Безбрежное чувство

Должно быть, он мало-помалу зачах бы в трюме, если бы не случай. На «Ингрен» возник пожар. Это одно из самых страшных бедствий, и моряки боятся его едва ли не больше, чем кораблекрушения. На борьбу с огнем были брошены все, в том числе и Джерри, а когда худшее было позади, его попросту забыли отправить обратно. Тремя днями позже, в Саванне, он сбежал с брига. Поначалу жил воровством, а когда ему стукнуло семнадцать лет, был пойман с поличным и отправлен на плантацию некоего Ричарда Дан-на, отрабатывать стоимость четырех старинных книг, украденных в его городском доме. Срок принудительных работ был определен судом в семь лет. Джерри оставался на плантации три года — именно столько потребовалось ему, чтобы прочесть все книги в библиотеке хозяина.

Начал Джерри на полях, наравне с рабами и такими же, как он, каторжанами. Однако Ричард Данн заинтересовался юным воришкой, которого больше занимали книги, чем дорогие безделушки. Он взял его в дом подсобным рабочим, а когда выяснилось, что тот силен в арифметике, сделал счетоводом. Джерри вволю ел, имел доступ к книгам и нередко засыпал глубокой ночью над каким-нибудь особенно интересным томом. Когда последняя книга была прочитана, хозяин дома понял, что больше не увидит этого серьезного, на редкость молчаливого молодого человека. За три года он слышал от него общим счетом слов двести.

Из Саванны Джерри направился на юг и в конце концов оказался на испанских землях, раньше принадлежавших семинолам. Там он провел два года среди одного племени, где заново учился общению и жизни среди людей. Позже, на севере, он поначалу бесцельно бродяжничал, потом присоединился к борьбе за независимость. Жизнь его обрела смысл…

Рэй ни разу не перебила печального повествования ни словом, ни жестом. Именно это помогло Джерри довести исповедь до конца.

— Дорогой мой… — произнесла она совсем тихо.

Что-то разжалось у него в груди, стало легче дышать. Он был «дорогой», а не «бедный», и это кое-что да значило.

— Теперь, когда ты все знаешь, что-нибудь изменилось? — спросил он осторожно.

— Конечно! — Рэй ощутила, как Джерри напрягся, и поспешно добавила: — Я люблю тебя еще сильнее.

Медленный, глубокий вздох облегчения приподнял его грудь. Рэй спросила себя, как могла она так упорно сомневаться в его любви? Казалось, с тех пор прошли годы, а никак не часы.

Долгое время они молчали. Волны размеренно качали судно.

— Ты уверен, что твои родители обвенчались, — сонно заметила Рэй.

— Да. Отец был человеком слова. Раз уж он решил взять мою мать с собой в школу, значит, собирался представить ее как законную супругу.

— И ты даже не пытался оспорить права Ньюборо на Стэнхоуп?

— В десятилетнем возрасте это было моей навязчивой идеей. Я даже имя сменил, чтобы не позволить себе забыть, что должен когда-нибудь восстановить справедливость. Но с тех прошло так много лет, я так много повидал и испытал, что не часто вспоминаю о своих правах на Стэнхоуп. К тому же до меня доходили слухи о Чарлзе Ньюборо. Это мот, игрок. Скорее всего сегодня от Стэнхоупа мало что осталось. Самое грустное, что человек пошел на подлость, чтобы обрести желаемое, но не сумел им как следует распорядиться.

— Значит, Стэнхоуп не сыграл роли в твоем решении ехать в Англию?

— Только косвенно. Там я приобрел те манеры и ту изысканность речи, которую теперь собираюсь использовать. И еще высокомерие, свойственное сильным мира сего. Не забывай, отец растил из меня будущего наследника, а это западает в душу.

— Разве? Тогда как же ты ухитрялся все это время разыгрывать из себя простолюдина?

— Простолюдина? Вот, значит, каким ты меня…

Закончить шутку не удалось: за дверью послышались шаги, заметался свет, и тишину пронзил скрежет ключа. Не желая, чтобы их застали в интимной обстановке, Джерри вскочил на ноги и протянул руку, чтобы помочь Рэй подняться.

Свет фонаря ослепил привыкшие к темноте глаза. Сэм Джадж оглядел пленников и подмигнул сопровождавшему его Джуду.

— А наши голубки и здесь неплохо устроились. Было бы желание, шанс всегда выпадет.

— Твоя правда, Сэм.

Заметив кровоподтек и опухоль на щеке Рэй, Джадж подступил поближе и с минуту все это разглядывал.

— Хм! Болван Уэнделл! Надо работать так, чтобы следов не оставалось!

Джерри впился взглядом в лицо Рэй. В его глазах был упрек.

— Зачем ты соврала мне?

Девушка промолчала, не зная, что ответить. Зато Сэм Джадж за словом в карман не лез.

— А чтобы ты не разнес этот бедный, ни в чем не повинный трюм. Верно, мэм?

Она кивнула.

— Как видите, добрый господин, ваша женушка не лишена здравого смысла, — оскалился Джадж.

— А как насчет вас? — Джерри перевел на него ледяной взгляд. — Вам понятно, что герцог Линфилд будет недоволен, если получит свою племянницу в потрепанном виде? Очень недоволен.

— Не дурак, понимаю, — буркнул Джадж, на всякий случай отступая. — Я и своим приказал, чтобы о твоей женушке была самая наилучшая забота. Мы ее переведем в каюту, будем прыгать вокруг нее и сдувать пылинки. Теперь, когда до земли далеко, можно не бояться побега. А вы, мэм, не беспокойтесь за свое личико, оно заживет задолго до того, как мы бросим якорь в лондонском порту. — Он хитро прищурился в сторону Джерри. — В любом случае клятвенно обещаю, что ты больше не увидишь на своей дражайшей супруге ни синяков, ни ссадин… до тех пор, пока она не задерет юбки. Не нравится? Тогда пусть все будет без сучка без задоринки.

— Не беспокойтесь, мистер Джадж, я не стану вас сердить, — сказала Рэй, ощутив, как пальцы Джерри впиваются ей в руку выше локтя.

— Вот и чудненько, миссис Маклеллан, — ухмыльнулся Сэм Джадж. — Это избавит вашего мужа от знакомства с линьком.

— То есть как это?

— А так, — бесстрастно объяснил Джерри. — Если ты будешь умницей, меня не станут бить, а если я буду хорошо себя вести, тебя не тронут и пальцем. Верно, мистер Джадж?

— Вернее не бывает. Я сразу понял, что ты парень с головой. — Он повернулся к Джуду: — Ну, не говорил ли я, что он все схватывает на лету?

— Говорил, Сэм. Поведем их наверх?

— Не спеши. Сперва надо убедиться, что парень держит слово. Так вот, Маклеллан, будешь у меня за матроса. Надеюсь, тебе уже приходилось плавать?

— Приходилось.

— Очень кстати. Тогда тебе известно, что первая заповедь матроса — беспрекословное повиновение.

— Известно.

— Умеешь ставить паруса? Крутить лебедку? Драить медяшку?

Джерри кивнул.

— Надо говорить: «Да, капитан, сэр!»

Было совершенно ясно, что никто на судне и не думал называть Сэма Джаджа сэром, однако Джерри повиновался.

— Да, капитан, сэр!

Смущение Рэй очень позабавило новоявленного «сэра».

— Вашей женушке не слишком по душе такая угодливость. Придется мне лично дать ей пару уроков.

— Она привыкнет, — поспешно сказал Джерри, стараясь принять подобострастный вид. — Что-нибудь еще, капитан, сэр? Не хотите, чтобы я прямо сейчас вычистил вам сапоги? Прикажете поцеловать вам руку? Только скажите, и я к вашим услугам! Готов на все, лишь бы вы могли убедиться в моем полном послушании!

Даже простодушный Джуд уловил в его словах иронию и ехидно ухмылялся за спиной Сэма Джаджа. Тот, однако, был так поражен неожиданным успехом своей выдумки, что принял все за чистую монету.

— Рад убедиться, Маклеллан, рад! Давай-ка покажи мне титьки своей женушки.

Первым порывом Рэй было гордо выпрямиться и приготовиться защищать свою честь ногтями и зубами. Но, ощутив, что Джерри напрягся для броска, она опомнилась. Бунт ничего бы им не принес, кроме новых, еще худших унижений.

— Титьки у коров, мистер Джадж. У меня груди, — сказала она ровно и повернулась к Джерри: — Салем, расстегни.

Все время, пока он расстегивал длинный ряд пуговок у нее на спине, она не сводила с Сэма Джаджа многозначительного взгляда. Когда лиф платья откинулся вперед, под тонкой сорочкой обрисовались груди с напряженными от холода сосками.