Именно в этот раз

– Знаешь, Лэтерби сообщил мне также, что полиция вышла на след Пирата Пита и его банды. Они ограбили дом в Белгравии, и ходят слухи, что после этого разбойники появлялись в публичных домах в районе газопровода. Другие свидетели якобы видели их в гостинице в Танбридж-Веллсе. Хозяина допросили. В общем, полиция рьяно взялась за дело, и скоро негодяи будут за решеткой. Так что волноваться тебе не о чем.

Джози отхлебнула бренди и покачала головой:

– А разве похоже, что я волнуюсь?

«Похоже, – подумал про себя Итэн, – только тебя тревожит нечто другое».

Но, слыша ее повеселевший голос, он немного успокоился. Значит, дурное настроение жены развеялось.

– Чего я действительно боюсь, – продолжала Джози, – так это опоздать на бал и обидеть леди Картрайт. – И она одарила мужчин своей чудесной, соблазнительной улыбкой. – Ты знаешь, она отдает много сил новому сиротскому приюту. Как раз вчера, на скачках, мы говорили об этом. И я предложила свою помощь, – добавила Джози с легким колебанием, словно опасалась недовольства Итэна.

– Да ради Бога!

Итэн знал: леди Картрайт, другие светские дамы, и Джози в том числе, достаточно богаты, чтобы помогать бедным. Это не отразится на их бюджете, а беднякам пригодится каждый шиллинг. Он и сам собирался пустить часть своего состояния на улучшение жизни обитателей трущоб. Именно там, среди всеобщей нищеты и жестокости, взращиваются преступники – такие, как Пират Пит, Люсьен, Малыш, и другие – менее озлобленные и опасные, но тоже потерявшие последнюю надежду. Контраст между жизнью богатых и средних, обеспеченных, слоев и бедняками носит трагический характер. В Америке Итэн частенько хватался за пистолет, чтобы защитить слабых, теперь у него есть возможность сделать это иным способом.

И его совсем не удивило признание Джози. Еще до отъезда из Суссекса миссис Филдинг вскользь упомянула о том, что графиня намеревается помогать бедным. Вполне естественно, учитывая то, как она сама провела детство, думал Итэн. Но не всякий поступил бы так на ее месте. Кое-кто радовался бы неожиданно привалившей удаче, не обращая внимания на то, что творится вокруг.

– Пора ехать, – сказал Итэн и, когда Джози поставила на стол бокал, взял ее за руку. – Я уверен, ты не упустишь возможности насладиться и обществом очаровательной мисс Креншоу, – добавил он насмешливо.

Лэтерби смотрел вслед графу, который вел к карете свою блиставшую утонченной красотой жену, и его вновь посетила невероятная, ошеломляющая мысль. Только теперь она казалась еще более убедительной.

Итэн Сэвидж начинает по-настоящему любить эту девчонку, а вернее, уже любит. И достаточно сильно.

Господи, что подумал бы старый граф, имей он возможность что-то думать, лежа в своей могиле? Он хотел отомстить своему непокорному сыну, властвовать над ним и после смерти, но его намерения принесли Итэну не горе и ощущение вечной зависимости от отца, а подлинное счастье.

Но как долго продлится это счастье? – спрашивал себя Лэтерби, пока лошади, цокая копытами, уносили его хозяев в туманную ночную мглу.

Особенно учитывая сегодняшний визит мистера Оливера Уинтропа.

Визит весьма интересный и поучительный.

Лэтерби вздохнул, вспомнив, какими глазами смотрел Итэн на свою жену в библиотеке. На сердце у него появилась тяжесть.

Наконец стряпчий поднялся, расправил плечи, надел на голову котелок и вышел на улицу.

Глава 18

– А меня совсем не волнует, что говорит Розамунд Креншоу. По моему твердому убеждению, леди Стоунклиф для нас – как глоток свежего воздуха, – заявила леди Картрайт, стоявшая в окружении небольшой стайки дам возле столика с прохладительными напитками.

Позади нее, в ярко освещенной, выдержанной в серебристых тонах бальной зале, благоухающей ароматом цветов и духами, разодетые в пух и прах гости пили шампанское, болтали, прогуливались или танцевали.

– С тех пор как мы с ней познакомились, леди Стоунклиф ни разу не нарушила правил вежливости и этикета… и потом в ней есть какое-то особое очарование. Возможно, это чисто американская черта, но очень привлекательная. Леди Стоунклиф даже предложила свою помощь в устройстве сиротского приюта. Она мне нравится… очень нравится.

К удовольствию леди Картрайт, леди Таттэрсел согласилась с ней:

– О да, она милая девочка. – Утвердительно кивнув, она слегка повернула голову, чтобы не упустить из виду чету Стоунклиф, которая кружилась по залу под звуки вальса.

Как крепко Итэн обнимает жену! И как красиво Джозефина откинула головку. Она не отрывает глаз от лица мужа! Молодые явно позабыли обо всем на свете, что очень порадовало старую даму.

– Именно такая жена и нужна моему крестнику. Живая, красивая, утонченная. Какая-нибудь пресная, заурядная девица очень скоро наскучила бы ему до смерти.

– Да, но до меня дошли кое-какие слухи о прошлом графини, – фыркнула одна из окружавших хозяйку дома – солидная широкоплечая матрона с бледной, уже увядающей кожей.

Это была герцогиня Меллинг. Прищурив свои небольшие пронзительные глазки, она следила за вальсирующей парой. С виду по крайней мере они просто без ума друг от друга. Так афишировать свои чувства вульгарно и неприлично, решила герцогиня. Какой настоящий аристократ женится по любви?

– И если в них есть хоть капля правды…

– Разумеется, нет, – раздался чей-то голос. Удивленные дамы одновременно повернули головы и увидели мисс Клару Перри. Ее глаза воинственно сверкали.

Пропуская компаньонку в свой кружок, все трое с трудом подавили возгласы изумления. Мисс Перри – эта серая мышка – никогда не отваживалась говорить так смело, да еще в присутствии малознакомых людей.

Вообще сегодня мисс Перри выглядела необычно. Вместо своих традиционных старомодных платьев серого или красновато-коричневых тонов она нарядилась в модный туалет из водянисто-зеленой тафты с черным шелковым поясом и пуговицами и очень узкой юбкой, украшенной элегантным кружевным турнюром.

– Простите, что я вмешалась в разговор, ваша светлость, – продолжала мисс Перри, глядя на герцогиню без малейшего признака прежней застенчивости. – Но полагаю, гораздо разумнее – не доверять слухам. Насколько я могу судить, леди Стоунклиф достойна всяческого восхищения. А кроме того, ей удалось завоевать сердце графа Стоунклифа. И разве мы или даже наша дорогая кузина мисс Креншоу имеем право осуждать его выбор?

– Вот именно! – просияв, поддакнула леди Таттэрсел.

– Целиком согласна с вами, мисс Перри. – Леди Картрайт тепло улыбнулась компаньонке, которую раньше едва удостаивала словом и вообще почти не замечала в пышной толпе гостей. – Хорошо сказано, дорогая.

– Ха! – Герцогиня Меллинг покраснела, и ее кожа приобрела цвет подгнившего винограда. Нельзя допускать, чтобы какая-то там убогая бедная родственница Креншоу взяла верх! – Когда речь идет о женщине, не стоит полагаться на вкус лорда Стоунклифа, – фыркнула она. – Или вы забыли, как он до беспамятства увлекся той, погибшей модисткой?

Мисс Перри открыла было рот, но леди Таттэрсел, опередив ее, сама нанесла ответный удар:

– Вам следует быть более внимательной, моя дорогая, и пускать в ход не только язык, но и глаза, уши, а главное, мозги. Ни один здравомыслящий человек не примет леди Стоунклиф за какую-то модистку!

С этими словами старая дама удалилась, взяв под руку мисс Перри. Леди Картрайт с улыбкой извинилась перед герцогиней за то, что вынуждена ее покинуть, а та, кипя от возмущения, продолжала мрачно взирать на красивую молодую пару, самозабвенно кружившуюся по паркету, словно отгородившись от всего внешнего мира.

Но в действительности дела у графа и графини обстояли гораздо хуже, чем казалось окружающим. В этот вечер Итэн был на взводе. Черт, да он всю эту неделю был на взводе! Разыгрывая влюбленного мужа, он чувствовал, как его душа разрывается на части. Потому что рядом с Джози ему всегда хотелось отбросить всякие условности и быть самим собой, то есть думать, говорить и поступать так, как и не снилось английским аристократам.