ее губы прошептали «Нет».

— Значит, игра все еще идет, красотка, и я все же должен выиграть. Забудь Хока. Думай об Адаме, — пропел он и захватил ее губы жестоким поцелуем.

Эдриен казалось погружалась все глубже и глубже в темное море, которое заставило е захотеть встряхнуться и прийти в себя.

— Адам. Скажи это, красотка. Позови меня.

Где был Хок, когда она так нуждалась в нем?

— Х-х-хок, — прошептала она напротив причиняющего боль рта Адама.

Разгневанный, Адам заставил ее наклонить голову, пока она не встретилась глазами с его яростным взглядом. И пока Эдриен смотрела, темные черты Адама казалось странно замерцали, изменяясь… но это невозможно, уверяла она себя. Темные глаза Адама внезапно показались имеющими такие же золотые крапинки как у Хока, нижняя губа Адама внезапно изогнулась в чувственном приглашении, таком же, как и у Хока.

— Это именно то, что я должен сделать, чтобы получить тебя, красотка? — горько спросил Адам.

Эдриен смотрела, очарованная и ужасающаяся. Лицо Адама таяло и переопределялось, и он с каждым проходящим мгновением он становился все более похожим на ее мужа.

— Я должен прибегнуть к такому трюку? Это единственный способ, при котором ты примешь меня?

Эдриен протянула дрожащую руку, чтобы прикоснуться его странно трансформировавшегося лица.

— А-адам, п-прекрати это!

— Это заставляет тебя гореть, красотка? Если у меня будет его лицо, его руки? Потому у меня они будут, если это так!

Тебе это снится, сказала она себе. Ты заснула, и тебе снится очень, очень плохой кошмар, но это пройдет.

Руки Адама легли на ее груди и пальцы ледяного огня послали столб острых ощущений вдоль ее позвоночника… но это было не удовольствие.

* * *

В дюжине шагов позади застыл на полпути Хок, после того, как он пролетел по длинному мосту, ведущему в сады. Линия за линией, мускул за мускулом, его лицо становилось маской ярости и боли.

Как давно он уехал? Двенадцать часов назад? Полдня?

Раня, которую он получил, спасая ее жизнь, сердито жгла его руку, в то время как его желание к ней точно так же пульсировало под килтом.

Он заставил себя смотреть долгое время, чтобы навсегда запечатлеть в памяти, каким дураком он был, потому что хотел эту девушку. Потому что любил ее, даже хотя она предала его.

Твердое, бронзовое тело кузнеца прижалось по всей длине к страстным изгибам его жены, когда они сидели на краю фонтана. Его руки вплелись в ее светло-серебристую гриву и его рот был прижат к поддающимся губам его жены.

Хок смотрел, как она застонала, руки в безумной потребности обхватили кузнеца… как она потянула его за волосы, отчаянно цеплялась за его плечи.

Трава и цветы были вырваны из ароматной земли под его ногами, когда Хок пошел прочь.

* * *

Эдриен сражалась за свое здравомыслие.

— Убирайся… ид-ди обратно в тот ад… из к-которого т-ты п-пришел… — Эти слова забрали всю энергию, которая еще оставалась у нее, и оставили ее вяло задыхаться от недостатка воздуха.

Ощупывавшие ее руки резко освободили ее.

Она свалилась с выступа и приземлилась с всплеском в фонтан.

Прохладная вода моментально смыла всю завесу замешательства. Она в ужасе съежилась, ожидая что рука кузнеца протянется к ней, но ничего не случилось.

— А-адам?

Дыхание шаловливого ветерка коснулось ее охлажденных сосков через тонкий материал платья.

— Ох! — она торопливо прикрыла их ладонями.

— А-адам? — позвала она, немного громче.

Ответа не было.

— Кто ты на самом деле? — яростно закричала она в опустевший утренний воздух.

Глава 24

В депрессии, Эдриен решила, что она не будет есть. Она размышляла, существовали ли сигареты в 1513 году, пересмотрела свое решение, и решила позавтракать.

Да тех пор, пока она не нашла виски.

Весьма своевременно, подумала она, сидя в его кабинете и забрасывая ноги на его стол. Она налила приличную порцию виски в резной хрустальный бокал и сделала обжигающий глоток.

— Ох, — глубокомысленно сказала она столу, — но они делают действительно прекрасную смесь, не так ли?

Она провела остаток дня и вечер в его священном убежище, скрываясь от странных заигрываний кузнеца, неизменного интереса Лидии, и собственной сердечной боли. Она читала его книги, смотря на моросящий дождь, который начался, пока она осушала бокал шотландского виски. У него прекрасный вкус по отношению к книгам, подумала она. Она могла бы влюбиться в человека, который любит читать.

Позже, когда она рылась в его столе, она сказала себе, что у нее есть на это все права, потому что, в конце концов, она его жена. Письма друзьям, от друзей, письма его матери, когда он был далеко, лежали аккуратно перевязанные лентой в шкатулке.

Эдриен просмотрела ящики стола, найдя миниатюры сестры и брата Хока. Она нашла мальчишеские сокровища, которые согрели его сердце: кожаный мяч с много раз починенными швами, хитроумно вырезанные фигурки животных, камешки и безделушки.