Невеста рока. Книга первая

— Неужели ты оцениваешь доброту по драгоценностям и мехам, которые дарит тебе мужчина? — перебил он ее.

Теперь, когда жизнь снова заструилась в ее венах, а разум просветлел, она могла и противоречить. А возражая, она становилась еще более интересной маркизу.

— Меня совершенно не волнуют бриллианты, сэр. Конечно, они поразительно красивы. И мне они нравятся, но своей красотой, а не из-за их цены. Есть доброта, которую я просто не могу оценить… вы уложили меня в мягкую постель, кормили, ухаживали, и благодаря этому я выздоровела. Не помню, как меня продавали, но знаю, что такие намерения были, когда… когда эта ужасная миссис Клак вместе с теми людьми увезла меня от… — Она запнулась.

— От Гарри? — мягко спросил маркиз.

— Да, — прошептала она.

— Так, значит, добро не заключается для тебя в драгоценностях… — задумчиво произнес Люсьен. — Как это ново и необычно для женщины.

Фауна грациозно спустила ноги с дивана и встала. Но тут же ощутила сильное головокружение. Увидев это, маркиз мягким движением снова уложил ее на подушки.

— Полежи еще. Давай-ка побеседуем. Люди, продавшие тебя, — воры. Каким же образом они захватили тебя? И откуда ты родом… Как тебя зовут?

Она полежала несколько секунд молча, а затем тихим голосом ответила:

— Меня зовут Фауна.

— Фауна! — воскликнул он, широко раскрыв от удивления глаза. — Какое необычное имя! Ты хоть знаешь, что это означает?

— Да, сэр. Мой прежний хозяин, лорд Памфри, объяснил мне. Это слово латинское… и когда милорд прямо с невольничьего судна вез меня из Бристоля в Лондон, он объяснил мне, что это значит. Лорд Памфри знал так много всего! Он… ему нравилось называть меня Букашка. Но он называл меня так в шутку, а не по злобе. Он не был злым.

Маркиз сейчас думал о другом. Это имя, его значение совершенно не соответствуют ей. Надо придумать другое имя. Однако любопытно, что лорд Памфри, ныне покойный, купил ее, когда она была совсем ребенком. Это крайне заинтриговало Люсьена. Он вспомнил, как однажды познакомился с лордом Памфри в клубе, а потом был приглашен на званый вечер к леди Генриетте, где так и не появился.

Маркиз заметил, что девушка не хочет рассказывать о Гарри, человеке, которого, по ее словам, любила. И он решил не торопить ее. Девушка стала рассказывать все, начиная с того момента, как ее, переодетую мальчиком, затащили на невольничье судно вместе с дедушкой.

— Он был негром, — печально проговорила она. — И мне ненавистна одна мысль о черной крови, которая течет в моих жилах, несмотря на мою память о нем. А ведь мой дедушка был благородной, августейшей персоной. Его убили англичане, которые оказались намного более жестокими и дикими, чем любой человек из моего несчастного племени.

— Совершенно верно, — кивнул маркиз. — И белые люди могут быть не менее дикими, чем черные, равно как черный человек может обладать благородством не менее белого. Кстати, как ты могла понять, дитя мое, мне совершенно неважно, какого цвета твоя кожа.

Она ударила кулачком по ладошке и с ненавистью, преследующей ее все эти годы, проговорила:

— Ненавижу! Ненавижу свою черную кровь. Они могли бы выдать меня замуж за африканского карлика. Меня презирали и мучили из-за моей негритянской крови! О, как я ненавижу ее!

Маркиз прищурился и холодно произнес:

— Дитя мое, тебе должно научиться подавлять свои чувства. Кто в ненависти умеет сохранять хладнокровие и с улыбкой обуздывает свои страсти, тот всегда побеждает. А слезы и эмоции сохрани для тех секунд, когда тебя будет охватывать восторг при виде чего-нибудь несказанно красивого. Я, например, улыбаюсь, когда пронзаю своей шпагой врага, но рыдаю только при виде истинной красоты, совершенства… например, когда вижу твое изящное белое тело, линии твоих запястий и лодыжек, твои губы, подобные лепесткам роз, пушистость твоих ресниц и шелковые локоны твоих волос.

Она лишь частично понимала его рассуждения, которые спустя годы станут ее собственными. Но сейчас, будучи все еще наивной язычницей, она зарыдала и вместе со слезами выплеснула свое горе и негодование против тех, кто так жестоко обманул ее. Вместе с горем и возмущением она выплакивала горечь своей поруганной любви.

Вскоре маркиз узнал все. Ему несложно было собрать ее историю по кусочкам, словно головоломку, и он нашел ее очаровательной. Красавица невольница по имени Фауна невинна, как ребенок, но уже не девственница. Ибо несколько дней она была любовницей молодого человека по имени Гарри Роддни — племянника экс-губернатора Гибралтара, известного повесы и завсегдатая лондонских игорных домов, приятеля красавчика Браммеля. Таких беспутных упрямых молодых людей Люсьен де Шартелье прекрасно знал и презирал. Единственное, что он уважал в Гарри Роддни, — так это его репутацию искусного фехтовальщика. В молодости, еще во Франции, Люсьен сам имел подобную репутацию. Он не помнил такого случая, когда потерпел бы поражение на дуэли.

Так вот, значит, как! Эта девушка принадлежала Гарри Роддни, но она наскучила ему, и он навсегда превратился для нее во врага.

Сейчас она рыдала, не скрывая слез, словно плотину ее горя впервые прорвало с тех пор, как ее увезли от Гарри.

— Я любила его, — стонала она. — Ну почему он не убил меня, а вместо этого обрек на такую ужасную жизнь?!

Маркиз, заложив руки за спину, ходил по комнате, наполненной звуками плеска морских волн и рыданиями несчастной девушки.

— Ну полно тебе, — наконец проговорил он. — То, что ты осталась жить, это прекрасно. И ты обязательно оправишься от этого удара.

— Никогда! — решительно возразила Фауна.

— Обязательно оправишься, — не менее решительно произнес он. — Безумная любовь одного человеческого существа к другому — явление преходящее, мимолетное. Я не говорю о телесных желаниях. Я имею в виду нежные чувства. Я любил дважды в своей жизни — свою жену и дочь. Они обе скончались. Вместе с их смертью умерла и моя любовь. И с тех пор я знаю лишь телесную жажду. Есть страсти, которые должно удовлетворять. И если ты ощущаешь, что тебя обуревают такие страсти, то удовлетворяй их — и ты о них забудешь… и будешь счастлива. Ты постепенно забудешь о Гарри Роддни. Не будешь больше считать его юным богом, которому ты отдала свое сердце. Ты будешь думать о нем лишь как о глупце, которому ты подарила свое тело и который оказался столь неблагодарным. Я рад, что ты живешь, ибо знаю, что настанет день и ты снова встретишься с Гарри Роддни.

— Никогда! — горько вскричала она. — О Боже, Боже, ну как он смог так поступить со мной! Как он мог предать меня?..

— Этот вопрос задает себе бесчисленное множество существ женского пола всех возрастов, — ласково сказал маркиз. — И на него очень просто ответить. Человеку легко предать другого, и так поступают не только мужчины. Женщины тоже предают. Из-за мести, денег, а иногда просто из чистой скуки. Я научу тебя совершенно иному. Я сделаю тебя такой, что тебя нельзя будет предать. А этого ты сможешь добиться лишь тогда, когда приобретешь защитную броню без единого уязвимого места. Да, да, ты еще встретишься с Гарри Роддни снова. Но не ранее того, как ты будешь готова хладнокровно взглянуть ему в глаза и заставить заплатить за предательство, ибо он поступил очень скверно.

Фауна отрицательно качала головой. Она все еще не могла постичь, как Гарри смог так поступить с ней. И до сих пор, даже сейчас, помнила его прощальные слова: «До вечера. А потом мы обменяемся тысячью поцелуев, чтобы возместить те поцелуи, от которых мне придется отказаться на время моего отсутствия».

Но тот прощальный поцелуй оказался поцелуем Иуды.

— Мне бы хотелось возненавидеть его, сэр, но я не могу, — проговорила она печально своему новому, непостижимому для нее знакомому, которому вдруг захотелось купить ее.

Он подсел к ней, взял ее руку, перевернул ладонью вверх и внимательно рассмотрел розовую ладошку.

— Ты узнаешь все в свое время, — сказал он. — А пока я хочу попросить тебя больше не упоминать имени Гарри Роддни. Уверяю, я его не забуду. И время от времени, если хочешь, буду сообщать тебе сведения о нем.