Леди Алекс

— Вы забыли упомянуть, что сражались против моих соотечественников.

— Могу заверить вас, что функции контроля за движением судов вненациональны. — В его глазах промелькнула улыбка. — А что еще Малдун посчитал возможным сообщить вам?

— Аишь то, что, мы с вами очень подходим друг другу, — сболтнула она.

— А-а, это значит, что старый негодяй не только проницателен, но и предан мне.

— Все здешние обитатели полностью очарованы вами. Как только они могут быть столь слепы в отношении ваших пороков?

Алекс снова скрестила руки под грудью и тут же почувствовала, как подкашиваются у нее ноги, когда она заметила, каким голодным взглядом он ее пожирает. Она сделала над собой усилие.

— Почему они не понимают, какой вы мерзавец? — продолжала она. Разум ее требовал, чтобы она сейчас же убежала прочь, а тело отказывалось подчиниться этому приказу.

— Возможно, вам следует спросить об этом их самих. — Он снова поймал ее взгляд и прищурился. — Но только не теперь. Я и так терплю слишком долго. Клянусь Богом, я целый день думаю только о вас, — продолжил Джонатан. В его словах звучала не жалоба влюбленного, а простая констатация факта. — С того самого момента, когда я увидел вас в Параматте, я знал, что вы станете моей.

— А вы мне обещали, что я буду выполнять в вашем доме только традиционные обязанности экономки и ничего больше, — напомнила она ему.

— Но теперь вы уже больше не экономка. — Он вновь сделал несколько шагов в ее сторону.

— Вы дадите такие же заверения следующей женщине, которая согласится занять это место? — спросила Алекс. — Станете ли вы оказывать ей такое же любезное внимание? Возможно, что, как только вы устанете от меня, вы обратитесь к ней за…

— Я никогда не устану от вас, леди Алекс.

— Вы… вы не можете быть уверены в этом.

— Вы ошибаетесь.

То, как он сказал это, подвигло ее наконец на действия. Она вновь покачала головой, резко повернулась и бросилась к двери. Жалобный крик сорвался с ее губ, когда он схватил ее и прижал спиной к себе. Она еще пыталась сопротивляться и даже ухитрилась нанести довольно сильный удар ему по голове. Но это не остановило Джонатана. Он отнес ее к дивану и положил на него. Она, однако, немедленно скатилась на пол. С трудом поднявшись на четвереньки, Алекс с ужасом почувствовала, что он встал на колени сзади нее и обвил рукой ее талию.

Последнее, что она отчетливо помнила, было то, что он задрал ее юбку выше пояса и спустил с нее панталоны.

— Джонатан! — Ее обнаженные ягодицы были обращены к нему, и она залилась краской.

— У вас красивый зад, миссис Хэзэрд, — хрипло сказал он.

Испытывая потрясение и возмущение — а к тому же еще и лихорадочное возбуждение, в чем она никогда не решилась бы признаться, — она попыталась вывернуться. Но он с силой прижал ее спину к себе. Его рука продвинулась между ее бедрами, и его теплые пальцы стали гладить ее шелковистое тело, и эта ласка одновременно опьяняла и ужасала ее. Другая его рука проникла в округлое декольте ее лифа.

— Нет, прошу вас… не надо! — задыхаясь, умоляла Алекс, а ее руки предательски тянулись к его затылку.

Теперь она уже ничего не смогла бы предпринять. Было слишком поздно. Джонатан снова заставил ее опуститься на четвереньки и начал расстегивать свои бриджи. Она пока не понимала, что он собирается сделать с ней, однако ее недоумение быстро рассеялось. Он вошел в нее сзади.

Она застонала, почувствовав твердость его плоти, которую он ввел во влажное тепло ее лона. Их поза была безнравственна и шокирующа, но в то же время потрясающа.

Алекс выгнула спину и ощутила прикосновение его губ на шее, затылке и плечах. Ее бедра приспосабливались к его чувственным движениям, а соитие их тел подняло их на тот уровень наслаждения, который превратил землю в небо.

Спустя несколько минут Джонатан сел на диван и усадил ее к себе на колени. Покоившаяся в его руках Алекс вся раскраснелась и задыхалась. Лиф ее платья перекосился, а груди должны были вот-вот выпасть наружу. Она попыталась одернуть свои помятые юбки и спрятать грудь, но взявший ее в плен любящий мужчина не разрешил ей сделать это. Он нежно ласкал ее обнаженное тело, и в этих ласках ей чудилось выражение благодарности за чудесный дар любви, который она отдавала ему.

— Откуда вы так много знаете о… о том, что мы сейчас делали? — тихо спросила она.

Он улыбнулся и еще ближе прижал ее к себе.

— Это вопрос, который задают все жены.

— А вы знаете, как уйти от него?

— Совсем нет. — Лицо его приобрело серьезное, даже строгое выражение, когда он признался ей в этом. — Я, Александра, не жил как монах. И после войны… достаточно сказать, что несколько лет я бродил без цели и какого-либо определенного направления.

— Почему? — Захваченная внезапным желанием узнать о нем как можно больше, она наморщила лоб и подняла голову, чтобы встретить его взгляд. — Что же произошло, что сделало вас таким неугомонным?

— Теперь причина этого уже не имеет значения. — Еще одна короткая улыбка скользнула по его губам. — Это было давно, и теперь лучше всего об этом забыть.

— Почему вы не вернулись в Америку? — Ее сердце опять затрепетало. Она положила голову ему на грудь и стала водить пальцем вдоль раскрытого ворота его рубахи.

— Потому что я нашел то, что искал.

— И что же это такое?

— Новую жизнь. Новую страну. Место, где истинная цена мужчины определяется его характером и способностями, а не его прошлым. Даже те, кто попадает сюда по принуждению, способны здесь обрести свободу, которая становится слаще от того, что она завоевана с таким трудом. — На этот раз вздохнул он и, подняв свою руку, стал ласково перебирать ее блестящие огненные волосы. — Теперь Австралия — мой дом И ваш тоже.

Она раскрыла рот, чтобы возразить ему, но не произнесла ни слова. Ее глаза закрывались, и она уже не протестовала, когда Джонатан понес ее наверх…

Глава 12

Через два дня на горизонте вновь стали собираться грозовые облака. И они предвещали нечто большее, чем просто дождь.

Как и предвидела Алекс, сразу же после того, как новость о свадьбе стала известна рабочим на плантации, отношение их к ней изменилось. Многие ее поздравляли, но она чувствовала растущее напряжение по отношению к себе. Создавалось впечатление, что никто не осмеливался вызвать гнев капитана распространением слухов о его молодой жене. Но все держались от нее на почтительном расстоянии и даже с некоторым отчуждением. С оттенком грусти Алекс отметила, что прежней теплоты в отношениях уже не будет. Кем бы она ни была в прошлом, теперь она стала хозяйкой плантации.

Одна Тилли, как и раньше, держалась с ней подружески. Но Колин и Агата больше не были склонны работать рядом с ней, хотя и не отказывались выполнять ее распоряжения. Правда, в такой перемене не было ничего неожиданного. Они уже давно покинули Англию и сохраняли прежние представления о классовой структуре общества. Алекс могла лишь надеяться на то, что со временем, когда все привыкнут к ее новому положению, она добьется его признания.

Признание…

Пока она предпочитала об этом не задумываться. Последние два дня (и две ночи), проведенные ею с Джонатаном Хэзэрдом, породили еще большую путаницу в ее душе.

Он был страстным и требовательным, нежным и очаровывающим… И она оказалась бессильной оказывать ему сопротивление. Ее тянуло к нему не только в стенах спальни, но и далеко за их пределами. Алекс радовалась его голосу и каждой улыбке, которой он одаривал ее. Она тайно ждала его прихода в столовую и любой якобы случайной встречи с ним в течение всего дня. Она даже обнаружила, что подсчитывает время, остающееся до захода солнца, ибо только тогда они оставались наедине друг с другом.

Мысли о бегстве все реже тревожили ее, что вызывало у нее острые приступы угрызений совести. Что случилось с ее решимостью выбраться на свободу? И почему ей становилось все труднее вспоминать лица своих друзей, оставшихся в Лондоне?