Чернильный орешек

Губы Гамиля скривились.

– И ты оставил ее одну с малышом на руках? Выходит, ты не считаешь, что долг мужа – защищать свою жену?

При этих словах брови Кита насупились, однако ответил он спокойно:

– Именно поэтому я здесь. Я пришел сюда, чтобы защитить свою жену и сына, свой дом и всю семью. Ты долго пропадал в чужих краях и…

– Да, настолько долго, что ты, конечно, успел позаботиться о том, чтобы меня вовсе забыли.

– Тебя не забыли. Хиро упоминает твое имя в каждой молитве, и утром и вечером. Ты ведь уехал по доброй воле, а отнюдь не по ее… и не по моей, – произнес Кит, стараясь сохранять спокойствие.

– А теперь я вернулся, и принц Руперт предложил мне командовать отрядом йоркширской конницы. Полагаю, ты пожелаешь возвратиться домой, узнав, что твоим командиром назначили меня?

– Я не хочу ссориться с тобой, – миролюбиво сказал Кит. – Я прибыл сюда сражаться за моего короля, как, впрочем, и ты. Поэтому я буду выполнять его приказы. Разве дело, ради которого мы собрались здесь, не важнее наших с тобой чувств? Я думал, что десять лет воинской службы должны были научить тебя, по крайней мере, этому.

Гамиль пристально посмотрел на кузена. Когда Кит не улыбался, в нем появлялось нечто, напоминавшее Гамилю принца Руперта, однако ему неприятно было подобное сходство.

– Так ты согласен признать меня своим командиром? – отрывисто спросил он.

– Если это приказ, то разумеется.

– Да, приказ, – грубо ответил Гамиль, и так резко вонзил каблуки в бока лошади, что бедное животное подпрыгнуло. А Оберон, оскалив зубы от неожиданности, попытался укусить ее. – У тебя, я гляжу, до сих пор Оберон, – заметил Гамиль, поворачивая прочь.

Кит решил, что стоит еще разок попробовать достучаться до своего кузена.

– А у Малахии Светлячок. Уверен, что он с радостью отдал бы его тебе, если ты хочешь. У нас с собой есть запасные лошади.

Гамиль лишь кивнул и ускакал. Внутри у него все полыхало – ведь это было именно то, чего он так страстно желал, конь Морлэндов! Но получить сей дар из этих рук, рук, которые украли у него Хиро… Да, это была злая ирония.

В октябре королевская армия шла походным маршем на Лондон. В течение августа и сентября она продвигалась в западном направлении, в сторону Шрусбери, где набор новобранцев проходил успешнее. А следом шла армия парламента во главе с лордом Эссексом [29], которая оставила свои прочные позиции в Нортгемптоне и устроила опорный пункт в Вустере. Принц Руперт с утра до вечера выковывал из своей кавалерии надлежащее войско, обучая ее новому искусству ведения войны в конном строю – кавалерийской атаке. В этом ему оказывали значительную помощь воины-профессионалы, вроде Гамиля, сражавшиеся вместе с ним в Европе, где современные методы войны привились куда лучше.

Отряд Гамиля быстро стал отборной частью полка Руперта. Сердцевину его составляли двадцать пять воинов от семейства Морлэндов, прекрасно державшиеся в седле, великолепные наездники, преданные и послушные. Во главе их стояли Кит и Малахия, пользовавшиеся у своих людей уважением и доверием. Гамиль проявил себя прекрасным командиром, а его холодное отношение к Киту оставалось незамеченным, поскольку капитан Гамильтон был известен как последовательный и строгий поборник жесткой дисциплины, сдержанный со всеми без исключения. И только в пирушках со старыми приятелями, вроде Даниела О'Нейла, раскрывалась другая сторона натуры Гамиля.

В середине октября король решил, что настало подходящее время для марш-броска на Лондон. Он надеялся выступить внезапно и продвигаться стремительно, с минимальным обозом, чтобы застать войско лорда Эссекса врасплох. Обе армии находились примерно на равном расстоянии от Лондона, правда, королевские части были несколько дальше к северу. Если бы король сумел обогнать Эссекса и раньше его выйти на дорогу, ведущую к столице, то он мог бы с наскока занять Лондон, либо устроить Эссексу засаду и атаковать его прямо в ходе марша.

После десяти дней пути армия короля добралась до местечка Эджкот, близ Уорика, и вечером двадцать второго октября остановилась там на отдых. Местонахождение парламентских войск оставалось загадкой, хотя во все стороны были высланы разведчики. Поэтому предполагалось, что Эссекс либо по-прежнему в Вустере, либо удалился немного от него в направлении Лондона. В любом случае роялистам требовался отдых, и было решено остановиться на день-другой.

Кавалерия двигалась в нескольких милях к югу от главных сил, держась между ними и тем местом, где наиболее вероятно ожидалось появление противника. Когда конница остановилась, принц спросил, знает ли кто-нибудь эту местность.

– Если уж нам выпала пара дней отдыха, то почему бы не устроиться с комфортом, – обратился он к Гамилю и Даниелу, которые вместе с еще одним приятелем собрались вокруг принца на привале.

Вперед вывели какого-то кавалериста, очень разволновавшегося, и принц, чтобы выглядеть не столь грозным, спешился и присел на пенек, передав повод своему слуге. Бой немедленно подпрыгнул и потанцевал с минуту на задних лапках перед хозяином, а потом уткнулся мордой в ласковые руки Руперта.

– Ну хорошо… твое имя? – спросил он кавалериста, который настолько низко склонился перед ним, что даже не сразу расслышал принца. – Твое имя, кавалерист… да отвечай же!

– Дэви, сэр… Дэви Смит, – запинаясь, пробормотал молодой человек.

Ему было никак не более восемнадцати лет, да и то вряд ли. Этакий красивый, со светлой чистой кожей, белокурый мальчик, с длинными локонами, которые носили все кавалеристы, подражая своим офицерам. На шляпе юноши красовались два пера из фазаньего хвоста. Бросающаяся в глаза пышность внешнего облика являлась предметом гордости конницы Руперта, от ее высшего чина до низшего.

– И вы знаете эту местность?

– Да, сэр. Вообще-то, сэр, моя семья родом из Стратфорда, сэр, но вот сестра моей матери живет в Кайнтоне, сэр, как раз за этой вот дорогой, в четырех или пяти милях отсюда. Меня отправили к ней, сэр, когда моя мать умерла.

Руперт, терпеливо выслушав все это, сказал:

– Ну хорошо, Дэви, вспомни и скажи нам, какие тут есть большие дома поблизости. Какой-нибудь просторный дом, господский дом, где мы могли бы расположиться на одну-две ночи?

– О да, сэр, – быстро ответил Дэви. – Как раз у самого Кайнтона, сэр, там дом лорда Спенсера, это в Уормлейтоне, сэр. Вы могли бы поехать туда, я не сомневаюсь.

– Ты покажешь нам дорогу. Квартирмейстер!

– Да, ваше высочество?

– Отправляйтесь с этим кавалеристом и устройте нам место для постоя. Вам надо будет захватить с собой дозор… двадцати человек будет достаточно, – он обвел взором группу офицеров, находившихся с ним, и встретился глазами с Гамилем. – Ты хотел бы съездить?

– Наши кони свежие, ваше высочество, – ответил Гамиль.

– И тебе хочется немного поразмять косточки, – с улыбкой проговорил Руперт. С того самого времени, когда еще в сентябре произошла внезапная стычка у Поуикбридж между конными разъездами парламентской армии и принца Руперта, все страстно жаждали нового шанса пустить противнику кровь. – Что ж, как знать, может быть, тебе повезет и ты встретишь какое-нибудь сопротивление нашему намерению остановиться на постой. Квартирмейстер, поедете с капитаном Гамильтоном и теми людьми, которых он выберет. Кавалерист Смит, покажете им дорогу.

Уже темнело, когда дозор прискакал в Уормлейтон. Гамиль намеренно предпочел не выбирать в число своих двадцати дозорных никого из отряда Морлэндов в их ярких шафрановых плащах, поэтому он держался более расслабленно и непринужденно. А его люди были как бы предоставлены самим себе, хотя настороженно и поглядывали вокруг, проезжая рысцой по тихим улочкам. Лишь чувство дисциплины удерживало их от болтовни.

– Это вон по той дороге, господин капитан, – сказал Дэви Смит, собиравшийся повернуть свою лошадь на узкую, поросшую зеленью проселочную дорогу.